Третий бастион
Шрифт:
Издалека доносилась гитара. Играющий часто сбивался и начинал сначала.
– Паганини лабает, – шепнул Арсений с усмешкой и выкрикнул: – Диман! Это мы!
Хлопнула дверь. Музыка то приближалась, то отдалялась, будто невидимый музыкант пританцовывал и делал то несколько шагов назад, то вперёд.
Мелодия оборвалась, и к нам вышел парень с гитарой в руках. На его затылке сидела мексиканская шляпа. Он был босой, в рваных джинсах и футболке с Майклом Джексоном. У него были сонные надменные глаза, горбатый нос и небритые щеки.
– А, это ты, старый пёс! – произнёс парень, здороваясь с Арсением.
Он тут же повернул обратно и ушёл по коридору, наигрывая на гитаре.
Напоследок он крикнул нам:
– Устраивайтесь, демоны!
Думаю, огромная Димина квартира занимала пару этажей.
С раннего утра мы уезжали на трамвае в город, чтоб обустраивать наше предприятие. Между двух улиц, на одной из которых выстроились ювелирные магазины, рестораны и стеклянные витрины с манекенами, а на другой расположились дорогие офисы с блестящими дорогими машинами вдоль тротуара, – между этими улицами, в узком переулке, мы арендовали комнату в полуподвале двухэтажной развалюхи. Вокруг этого дома в изобилии росли лопухи, а сам он был наполовину кирпичный, наполовину деревянный.
Пока мы ремонтировали полуподвал, мы часто спорили о том, как назвать наш магазин.
Сеня говорил:
– «Золотой дублон»!
– Плохо – как будто казино открываем, – ответил я. – Давай лучше «Два ассария».
– Могут не так понять. Подумают ещё – сектанты, – сказал Сеня и предложил: – «Червонец».
– Как будто магазин уценённых товаров, – сказал я и выдал свой вариант: – «Золотой червонец».
– Уже есть такой, – с завистью произнёс Сеня.
Действительно, магазин с таким названием давно открылся в городе. Более того, он существовал недалеко от нас. Невероятным образом он выжил в серой громаде, где во множестве гнездились суетливые офисы. Чтоб найти этот магазинчик, приходилось идти по длинным коридорам, подниматься и спускаться по лестницам, открывать бесчисленные двери. Тут и там сновали раскрашенные девицы с бумагами в руках, на каблуках и в узких юбках, трезвонили телефоны, жужжали принтеры.
Магазином управлял тихий маленький человек по имени Андрей. У него была большая круглая голова, пепельные волосы и такие влажные задумчивые глаза, будто он только что посмотрел глупое грустное кино и фильм его задел, и теперь Андрею неловко за свалившуюся на него печаль.
Когда я забредал в «Золотой червонец» – чаще всего просто порыться в коробках с дешёвками, поболтать с покупателями, я наблюдал за Андреем, размышляя, что же это за человек. Когда я видел таких неловких людей, мне казалось, что в прошлом они стали свидетелями трагедий. Про Андрея я думал так: он бывший афганский офицер. Пыль, седые горы, кишлаки, затем – поверженный варварской пулей друг. Далее – развод с женой и одинокая жизнь. Он влюблён в Африку и Азию и поэтому собирает экзотические монеты (Андрей и вправду их собирал). И по вечерам он изучает историю мусульманских держав на просторах Евразии, и сам даже не догадывается, что он, словно римский центурион, всего пару десятков лет назад прокладывал дорогу империи. И этот выдуманный сюжет окрашивался в моём беспокойном мозгу в чёрный цвет и охру – цвета, какими древние греки рисовали сражения, богов и героев на вазах, – и трагедия, с Андреем произошедшая, становилась беспощадной и необоримой. Но я догадывался, что все эти краски и картины живут только в моей голове, поэтому я печалился, и трагедия получала ещё одно измерение. И я возмущался, как с Андреем, с человеком, пережившим такие события, все так запросто обращаются.
– Андрюх, сделай скидочку, – говорил толстый мужик в пропотевшей белой футболке. Он щупал и чуть ли не нюхал серебряную монету.
Вдруг Андрей побледнеет и спустит с лестницы этого наглеца – я с нетерпением ждал от него такого поступка. Но Андрей рассматривал под лупой новый товар и лишь кивал толстяку в ответ.
Так вот, Андрей стал нашим конкурентом.
