Три минуты истории

И послу прислали пулеметы… разумеется, когда в Париже уже распоряжались фашисты.

Еще Франклин Рузвельт, обеспокоенный слишком компрометировавшими США дипломатическими отношениями с Виши, решил «обелить» архивы для истории, — задача эта тогда же была поручена «историку из госдепартамента». Но даже то, что историк счел возможным оставить для потомков, свидетельствует о потакании вишистам и коллаборационистам, их открытом науськивании на борцов Сопротивления, в первую очередь коммунистов и голлистов. Сэр Буллит, так и не воспользовавшись своими пулеметами, отбыл из Франции, его сменил Джефферсон Каффери. Вот одна из первых депеш нового посла:

«Процесс над Петеном — это скандал. Подавляющее большинство улик, предъявленных обвинением, американский суд даже не принял бы к рассмотрению. Нет никаких доказательств, что Петен состоял в заговоре против республиканского режима. Передача полномочий маршалу была произведена совершенно легально… Франция страдает от того, что вынуждена на виду у всех полоскать свое белье…» (30 июля 1945 г.).

«Уход де Голля застал нас врасплох. Но мы о нем не сожалеем. Мы не желаем его возвращения. Его друзья озадачены, его противники посмеиваются. Почему он ушел? Потому что его темперамент не подходит к демократическому режиму, тут сказалась и потеря престижа, растущая оппозиция социалистов и коммунистов, огорчения в ходе подготовки конституционных текстов. Но он ушел, убежденный, что его скоро позовут назад. Консерваторы никогда не простят ему, что он допустил к власти коммунистическую партию» (январь 1946 г.).

Когда тот же де Голль позже займет явно правые позиции, изменится и тон посольских депеш. Госдепартамент сделает на их основании следующий вывод: «В случае прихода коммунистов к власти может создаться ситуация, когда против них выступят антикоммунистические элементы, возможно, под командованием генерала Шарля де Голля. Гражданская война будет иметь целью вырвать Францию из-под контроля красных. Но еще и еще раз нам следует подумать, должны ли мы будем оказать помощь, когда и какую. Наше решение будет зависеть от обстоятельств конфликта, от силы антикоммунистического движения и от настроений населения…» (1947 г.).

Мы увидели лишь самый кончик дипломатической правды — и сколько еще остается сокрыто от глаз? Но вывод неопровержим: партия французских коммунистов, уже летом 1940 года организовавшая вооруженное сопротивление агрессору, партия, в рядах которой пало за свободу Франции 75 тысяч членов, — эта партия пугала буржуазию и реакцию больше, чем старые или новые оккупанты. Против нее сплачивались все черные силы, плелись нити заговора. Посольство США в Париже раздобыло однажды странный документ, подписанный полковником Ги Тами:

«Мы располагаем в Париже силами в 15 тысяч человек, и еще 60 тысяч человек находятся в резерве. У нас установлена прямая связь с армией и полицией: в случае беспорядков, спровоцированных коммунистами, армия предоставит нам оружие… Нужно быть начеку… с этой целью из полиции уволено 4 тысячи коммунистов».

Полковник Ги Тами командовал одним из таких отрядов, готовых в любую минуту учинить варфоломеевскую ночь. Штаб его находился рядом с посольством США. Уж не попал ли в посольский архив доклад, который в свое время полковник представил дипломатам?

6. У истоков «Нормандии»

Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 мая 1978 года о награждении орденом Дружбы народов «…за активную работу по укреплению дружественных связей между народами Франции и Советского Союза и в связи с 80-летием…» явился для меня поводом попросить аудиенцию у генерала авиации Марсиаля Валена. Мы встретились в генштабе военно-воздушных сил Франции: генерал оставался на действительной службе без ограничения возраста. Шел уже шестьдесят первый год его воинской службы, из них первый десяток он отдал кавалерии. Советский орден Дружбы народов стал его пятьдесят второй наградой.

— Вам принадлежит заслуга создания эскадрильи «Нормандия». Как родилась эта идея?

— Долгий рассказ… Когда Францию растоптали фашисты, меня на родине не было. Я находился во французской военной миссии в Бразилии. Правительство Петена телеграфировало мне оставаться на своем посту, так как, мол, этого требуют интересы Франции.

Генерал ВВС Франции Марсиаль Вален

Я отстучал в ответ: «Предложения принять не могу. Я направляюсь туда, где велит мне быть мой долг».

— За это правительство Виши и приговорило вас к смерти?

