Травма

Я оборачиваюсь к нему, чтобы спросить, но ничего не говорю и иду дальше.

– Бри.

У него виноватый голос. Значит, это правда. Из жалости.

– Бригитта.

Я останавливаюсь. Удивительно, но он никогда раньше не называл меня полным именем.

– Что?

– Я не говорил "отменить проект". Просто подождать с ним. Год или два. А потом его, в доработанном виде, можно смело предлагать инвесторам... Ну, что?

Я смотрю на него в растерянности. Часть меня хочет вырываться и кричать, что мне не нужны его подачки, его милость. А другой части хочется просто пригреться и заснуть. Заснуть... на его груди...

– Прости. Мне просто сейчас... слишком тяжело. Увидимся позже.

Я выхожу из кофейни. Он не пошёл за мной, не попытался остановить, успокоить. Сейчас об этом тоже не хочется думать. Как и обо всём остальном, что всё равно упрямо вертится в голове, не давая сбросить оставшуюся после разговора тяжесть. Поворачиваю налево и иду по бордюру вдоль проезжей части, теребя в кармане нож.

Что на меня нашло? Нельзя так расстраиваться, нельзя так реагировать на конструктивную критику. Я сама вечно учу этому Софи, которая фыркает и воротит нос при малейшем замечании. Да, эта работа очень важна для меня, это моё первое серьёзное творение, моё будущее. Я за ней и вправду ночи просиживала. Я - это я. Я - принцесса, царевна-лебедь, я всегда должна побеждать. Но что он должен был сказать, если положение дел такое, какое оно есть? Я ведь сама не хочу жалости. Значит, правда. И он сказал мне правду. Если не он, то кто ещё.

Я чувствую, как сквозь вихрь сумасшедшего секса во мне проступает, просыпается что-то иное. Он для меня уже не просто партнёр для любительских порнофильмов. Когда это случилось? Сейчас, только что? Или эта встряска дала мне почувствовать, чем он стал для меня на самом деле?

Надо позвонить ему. Объясниться. Сказать, что я всё понимаю и не хочу упрямиться на пустом месте. И что я благодарна, за всё. Дохожу до угла оживлённой улицы, встаю под козырьком ближайшего магазина и достаю телефон. Его номер первый в списке - я специально поставила звёздочку перед именем контакта, чтобы он отображался первым в алфавитном указателе. Старый приём - раньше я так отмечала телефон мамы. Сейчас она где-то в глубине списка... есть ли тут вообще её номер?

Его имя крупными буквами загорается посреди экрана. Прижимаю телефон к щеке. Напряжённо вслушиваюсь в разрываемую длинными гудками тишину на том конце провода. И тут из-за угла доносится мелодия звонка.

I ain't got no horse,

I ain't got no horizon...

От испуга и неожиданности я вешаю трубку. Это одна из моих любимых песен, он поставил её из-за меня... для меня.

Он рядом, значит, можно поговорить обо всём лицом к лицу? Почему-то я медлю. Что-то во всей ситуации настораживает. Как он вообще здесь оказался? Обогнал меня, пока я размышляла, смотря себе под ноги? Прошёл переулками? И зачем ему здесь быть - я видела, его машина стояла по другую сторону от кофейни. Что-то не так.

Из-за угла слышатся голоса. Я напрягаю слух, пытаясь что-то расслышать за шумом машин.

– Шхияш'хи сурмакх хэ.

– Пшщьях-кш. Сьорэ.

– Уамахпа сьорэ-сайрэ, акхи?

Один из голосов - тонкий, женский, с каким-то шепелявым присвистом. А другой...

– Сшкрьюэр. Куама-кш муа хи кэр-кэр сама.

Да. Это он. Его губы произносят всю эту белиберду, и это к нему обращается женщина со свистящим голосом.

– Пшуалаэм рам-кшэ сарда куламари хи сьора, куласэри кьяхи кен хэ. Юи хи?

– Юи.

Подхожу к самому углу и медленно выглядываю. На обочине широкой улицы стоит серебристая BMW. Из открытой передней дверцы выглядывает, поставив одну ногу в высоком сапоге на тротуар, женщина со светлыми волосами до плеч и странными угловатыми чертами лица. Он стоит перед ней почти спиной ко мне, но я вижу: он улыбается.