Он забеспокоился. Под его глазами залегла тревожная тень. Он приходил к нам – человечек в аккуратной рубашке и брюках, с круглым лицом, в руках – бумажный стакан с кофе. Погружённый в хмурую грусть, он окидывал взглядом разгром, что мы учинили в нашем полуподвале: деревянный ящик с гвоздями, куча досок, свежая побелка на стенах, антикварная люстра, только что подвешенная к потолку, гора мусора в углу, снятая с петель старая дверь с дырой.Андрей попивал кофе. Иногда он то доску подавал, то советовал, как лучше крепить полку, а то просто брал из коробки на полу фарфоровую статуэтку китайца и долго её рассматривал.
Уходя, он говорил тихим голосом:
– Это рискованный бизнес, ребята. Одумайтесь.
Итак, мы усердно трудились и уже перебрали все возможные названия для магазина, но ни одно из них нам не понравилось.
В тот день, когда мы наконец отремонтировали наш полуподвал, мы решили, что придумаем название до наступления полуночи. Поэтому вечером мы пили чай на кухне в Диминой квартире и перебрасывались фразами.
Названия становились всё вычурней.
– «Златые цепи»! – сказал я.
– «Единорог»! – ответил Арсений.
– «Голденсмит»! – снова сказал я.
– Опять эта чушь?! – возмутился Арсений.
– Зато звучит! – защищался я.
– О чём вопите, трудяги? – спросил Дима.
Он сидел с нами за столом и наигрывал на гитаре тягучий блюз.
– Название для магазина придумываем, – ответили мы.
– «Сундук мертвеца», – сказал Дима с ходу.
Нам понравилось это название, и нам так не терпелось закончить работу, что мы сразу же отправились в город и на асфальте напротив нашего переулка намалевали сундук, череп с костями, написали «Сундук мертвеца» и указали путь к магазину стрелкой.
***
Дима болел диабетом. Он совершенно не заботился о своём организме. Даже наоборот – старался разбить себя вконец. Сразу после обеда он в одиночестве напивался пива. Вечером он уезжал на сверкающей машине, возвращался сильно пьяный и засыпал на диване с книгой на груди, обсыпанный сигаретным пеплом. Нашему приятелю грозила кома, но Арсений расталкивал Диму и вкалывал ему дозу инсулина.
Собственно, из-за диабета Сеня и познакомился с Димой. В прошлом августе рано утром Сеня как-то шатался по набережной. Мой друг совсем не спал, потому что целую ночь ему никак не поддавался кусок кода на С++. Совсем отупев, он брёл вдоль реки и проклинал выбранную профессию.
Было пасмурно. Над рекой неслись серые лохматые тучи. Длинный остров на стремнине, поросший деревьями, словно плыл против течения, а ему навстречу тащилась баржа, гружёная щебнем.
На пустынной набережной, в самом её конце, где и днём редко гуляют, Сеня увидел парня. Тот спал на лавке. С головы его свалилась мексиканская шляпа. Рядом, прямо на набережной, нарушив все правила, стояла чёрная машина. Все двери в машине были распахнуты. Магнитола громко играла классику. На асфальте между лавкой и машиной валялся открытый чёрный кейс величиной с ладонь, а в нём лежали тонкие шприцы.
Мой друг прошёлся вокруг машины, заглянул внутрь. Послушал музыку. Взял в руки шприцы и прочитал надписи на них. Тогда он растолкал парня. Тот взмахнул руками, прокричал: «По домам, бесовское отродье!» – и свалился с лавки. Стоя на четвереньках, он долго смотрел на наручные часы. После пробормотал:
– Укольчик надо бы, братишка.
Сеня подал ему кейс, но парень не справился и рассыпал шприцы. Тогда Сеня вколол ему дозу сам.
Так и познакомились.
***
Дима стал своего рода совладельцем нашей маленькой компании. Он дал нам взаймы денег на ремонт. Ещё он коллекционировал серебро. Покупал у нас наугад дорогие монеты и банкноты. Утром я находил монеты, которые Дима купил вчера, в пепельнице, в горшках с цветами, на дне чайника с заваркой. Однажды с утра, когда мы собрались на необъятной кухне, а Дима в одних трусах выполз из комнаты, чтобы опохмелиться, монета, пробитая посредине, висела у него на цепочке на голой волосатой груди, будто варварский талисман. Я разозлился и стал едко укорять Диму. Сеня даже не взглянул на Димину медаль. А однажды мой друг даже посмеялся над очередной его выходкой: Дима скрутил сигару из дорогой коллекционной купюры и скурил её.