Три подруги и разбитое зеркало

А герои миру нужны всегда.

Может быть, бабушка была права, и мститель существовал только потому, что в нем испытывали потребность? И именно эта потребность возвращала его вновь и вновь?

Огромное количество вопросов мучило меня после услышанной от бабушки легенды. На самом деле, она впечатлила меня настолько, что я еще долго шарахалась от каждой тени, от каждого резкого движения. Я была напугана. Напугана тем, что однажды Чума может прийти и за мной. Мой страх был близок к страху религиозному, когда детей запугивали карой господней, если они не будут вести себя правильно. Спустя года из таких запуганных детей вырастают не менее запуганные взрослые, которые поступают хорошо и правильно не потому, что хотят, а потому что боятся наказания. Но если страх перед наказанием является основой благочестия и праведности, то такому благочестию – грош цена, ведь идет оно не от душевного стремления, а от внушенного ужаса.

Уникальный рецепт счастья: верить во всё или не верить ничему?

Такой вопрос я задала себе. А потом поняла – неважно, во что верю я, важно во что верят другие. И я собиралась заставить их поверить в себя. Потому что если и была для меня какая-то возможность победить врагов, которые обозначили своё присутствие едва ли не сразу же, как только моя нога ступила на сушу, то только поднявшись выше тех, кто желал мне зла. И не важно, в чем именно это зло выражалось – в смерти, в изгнании или в пленении.

Я собиралась не только забрать себе положенный по праву рождения трон, я намеревалась стать правителем всего мира и превратить мир в своё собственное королевство. Только так я могла защитить себя сразу от всех.

Но для начала мне нужен был кто-то сильный, кто-то сильнее меня нынешней. К тому моменту я уже знала, что звать или не звать Чуму – это всегда выбор. И именно его, осознанно или нет, делали все мои предки. Чума – это сила, которую ты можешь принять или отвергнуть, но не зависимо от твоего решения, эта сила продолжит существовать. Просто ею завладеет кто-то другой.

Вездесущего бессмертного мстителя на самом деле никогда не существовало. Была лишь идея, которую воплощали мои праотцы и праматери. На разных этапах жизни каждый из них подхватывал упавшее у предшественника знамя и становился следующим в череде таких же – мстящих и карающих. И имя им всем – Чума.

Я же решила воплотить в жизнь страхи моих врагов, но не просто стать следующей Чумой, а сделать эту силу по-настоящему своей и по-настоящему вечной. Превратить коллективную ошибочность – в коллективное изобретение. Взять миф – и слепить из него новую реальность.

Слепить из него себя.

Поучаствовать должна была и жрица, не по своей воле, конечно, а по принуждению. Она, когда-то отправленная Советом меня убивать, много лет просидела в ловушке, полностью под моим контролем. Старики поставили перед Нуталь задачу – погубить неразумное морское дитя. И сделать это раньше, чем оно вырастет, узнает про возможность призвать силу Чумы и станет опасным. С заданием тварь не справилась. Я не только победила её, перехватив власть над зеркалом, но и заперла тень внутри на долгие-долгие годы, в течение которых копилось моё желание отомстить каждому причастному к открывшейся на меня охоте – отцу, его любовницам, Совету, Князю, любовницам Князя…

С некоторыми из дам вампира я даже специально знакомилась, чтобы посмотреть поближе, что же такого он в них находил. В отношении каждой я строила мстительные планы, но ни один так и не реализовала, потому что ни одна не показалась мне достаточно любимой Князем. Мне нужна была та, которой он дорожил, а не одноразовый красивый фантик.

По той же причине я не смогла пройти мимо Бель.

Я удивилась, когда увидела её. Это была вторая наша встреча. Во время первой она прощалась. Не со мной, с Князем. А потом уехала.

Повторно судьба свела нас на пляже, вечером, на закате. Примерно за полгода до того памятного понедельника, который начался с трупа ягуара-оборотня в моей квартире.

Была середина осени. Бархатный сезон подходил к концу. Температура воды опустилась ниже пятнадцати градусов. И это отпугнуло даже самых настойчивых и упорных туристов, которым не повезло отхватить отпуск летом.

Пляж был пустынным, но очень красивым. Тени цвета апельсина падали на крыши домов. Вода глянцево блестела, слепя глаза. От горизонта к берегу тянулась солнечная дорожка, будто бы приглашая отправиться в путь.

Я шла по берегу, сняв обувь и зайдя в воду по щиколотки, ощущая триумф стихии. Такие моменты встречи были очень редкими, обычно я старалась держаться подальше от воды, чтобы не переживать каждый раз жестокое чувство разлуки, но в тот день не устояла перед зовом.

Она сидела на берегу, возясь с ластами, маской и трубкой, абсолютно точно не имея никакого представления, куда и как всё это приладить. Рядом с ней на песке лежал спасательный жилет. Лицо девушки было таким растерянным и сбитым с толку, что я не удержалась от смеха, который она, конечно же, услышала.

Услышала, поглядела в мою сторону, с раздражением тряхнула приспособлением для подводного погружения и надула губы.

– Что смешного? – спросила она, когда я, продолжив путь, поравнялась с ней.

– Ты, – не переставая хихикать, ответила я. – Ты смешная. И красивая.

Она, открывшая было рот, чтобы резко ответить, растерянно вскинула голову и спросила:

– А ты кто?

– Меня зовут Ди, – я подошла и протянула руку для рукопожатия.

Девушке ничего не оставалось делать, как неуверенно потрясти мою ладонь.

Её собственная ладошка была маленькой и чуть теплой.

– Розабель, – проговорила она.

– Мне нравится твоё имя, – улыбнулась я, потому что…

Потому что глядя на неё хотелось улыбаться. Мы были примерно одного возраста, но было в ней что-то такое, отчего о ней хотелось заботиться. Она была как котенок: маленький пушистый комочек, очень милый и очень непоседливый. В ней было то, чем я сама никогда не обладала – трогательность и непосредственность.

Не спросив разрешения, я села рядом и указала на ласты:

– Хочешь поплавать?

– Да, – пребывая в состоянии легкого замешательства ответила она.

– А не холодновато? Солнце не такое теплое, как раньше. И уже заходит, – сама я могла плавать в любое время года. Как только я входила в воду, всё остальное переставало иметь значение. – Не боишься простыть?

Девушка пожала плечами, что выглядело одновременно и по-женски изящно, и по-детски упрямо. Я вспомнила то, как смотрел на неё Князь там, на балу. Он видел только её. Тогда мне захотелось… захотелось перевернуть весь мир вверх дном.