— Нет. Попозже, в 1941 году, когда французские воздушные силы уже наносили ощутимый урон врагу. А в начале войны перед нами стояла задача возродить свою воздушную армию. Лишь в феврале я дождался первого корабля из Бразилии в Англию, но, когда прибыл туда, к сожалению, не застал де Голля. Меня ожидало его письмо, возлагавшее на меня функции начальника главного штаба военно-воздушных сил.

Командование союзнических войск, в отличие от генерала де Голля, не слишком торопилось начать активные боевые действия, что вызывало у него сильное недовольство. Как командующий воздушными силами «Свободной Франции», я договаривался о создании в рамках английских королевских воздушных сил, действующих на Ближнем Востоке, двух французских авиационных соединений — бомбардировочного и истребительного. Вот тогда-то мне и пришла в голову мысль присвоить новым эскадрильям не порядковые номера, под которыми они растворились бы в составе английских ВВС, а дать им имена французских областей. Для француза это должно было звучать символом борьбы, символом свободы. Хорошо помню, что, разволновавшись, я схватил карандаш и написал на бумаге: «Лотарингия». Эта бомбардировочная эскадрилья уже существовала. На очереди была истребительная — я назвал ее «Эльзас». Ведь эти районы Гитлер насильно отнял у Франции. Следующие — «Иль-де-Франс», «Бретань», и, наконец, пятой в моем списке значилась «Нормандия». Откуда было знать в ту пору, что именно она отправится в СССР?..

— С чьей стороны последовало такое предложение? Когда?

— Летом 1941 года военно-воздушный атташе полковник Шарль Люге, влюбленный в Россию и хорошо ее знавший, решил примкнуть к движению «Свободная Франция». Ему-то по праву и можно отдать должное в том, что истребительная эскадрилья «Нормандия», родившаяся пока только на листочке бумаги, обрела крылья не где-нибудь, а именно в России. Приехав в Лондон, он связался с работниками советской военной миссии полковником Пугачевым и майором Швецовым. 19 февраля 1942 года мы завтракали вместе. Вот тогда и стала конкретно обсуждаться идея посылки эскадрильи на русский фронт. Уже привыкнув к длинным и трудным переговорам с англичанами, мы опасались, что и русские не скоро дадут свой ответ. И каким-то он еще будет? Не забыть мне радостного потрясения, которое я испытал 27 марта: в тот день мы получили согласие советской стороны на формирование эскадрильи «Нормандия» из французских пилотов и русской техники. Так было положено начало. К сожалению, вскоре в авиационной катастрофе погибли оба наши товарища, энтузиасты создания «Нормандии»: полковник Пугачев и майор Швецов. Полковника Люге тоже сменил другой человек, прохладно относившийся к нашей идее. Все это вызвало немало новых проволочек, но и им наступил конец. В том, что «Нормандия» наконец вылетела из бумаг в небо, особая заслуга принадлежит де Голлю и послу СССР при союзнических правительствах в Лондоне А. Е. Богомолову. В ноябре 1942 года в Иванове собрались первые летчики «Нормандии» и начали тренировочные полеты на боевых самолетах «ЯК-1».

Так что, видите, авторов было много… Шарль Люге предложил идею. Я принял участие в ее реализации. Де Голль не переставал интересоваться, как идут дела. Но все мы, если угодно, расписались на бумаге, а в небе расписались сами летчики. Это ведь они сражались, рисковали, гибли, они сделали эскадрилью «Нормандия» символом советско-французского боевого братства.

* * *

В сентябре 1980 года ассоциация ветеранов полка «Нормандия — Неман» проводила генерала авиации Марсиаля Валена в усыпальницу Собора Инвалидов. Рядом с Наполеоном удостаиваются покоя самые заслуженные военные деятели страны.

Праха Филиппа Петена здесь нет. Однако уже четвертый десяток лет существует «ассоциация в защиту памяти маршала Петена», настойчиво ходатайствующая о реабилитации его имени и переносе праха… куда бы вы думали? В форт Дуомон, на братское кладбище защитников Вердена. Легенда о «герое войны 1914–1918 гг.», чуть ли не «отце-спасителе» нации, и ныне жива. Коллаборационисты даже нисколько не маскируются: президент этой ассоциации Жорж Ламиран — бывший министр по делам молодежи правительства Виши; адвокат Жак Изорни, защищавший маршала на процессе, осуществляет «связи с общественностью»… Уже восемь ходатайств в защиту Петена были предметом специальных рассмотрений у министров юстиции при разных правительствах после войны. Основанием для них служит найденное в столе маршала письмо, в котором он запоздало, уже из ссылки, изъявил свою готовность к «примирению» с генералом де Голлем.