Три стажера и майор

– Не знаю, как насчет кормили-поили. Вчера мне показалось, что ты до своей второй жизни мог и не дожить. Че ты им сразу не сказал про свою компру?

– Не успел. Только я хотел, тут хлесть - и нет двух зубов.

– Допустим, ты доказал свою неуязвимость, допустим, компра качественная. Ты лично… Тебе-то чего надо?

– По моим подсчетам, у «Кентавра» сейчас порядка ста пятидесяти миллионов. И даже больше. Меня устроят десять процентов. Они быстро поймут, что потерять часть лучше, чем потерять целое.

Последняя фраза показалась мне знакомой.

– Читал «Золотого теленка»?

– Не-а. Что это?

Это то, подумалось не без злорадства, чего ты никогда не поймешь и от чего никогда не получишь удовольствия, пялясь в свой бесконечный телефон. Все там есть, в твоем телефоне. Только не найдешь удовольствия от «Золотого теленка». И пусть это останется нашей общей тайной. Общей для тех, кому стукнуло за сорок и больше

– Шантаж…

– С такими деньгами уже можно жить.

– Одевайся.

– Зачем?

– Поедем в тюрьму.

– Что мне там делать?

– Жить.

– Не, не хочу.

– Че так?

– А за что?

– Глазунов, финансовые махинации…

– Вы все равно ничего не докажите.

– Я!? Не докажу?!

– Зачем это вам? Товарищ майор! Согласен! Я думаю о себе больше, чем о правосудии в государственных масштабах. Я – не мент! Мы все менты – по случайному стечению обстоятельств. Прежде всего, мы обыкновенные люди! Случись, и вообще встали бы по другую сторону баррикады. Правосудие – это мы. Это вы, это я. Это мое персональное правосудие. Я не злодей. Я не собираюсь никого убивать. Чего я злодей-то? Кому я помешаю, если один депутат заплатит мне деньги? Узнав об этом, любой гражданин испытает удовлетворение от того, что депутаты тоже плачут. Точнее, тоже платят.

– Если бы депутат поделился лично с этим гражданином, это было бы еще приятнее.

– И я о том же! Мне нужен помощник. Вы человек решительный, за пистолетом в карман не полезете! В смысле, наоборот. Вдвоем-то веселее? Десять процентов от прибыли вас устроят? Это около двух миллионов. Не рублей, естественно. Риска никакого.

Х х х

С утра, просматривая сводку происшествий, я почти не обратил внимания на побег из-под стражи некой наркоманки.

Мои мысли привлекал Евгений Андреевич Зонов. Знакомый капитан из Управления экономических преступлений довольно подробно рассказал о рейдерских замашках Евгения Андреевича.

– Горелов, Горелов, – бормотал я. – Где-то я слышал эту фамилию. Совсем недавно

– Понятно, что все это неофициально, – предупредил экономический капитан. – Так, знаешь, отрывочные сведения, впрочем, абсолютно надежные. Во-первых, никаких заявлений от потерпевших: следовательно, никаких потерпевших и не было. Во-вторых, депутат же! Иммунитет! Воруй, сколько влезет!

В словах капитана мне почудилась даже какая-то зависть.

Х х х

Оторвавшись от компьютера, Касторкина бросила на меня подозрительный взгляд:

– Ну, слышала, что есть такой политический человек. С чего ты взял, что я могу быть с ним близко знакома?

– Ну, я подумал. Все знают, что ты любишь истеблишмент.

– Чего? – Марина даже покраснела, хотя раньше не замечалось в ней склонности к стыдливости, а напротив чувствовалась уверенность непробиваемого урагана «Катрина» – Майор, только не надо переходить на оскорбления! Я ведь тоже могу оскорбить. Ты меня знаешь.

Я не то чтобы опешил от такой реакции, но немного растерялся. Похоже, девушка решила, что я намекаю на некое половое извращение. В последнее время, в связи со всеобщей свободой нравов появилось, столько всяких разновидностей, и у каждой свое название.

Интересно было бы заглянуть в тайник, что ей почудилось в этом слове?

Ты же не со всеми занимаешься истеблишментом? Я едва сдержал иронию.

– Если ты о…, – выразился я туманно, – то беру свои слова обратно. Я имел в виду, ты же всех политиков и бизнесменов знаешь.

– С чего вдруг всех? Слышала, конечно, про Зонова. Кто про него не знает? Может, даже пересекались раз-два. Вот и все. Ты с какой целью интересуешься?

– Говорят, он содержит подпольное казино.

– Первый раз слышу… Я вообще этим не интересуюсь, ни подпольными, ни легальными. Хочешь сыграть?

– Типа того.

 Продолжение

Позвонил знакомый опер Расул из СИЗО насчет вчерашнего побега. Я удивился, сказал, что сводку читал, но вряд ли могу быть полезным. Впрочем… До меня, наконец, дошло, что фамилия отчаянной наркоманки подозрительно похожа на фамилию бизнесмена, которому депутат Зонов объявил экономическую войну.

Совпадение или есть связь?

– Понимаешь, – объяснял Расул со своим узбекским акцентом, или какой он там у него. – Может, это случайность, за день до побега Гореловой несколько раз звонили по телефону… Мы скоренько проверили. Это номер твоего стажера по фамилии Попов.

– Ого, слух о моем персональном детском саде прокатился по всему Новосибирску?

– Не переживай. Никто не смеется.

– Тогда почему я должен переживать, если все нормально?

– Может, ты думал… Ну, некоторые, конечно, злорадствуют, что лучшего опера Западной Сибири определили в воспитатели, дескать, кончился лучший опер… Есть такие иуды. Хихикают в кулак. Но я к ним плохо отношусь… То есть плохо отношусь к тем, которые хихикают. Я им говорю… Ну, которым… В общем, лично я глубоко презираю которых…

Чем больше Расул хотел оправдаться передо мной, тем больше запутывался в словах.

– Слушай, отстань от меня, наконец, – вскричал он. – Зачем ты ко мне привязался со своими стажерами?