– Кэшкэ хи, лэйшщтэ!

Последнее слово она прошипела каким-то игриво-насмешливым тоном. Он подходит и наклоняется к ней. Между их лицами мелькает что-то неуловимое, затем он коротко целует её, открывает заднюю дверцу и забирается в машину.

Когда BMW отъезжает, я рывком отворачиваюсь к витрине. За толстым стеклом переливаются всеми цветами радуги буквы "MONDOFFICE".

– Не надо, я прогуляюсь.

– Точно?

Софи подозрительно глядит на меня в зеркало заднего вида. Я подхватываю сумку и открываю дверцу.

– Точно. Мне просто нужно проветриться.

– Ну, смотри. Ещё раз тебе говорю: всё устаканится. А нет - так ему же хуже. Не загоняйся так. До завтра.

– До завтра.

Бульвар Колин, 13. Поздним вечером - одинокое, промозглое место. Особенно после пяти кварталов пешком - не хочу, чтобы Софи знала, куда я собралась.

За стеклянными дверями лобби всегда горит свет. Всё по-домашнему - никакой охраны, только кодовые замки и выглядывающие из-за каждого угла глазки камер. И замочные скважины вместо кнопок в лифте. Совершенно негодная система: достаточно любым способом устроить пожарную тревогу - ну, не знаю, поджечь урну для мусора, - откроются двери на лестницу, и тогда проходи и бери всё, что хочешь.

Мне незачем эти уловки. Я сотрудница компании, забыла что-то в офисе. Или шеф прислал за документами. Или у меня бессонница, и я пришла поработать, всякое бывает. Вставляю ключ в скважину под номером 6. Лифт не шуршит, даже не шепчет - только один раз вздыхает, поднимая меня на шестой этаж. Забавно, я никогда не замечала, какой звук издаёт наш лифт. Может, это я просто отвлекаю сама себя, чтобы не думать о...

Как только двери лифта открываются, на этаже загорается свет, мигающими квадратами расползаясь по всему залу. Позади лифта - только кабинет директора и серверная, всё, что начальство решило не набивать в этот и без того набитый и некомфортный спортзал. Ровные ряды одинаковых столов с одинаковыми компьютерами, почти без опознавательных знаков. Здесь иногда и своё место найти непросто, не то чтобы чьё-то ещё. Но я точно помню, откуда он смотрел на меня - пристально, украдкой, и всё равно невероятно очевидно. Не знаю, как все вокруг ещё обо всём не догадались. Если они и вправду не догадались.

Вот он, его рабочий стол. Ничего особенного. Мой стол можно узнать по завалам ручек, ножей, скрепок, кофейных кружек, стол Софи - по монитору, в несколько слоёв обклеенному разноцветными бумажками с напоминаниями. Здесь же - ничего, что могло бы привлечь внимание: записная книжка, два карандаша, жёлтый ярлычок от чайного пакетика. Ничего необычного. Сажусь на его стул и облокачиваюсь на стол, за которым ещё недавно сидел он. Верчу в руках один из карандашей (не заточенный - как так можно?), пролистываю записную книжку. Только контакты - номера телефонов, эмейлы, короткие примечания вроде "Ненадёжный", "Не читает почту" или "Обязательно позвонить". И всё только по работе - по этой работе, ничего по моему проекту и ничего... личного. Может, здесь какой-то код, что-то, что я просмотрела? Можно назвать секретный контакт "Рене Дюбуа", и только ты будешь знать, кто это на самом деле. Но не думаю, что здесь есть что-то такое. Это не он... Что бы он ни делал, кем бы он... ни был, это не он, я знаю. Остаётся компьютер.

Один мой знакомый шутит, что умеет читать судьбу по картинке на рабочем столе. Я включаю монитор (он даже не запаролил компьютер, удивительно), и передо мной, усыпанный иконками приложений, предстаёт тёмный лес с залитыми синим свечением переплетающимися ветвями. Под сенью деревьев клубится кромешная тьма, что-то настолько чёрное, что удивительно, как это можно было передать на простом рисунке. Как будто оттуда, из черноты, смотрят чьи-то глаза, и ты точно знаешь об этом, но не можешь увидеть смотрящего.