Три темные короны

Джулс смотрела на бухту. От того места, где она стояла,

море казалось огромным. Впервые в жизни Джулс оно было

таким отвратительным. Безразличным и не показывающим ничего, кроме волн и морского дна, усыпанного костьми.

Она ненавидела море прежде лишь раз, когда они ночью пытались бежать, и оно отказалось отпустить Арсиною. И этот туман, толстый, как сети, она ненавидела так сильно, что была готова в него плюнуть.

Но она была лишь ребёнком. Конечно, Богиня не будет хвататься за это проклятье и ждать столько лет, чтобы вновь швырнуть им в неё.

– Не знаю, почему мы столько всего делаем, - прошептал кто-то, - для пахнущего материком выскочки!

Джулс бросила взгляд на толпу.

– Что вы сказали? – спросила она, и чашка треснула в её руке.

– Тише, Джулс, - Арсиноя потянула её за руку. – Мы его найдём.

– Я не буду слушать слова против Джозефа, - прорычала

Джулс. – Пока он не вернулся! Но вы недостаточно смелы,

чтобы сказать это ему в лицо!

– Иди, Джулс, - проронила Арсиноя, когда толпа отступила от неё. – Мы его найдём.

– Как? – спросила Джулс, но позволила Арсиное увести её с пирса. – Арсиноя, мне никогда не было так страшно!

– Да, - кивнула королева, - но у меня есть план.

– Почему меня это пугает? – спросил последовавший за ними Билли.

Арсиноя, Джулс и Билли оставили Волчью Весну в течение часа на трёх верховых лошадях Андерсона. У принадлежащих

Арсиное и Билли были длинные ноги и маленькое седло, а у

Джулс – побольше лошадка, ведь надо было удержать горную кошку.

Сменная одежда Джозефа была в мешке за седлом

Арсинои, рядом с острым серебряным ножом.

Западное побережье

Когда Мирабелла проснулась, она была под плащом

Элизабет. Шторм отступил, и огонь догорел, но она помнила тепло рук парня. Он был первым у неё. Этот так возбудит Бри,

когда она вернётся… если вернётся однажды в Роланс и расскажет ей.

Она высунула голову из-под плаща. Было так рано. Вода ещё не сверкала, но день начинался с серого и туманного света.

Парень сидел спиной к ней, вновь в брюках и рубашке,

обхватив голову руками.

Мирабелла поднялась на одном локте. Платье было где-то под ней, и она попыталась незаметно в него забраться.

– Ты в порядке? – тихо спросила она.

Он немного повернулся.

– Да, - он закрыл глаза. – Спасибо.

Мирабелла покраснела. Он был так прекрасен как и тогда,

когда оказался рядом. Она хотела, чтобы он вернулся и лёг рядом с нею. Он был так далеко.

– Что… - он всё ещё был наполовину повёрнут к ней, - что случилось?

– Ты не помнишь?

– Я помню бурю и нас с тобой, - он запнулся, - просто не понимаю, как… Как мог это сделать.

Мирабелла села и завернула в плащ.

– Ты… - она запнулась. – Тебе не понравилось.

– Нет, нет, это было прекрасно, но… Всё это не твоя вина.

Она с облегчением вздохнула и придвинулась ближе,

чтобы завернуть их обоих в плащ. Она поцеловала его в плечо, а потом в шею.

– Иди ко мне, ещё слишком рано.

Он закрыл глаза, когда её губы коснулись её шеи. На мгновение она подумала, что он воспротивится, но он обнял её.

Он целовал её слишком яростно, вжимал в песок рядом с углями.

– Я не знаю, что творю, - прошептал он.

– Ты прекрасно знаешь, что делаешь, - Мирабелла улыбнулась, - и можешь сделать это снова.

– Да… Я… Не понимаю, но это всё, чего я хочу.

Он откинулся назад, чтобы посмотреть ей в глаза.

Она наблюдала, как его выражение из недоверчивого превратилось в отчаянное.

– Нет… - пробормотал он. – О нет!

– Что? В чём дело?

– Ты королева, - прохрипел он, отодвигаясь. – Ты

Мирабелла.

Он не узнал её прошлой ночью. Часть её уже задавалась вопросом, боялась, что он отправит её в Роланс, но что-то совсем не думало об этом.

– Нет, - промолвил он, и она хихикнула.

– Всё в порядке. Это ничего, что ты был с королевой. Ты не будешь наказан и не умрёшь.

– Что ты тут делаешь? – спросил он. – Почему не в Ролансе и… с белым плащом?

Она изучала его с опаской. Не потому, что была королевой,

а потому, что он сожалел об этом.

– Как тебя зовут? – спросила она.

Он не Аррон, не тот вид. Одежда долго носилась и часто чинилась. Может, долго плавал. Его акцент был не тем, что она когда-либо слышала.

– Меня зовут Джозеф Сандрин.

Кровь Мирабеллы похолодела. Она знала это имя. Парень,

что любит Арсиною. Что был сослан за попытку помочь ей бежать.

Она подняла платье с песка и натянула его на себя так быстро, как могла, под плащом Элизабет. Она спала с парнем,

что любил Арсиною. Желудок сжался.

– Неужели ты думаешь, что я – она? – спросила она,

справляясь с застёжками платья. – Ты считал меня Арсиноей?

Учитывая его замешательство от бури и холода, это служило смягчающими обстоятельствами.

– Что? Нет!

А после он удивлённо рассмеялся.

– Если б я прикоснулся к Арсиное, как тебе, - он остановился и вновь повернулся к ней, - она бы меня ударила.

Ударила его. Да. Арсиноя всегда нападала первой в детстве. Особенно если действительно заботилась о тебе.

Джозеф смотрел на волны. Вода была тиха. Спокойно сияла, невинная после того, как творила всё это прошлой ночью.

– Почему это случилось? После того, как я так долго ждал её…

– Кого?

– Девушку, что я любил всю свою жизнь, - он не сказал

Мирабелле её имя, но ладно. Пусть.

– Она никогда не будет знать, - проронила Мирабелла. – Ты невредим. Жив. Иди домой.

Джозеф покачал головой.

– Я знаю, - он посмотрел на неё и коснулся щеки. – Я уже…

нанёс ущерб.

– Не говори так! Ущерб – это словно случилось что-то ужасное. А мы не знали!

Джозеф не смотрел на неё, лишь печально глядел на море.