Три холма, охраняющие край света

ГЛАВА 49

–  Нехорошо с девочкой получилось, - сказал губернатор.
– Всё остальное очень удачно, а вот с девочкой нехорошо… Как ты её из виду упустил, Аврелий Егорыч?

–  На совести Никона ещё одна безвинная жертва, - вздохнул владыка Плазмодий.
– Но уж и ему зачлось…

Заговорщики сидели в кабинете губернатора и смотрели на стену, увешанную множеством мониторов. Экраны показывали, что творится в интересующих компанию местах.

Референт Ценципер непрерывно курил свой «Беломор» - зажигая папиросу от папиросы.

–  Развязал, - с осуждением сказал епископ.

– Зарекалась свинья… - и с удовольствием отхлебнул водки.

–  Жаль, Никоновы глушилки не дали посмотреть, как его дворец гавкнулся, - сказал Олег Максимович.
– Хоть на развалины полюбоваться… Не будет больше предбанника этого гадского, вызовов этих…

–  Апаросики карасики!
– воскликнул дурачок Валетик сквозь два леденца «Чупа-чупс», торчащие у него изо рта.

–  Да что ж я мог с девочкой?
– сказал генерал Лошкомоев, вытирая губы салфеткой - в кои-то веки довелось поесть по-человечески.
– Если они решётку на окне в кабинете шутя вынули. Кто же мог знать… Я-то думал, Никон по-нормальному попросит девчонку ему передать… Тоже ведь вариант! Почему мы Туркову кланяться должны? Пусть между собой разбираются…

–  Всё равно - браво, Аврелий!
– воскликнул Солдатиков.
– Я-то полагал, что ты службист от и до, а ты такую инициативу проявил…

Генерал чуть не подавился непрожёванным огурцом.

–  Олег Максимыч… - он выпучил глаза, да так и не вернул их на место.
– Мужики, вы что? Вы думаете - это я? Китайскую Стену?

–  А кто же?
– сказал губернатор.
– Ты у нас генерал, тебе и шашки в руки… Динамитные… Хотя мог бы и предупредить: мы не дамы, нас сюрпризы не впечатляют!

–  Не, мужики… Не я это… - отказался Лошкомоев.
– Хотя решение в принципе правильное… А я-то думал - это Турков! Воцарилась тишина, как от удара колуном.

–  Да-а, - сказал наконец владыка.
– Это уж точно не ты. Убедил в сто пудов. Ох ты и облом, Аврелий. Зачем бы Туркову родную племянницу под развалинами хоронить? Он же в ней души не чаял, мы же на его помощь против Никона рассчитывали… Помянем, братья, невинноубиенную отроковицу… Помянули и уставились в монитор, на котором спасатели понагнали уже свою технику к развалинам.

–  Скорей бы опознание ихних поганых тел провести! Просто не терпится, - сказал генерал.
– Кто же тогда заряд заложил? Хотя… Может, и не было заряда? Ведь эта халабуда и так на соплях держалась, в любой момент…

–  Вовсе нет, - подал голос референт.
– На соплях у нас много чего держится сотнями лет. Это был маленький, очень экономный, очень хорошо рассчитанный взрыв. Я же физик, не забывайте! Работа была экстра-класса…

–  У меня в управлении таких специалистов нет, - открестился Лошкомоев.
– Есть один орёл, так он даже учебную гранату обезвредить не может, чтобы палец себе не оторвать. Перевелись нынче умельцы…

–  Ну, кое-кто остался, - сказал Ценципер.
– Валетик наш, например. Он же сапёром был, пока не ошибся… Валя, это ты бух-бух сделал?

Валетик покончил уже с леденцами и гремел сейчас шоколадной фольгой.

–  Алюль, булюль, хиштаки, саританур, - ответил он причитанием из полузабытой сказки на родов СССР.

–  Чей бы бычок не прыгал, а телятки наши, - подытожил дискуссию владыка Плазмодий.

– Покарало Никона провидение, поскольку, Бог и фраер - две вещи несовместные… Стой, а ведь Турков всё равно на нас подумает!

–  Пусть думает, - отмахнулся губернатор.
– Что он может? Кто он? Главное - Никона над нами нет…

–  Никона нет, - вздохнул епископ.
– А легче не становится, что-то тяготит душу… Помянем гада, всё же и он человек был…

Референт этого тоста не поддержал, а вывел картинку с одного из мониторов на большой экран.

–  Господа, - торжественно объявил он.
– Наш великий арабский друг после намаза в Покровской мечети добрался наконец до врат Шалаболихи… Все с интересом уставились на изображение.

Вместо прежнего ветхого мостика через речушку уложены были три понтона, причём крайние пришлось вкопать в землю.

А поверх понтонов действительно положили асфальт, уже побежавший трещинами.

–  Ну, сейчас комедия будет… - сказал губернатор и хихикнул.

–  Только зрителей многовато, - заметил Ценципер.

Действительно, на рубеж речушки Шалаболихи, несмотря на будний день, начал подтягиваться, как на гулянье, народ из города - на автобусах, на машинах, а кто и пешком. Переехать через новоявленный мост никто не решался - неумолимый Филимоныч пропускал за реку только колхозные машины да кое-кого по знакомству.

Караван бабурского султана приближался к мосту, сопровождаемый толпой зевак. Паланкин почти неподвижно плыл на плечах умелых чёрных невольников. Белые верблюды эскорта неотступно шагали следом.

Внезапно понтоны вздрогнули и двинулись, подобно огромной трёхзвенной гусенице или связке гигантских сарделек. Асфальт вздыбился чёрными льдинами…

–  Кто там старший? Старший кто у военных?
– завизжал губернатор.

–  Так они уехали все, Олег Максимович, - доложил невидимый секретарь.
– Они свою какую-то делегацию встречают… Натовскую…

Понтоны начали медленно раскачиваться, словно стараясь отцепиться друг от друга. Куски асфальта плюхались в реку. Невольники старались удержать равновесие - нет чтобы им попросту сдать назад. Средний понтон резко завалился набок - и все четверо гигантов полетели в воду вместе со своим драгоценным грузом.

Верблюды сопровождения, которых всадники бросили было вскачь, словно наткнулись на невидимую преграду, заревели и побежали прочь, несмотря на крики возмущённых бедуинов.

–  МИД за всё отвечает, - внушал себе губернатор, - МИД за всё отвечает…

–  Народ отгоните!
– кричал своим генерал Лошкомоев.
– Спасайте народ! Смотрите, чтобы народ не совался!

–  Ещё один заботник!
– воскликнул владыка.
– Однако не утоп бы парнишка, даром что басурманин…

Султан Салах, выбравшись каким-то образом из своего бронеаквариума, показался на поверхности. Почему-то он был уже в надутом спасательном жилете. Спешившиеся бедуины толпились на берегу, протягивая своему владыке приклады винтовок. Верблюды-альбиносы смятенно носились по полям и усиливали панику. А бедные носильщики так где-то и сгинули в глубинах речки Шалаболихи. Пуще смерти им был гнев господина. Во всяком случае, больше их никто не видел…