Три года счастья

*от «Одри»: Но???

*от «Неизвестный номер»: Я хочу большего… В этот раз я хочу в то, что все это не ложь… Хочу поверить в то, что любовь может спасти даже, такую дрянь, как я…Я хочу верить.

* от «Одри» : Ты же не позволяешь любви встать на своем пути? Мммм…

*от «Неизвестный номер»: * А в этот раз позволила и видимо Кетрин Пирс совершила величайшую ошибку связавшись с Элайджей Майклсоном.Я не чувствую себя одинокой рядом с ним. Я ненавижу себя и свое одиночество, потому что он рядом со мной.

* «Одри »: Теперь ты поняла, что любить, заботиться это нормально.

*** Нью-Йорк. Квавртира Элайджи Майклсона. 2012 год. ***

Поняла. Кетрин Пирс не понимает, что такое любовь. Не знает, потому что никогда не испытывала подобное. Никогда не позволяла себе любить, а сейчас все полетело к чертям, потому что она сказала: « Я тебя люблю.» Сказала вполне искренне.

Сказала, потому что чувствует. Чувствует. Кетрин Пирс страшно, потому что она чувствует.

— Катерина, прошу, отложи в сторону, свой мобильный телефон, сейчас завтрак,- просит Элвйджа.

— Мне нужно было сказать моей личной ведьмочке, что я жива, ты же знаешь, что моя безопасность превыше всего,- ее бросает в лихорадку, как только Майклсон касается ее плеч.

— Тебе не нужно бояться, пока ты рядом со мной, - произносит тот. — Я ощущаю твой страх. Остановись.

— Решил стать моим личным рыцарем Элайджа, - пожимает плечами. — Мне это нравится. Клаус вновь пошлёт за мной и лучше бы мне уехать прямо сейчас.

— Это все еще ты, - касается лица. — С момента нашего знакомства. До самого конца. Я намерен просить твоей свободы у Никлауса. Мы поедем вместе в Мистик Фоллс и обсудим все, а после уедим из страны, мне противны все ссоры нашей семьи. Чем раньше мы покинем Нью-Йорк, тем лучше. Я верю в то, что мы обретем свое счастье и покой.

Плоть хочется рвать, пока вовсе не упадёшь от бессилия. Кричать хочется до такой степени, чтобы он услышал ее, хочется схватить его и отшвырнуть его в стену, ведь это безумства идти к Клаусу прямо сейчас. Кетрин и так хватает проблем и не хватает только лишиться его защиты именно сейчас. Сейчас, когда она почувствовала что-то. Почувствовала страх. Страх, что он может уйти и не вернется.

— Остановись Элайджа, - крепко удерживает его за плечи, преграждает путь. — Мне страшно и Клаус никогда не позволит нам познать минуты счастья. Пока у нас есть, время давай жить. Просто жить. Я ведь дала тебе обещание, что верну тебе вкус жизни. Я ведь рядом с тобой и даже не знаю, что со мной происходит.

— Я простил тебя, Катерина и с этого дня начинается твоя новая жизнь, я даю тебе один единственный шанс, я помогу тебе, я буду рядом, - заглядывает в глаза.

— Одна близость промыла тебе мозги, Элайджа!? – пошатнулась, заглянула в глаза. — Прошу, вернись в реальность, в которой Клаус никогда не позволит нам быть вместе, и если ты попросишь моей свободы у Клауса, расскажешь о нас, то закончишь свои дни в гробу с клинком в груди, а меня он убьет лично и не важно, сколько времени у Клауса уйдет на это. Он никогда не заключит сделку, не будь у нас преимущества. Лекарство – наше преимущества и я пойду к твоему брату-ублюдку только, когда в моих руках будет преимущества. Я пойду на все, чтобы достать лекарства. Я буду сражаться за свободу, за нас. Останься, потому что я прошу. У нас есть всего одни шанс, и я не позволю тебе истратить его в пустую.

Кетрин всегда смотрела сверху-вниз. Гордый и независимый взгляд стервы. Кетрин Пирс всегда смотрела на мужчин сверху-вниз. Ставила себя выше, потому что умела управлять игрой и мужчинами. Мужчины мухи в ее паутине. Мухи, которых она уничтожала, когда те были А потом полюбила. Полюбила и во взгляде нежностью, не такой суровый, как был прежде. Полюбила и ослабела. Полюбила, и смотрела на него, как на равного. Они были на одном уровне.

Они стоят на кухне. Элайджа сам решил приготовить для них омлет с овощами, несмотря на позднее время для завтрака, а Кетрин была голодна.

Она его и он принял решение остановиться. Остановиться ради нее. Остановиться и поверить ей, ведь он знает, что его брат не только может предать семью, заключив их в деревянные ящики с клинками в груди, но и причинить боль тем, кто дорог.

