Травма

В первом шкафчике висит жёлтая с чёрным прорезиненная куртка и штаны, что-то вроде спецодежды сантехника. Как раз мой размер. Остановив кровь из пореза, надеваю куртку и беру сумки с оружием. Сквозняк из окна приятно обдувает грязное тело. Возможно, всё не так плохо. Я по-прежнему на свободе и на ногах. Я только что уничтожил тех, кто угрожал мне больше всего. Я уже знаю, где будет следующий взрыв, и какой ущерб понесёт компания. После него так же спланирую новый. Я редко об этом задумываюсь, но до сих пор у меня всё очень хорошо получалось. А значит, нет причин останавливаться.

Я уничтожу "Сабрекорп".

– Грустно это.

Блондинка повернула голову.

– Сидеть так часами и ничего не заказывать, как будто кто-то должен прийти.

Она посмотрела на стоящую перед рыжей кофейную чашку с ободком засохшей молочной пены по краям. Перед ней самой стояли два шота из-под "Джонни Уокера" и недопитый бокал с "александром".

– А?.. Что?

Рыжая быстро отвела глаза и, краснея, забормотала:

– Извините... не надо было так говорить, это первый раз, когда я так с кем-то...

– Ничего, ничего страшного. Никто не придёт.

Я знаю этот взгляд, видел множество раз. Блондинка сказала "никто не придёт", а её взгляд сказал "он не придёт". Или она. Кто-то конкретный не придёт к ней ни сюда, ни куда-то ещё.

Через пару секунд она уже опомнилась и выдавила натяжную улыбку.

– А раз так, можно что-нибудь заказать. Вы что будете?

Рыжая заколебалась.

– К-кофе.

Не уверен, что продал бы ей что-то покрепче - она выглядит лет на 15, хотя взгляд суровый. Зато симпатичное личико, и цвет волос - пара прядей выбивается из-под капюшона толстовки. Слишком уж я люблю малолеток. Это плохо.

Блондинка подозвала меня и тихим голоском заказала чёрный кофе и дайкири. От неё здорово пахло выпивкой - типичная блонди, напивающаяся сладкими коктейлями.

Я отошёл к кофемашине и увидел, как рыжая снова отводит взгляд от лица блондинки. Как будто боится смотреть людям в глаза. Если она и вправду малолетка, то понятно, но что она тогда тут делает?

Два старика у дальнего края стойки начали о чём-то громко спорить, перекрикивая шум почти полного бара и матч "Бенфика-Аякс" по телевизору. Надо их как-то разрядить, что ли. Я поставил кофе перед рыжей - ни даже "спасибо" - и отошёл.

– Был тяжёлый день?

– Как... А откуда...

– Утомлённый образ... то есть вид. У меня всегда такой, когда не высплюсь.

Старики получили по новому стакану пива и успокоились. Людям обычно всё равно, о чём спорить. Отвлечь их чем-нибудь - и не вспомнят, о чём был разговор. А в баре так и подавно.

– Да, вроде того. Тяжёлый.

Я бы сказал, что у рыжей просто неслабое похмелье. Или ломка. Чёрные круги под глазами, трясущиеся руки, не может смотреть на алкоголь. Когда я вернулся, она всё ещё изучала руки блондинки - маленькие, смуглые, беспокойные, как вся она сама.

– У меня тоже был ужасный день, почти сутки работы без перерыва. Меня отпустили отдохнуть, а я... вот. Перенапряглась, наверное.

Женщины почему-то думают, что, если намазаться в три слоя косметикой, не будет заметно красных глаз. Я под этим гримом ясно видел, что блондинка долго плакала, так, что веки распухли, а щёки пошли красными пятнами.

– У меня пропал близкий человек.

Я поставил бокал перед блондинкой, но та даже не обратила внимания.

– Как это?

– Сложно объяснить. Просто пропал. Умер. Или жив, но я ничем не могу ему помочь. Этого бы не случилось, если бы я была рядом.

Блондинка молча опустила голову, по-прежнему не глядя на коктейль.

– Это всё такое новое для меня. Находить кого-то, терять кого-то. Даже зайти в бар... представляешь, я чуть со страха не умерла, когда только сюда зашла.

За стойкой неподалёку устроились мужчина средних лет в деловом костюме и усталого вида женщина в кожанке. Я пошёл к ним, продолжая слушать.

– Правда? Никогда раньше не посещала... не была в баре?

– Думаю, нет. Я не помню. Но я точно не смогу сейчас взять и спросить... не знаю, пива. Все мои машинки никуда не годятся.

– Что?

– Ничего, это... так. Ничего.

– Ладно...

Блондинка наконец обнаружила перед собой коктейль и пила маленькими глотками. Рыжая, воспользовавшись моментом, снова смотрела на блондинку сбоку.

– Я тебя понимаю. Мне тоже всё трудно даётся. Когда я училась, некоторые смотрели на меня так... снизу вверх. Как будто я гений какой-то. А я просто зубрила всё подряд, иногда не понимала, что зубрю, и всё равно. И с барами у меня было не лучше - пригодилась... понадобилась длительная дрессировка.

Она вяло улыбнулась. Я заметил, как изменился взгляд рыжей - открылся, осмелел. Теперь я бы не дал ей 15, она взрослее, просто слишком усталая и забитая. Эти разговоры в баре здорово раскрепощают. Зачем-то же люди сюда ходят.

– А ты? Что с тобой случилось?

Блондинка медленно повернулась. Пятнадцать минут болтовни ни о чём её будто бы отвлекли, но сейчас она снова напряглась, вцепилась руками в стойку.

– Случилось?..

– С тобой что-то не так, я вижу.

Блондинка подумала секунду, сделала ещё глоток коктейля.

– Я всё делаю правильно. И всегда делала. Мне когда-то сказали, что если я буду действовать... делать всё, как полагается, у меня будет всё, что пожелаю. Но того, что мне нужно, нет. Есть всё, кроме того, что я хочу. Знаю, это глупость, жизнь устроена не так, но тогда получается, что вся эта жизнь незачем. Как будто из неё убрали что-то важное, как будто...

– Его отняли у тебя. Твой мир.

Блондинка вскинула голову и изумлённо посмотрела на рыжую. Та не отводила глаз. Её рука придвинулась ближе и легла поверх маленькой смуглой ладони.

Я помню тот вечер. Был конец мая, лужайка уже высохла, в окна изнутри бились мухи. На кухне, как всегда по пятницам, готовилась мясная запеканка - не самое моё любимое блюдо, но после голодного рабочего дня было уже не так важно. Сара ушла куда-то наверх, в своё святилище искусства, наверное. Как бы не сгорел наш ужин.

И тогда вернулась Кристина. По вторникам и пятницам она забегала пообедать после уроков, а потом спешила в свои "клубы". В школе Уинслоу их было всего три - хореография, рукоделие и прикладное творчество - и она ходила на все.