Обнимал её до хруста в костях, а она утыкалась ему в грудь, шмыгая и доверяя только ему. Ему Кетрин Пирс боится и не боится того, что тот может причинить боль, знает, что защитит ее, знает, что он простит ее.

— Ты права Катерина, потому что одной ночи недостаточно, чтобы простить, - шепчет на ухо. — Мне потребовалось не одно столетие, чтобы добраться истины и простить тебя. Я часто думал о тебе, ты оставила в моем сердце боль и надежду. Думал о тебе, когда мне было плохо или хорошо. Я постоянно думал, о тебе. Я не мог вырвать тебя из своего сердца и мыслей. Думал, даже когда был в окруженни красивой и достойной женщины. Женщины, которую мог полюбить, но я не мог открыть сердце для другой. Мне нужна была ты настоящая. Я люблю тебя настоящей, то, что было между нами настоящее чувства, не поддельное чувства, и ты тоже чувствовала это.

Точка невозврата.

Невозможно вернуться, ведь она что-то почувствовала.

Сегодня не просто какой-то там миллионный день из ее жизни. Такой же серый, что и предыдущие, до него.

Сегодня она с ним.

И для Кетрин Пирс это особенный день. День рядом с ним. День, когда не нужно бежать.

Разорванная на тысячи шрамов. Ее ведь невозможно починить или же все возможно?

Собранная-разобранная.

Собрать Катерину и разобрать Кетрин.

Садиться за стол, берет в руки столовые приборы, когда Элайджа ставит перед ней тарелку омлета с овощами.

— Приятного аппетита, Катерина, - вырвалось у него, что та даже вздрогнула.

— Ненавижу овощи, - морщит свой прекрасный носик, словно маленький ребенок, которого заставляют кушать брокколи.

— Но ты ведь съешь их ради меня, Катерина? –взгляд суровый и холодный.

— Конечно же, Элайджа, - не отводит взгляда, съедает отварную брюссельскую капусту.

Элайджа всегда чинит сломанное, собирает по деталям воедино. Он соберет Катерину и первая деталь – забота.

Вот такая идиллия. Двое на кухни и поздний завтрак. Идиллия, о которой даже боялась мечтать. По-другому и не попишешь. По-другому и не возможно, поведать о завтраке двух влюбленных, взглядах, улыбках.

Кетрин нравится это. Нравится и сперва, даже не по себе от происходящего. Кто-то проявил к ней доброту и заботится о ней. Элайджа Майклссон не исправим в своих попытках спасти ее. Неисправим, потому что знает ее настоящую.

Дальше ее ждёт еще большей сюрприз. Сюрприз, которого не ожидала Пирс. Сюрприз, когда в дверь квартиры звонят и Элайджа расплатившись ,возвращается в кухню, ставит перед Кетрин коробки. Конечно же, она подсматривала и видела, как курьер передает ему коробки с брендовыми надписями. Изображает удивление, ведь Кетрин Пирс из тех хороших актрис, которые еще не удостоились « Оскара. »

Открывает крышку бледно-розовой коробку украшенной черной лентой. Кетрин Пирс, как никто другой знает,что означает надпись на коробке, черными буквами : Agent provocateur. Коробка с черным, эротичным кружевным бельем премиум класс. Премиум класс, именно тот класс, которого достойна Кетрин Пирс и на меньшее, она не согласиться. Эгоистичная, властная, хитрая, мстительная стерва, та, кто ездит в Париж за туфлями и носит белье премиум класса никогда не согласиться на меньшее. Довольна, ухмыляется, отворачивает черную бумагу, рассматривает комплект черного кружевного белья, прикасается к нему, достает из коробки трусики. Оценивает, Элайджа ведь знает эту эгоистичную самовлюбленную сучку, у которой нет совести, которая отдастся мужчине ради забавы или достижения цели. Знает, что она согласиться только на лучшее, премиум класс. Кетрин Пирс не продается за дешевку и Элайджа Майклсон знает это. Знает и в его сердце не погасит боль. Боль оттого, что он понимает, возможно, она играет с ним, не любит, то, что она дарила ему, дарила другим, снимая с себя одежду. Смысл в его искренних словах о любви? Правда колит глаза, словно она бросила его в пропасть. Понимает, что Кетрин Пирс уже давно изношенный товар. Играет на его нервах, что ему хочется кричать о том, что лучше бы она умерла, чем вела пустую жизнь, играла с другими, убил бы того, кто делал с ней, то, что пожелает в постели, а ведь она позволяла. Любила ли она в постели его так же, как и других? Почему он представляет ее сидящей в одном халате, в их доме. Представляет дома, рядом с собой. В любом случае она будет только с ним. Только рядом с ним. Только его. Элайджа ведь тоже собственник и берет, то, что желает, а сейчас он желает ее.