Тридцать четвертый мир
Шрифт:
– Знаете, Следователь, - произнес несколько несвойственным ему задумчивым тоном Гвидо, - еще два-три дня назад, я нашел бы ваши методы работы просто верхом дилетантской самодеятельности. Но, похоже, Лес что-то изменил во мне…
– Каждое более или менее стоящее дело, с которым мне приходилось всерьез повозиться, капитан, обладало таким вот свойством. Что-то изменять в тех, кто с ним связывался. Уверен, что раньше вы просто не замечали. Эту историю нам не расколоть, если мы не поймем с чем столкнулись. В лице тех, кого здесь называют аборигенами. Здесь все завязано на них, а никто не знает и не хочет знать о них ничего путного.
– Давайте прикинем, что знаем мы. Первое, - Гвидо выкинул вперед большой палец, - существует уйма жизненных
– И языка своего уже не имеют, - заметьте это, Гвидо.
– За исторически очень короткий срок они полностью утратили свою древнюю речь и письменность.
– Это два - Дель Рэй присоединил к разжатому большому пальцу указательный. Склонил голову набок.
– Утратили речь и письменность, говорите вы.
– Если они у них были, Следователь. Странная мысль мне взбрела в голову, когда мы мило беседовали с беднягой Лисецки. Эти парни там - в джунглях чудовищно приспособляемы. Все указывает на то, что все эти… формы - они произошли от одного ствола. Просто разные маски, которые напяливает на себя одна и та же сущность. Может, до прихода людей она, эта суть и рядилась в совсем другие формы? Просто не было чему и кому подражать. А вот пришли люди - шумные, докучливые, настырные. Вторгающиеся в святая святых, и успешно вторгающиеся… Вот теперь это… эта первичная суть и начала примеривать маску Разума. Вместо фотосинтезирующих складок, хитиновых панцирей или кошачьих когтей стало лихорадочно развивать кору больших полушарий, способность к речи… тогда понятно, почему первые колонисты никаких разумных существ на Гринзее не застали и, следовательно, и не описали нам на память. А вторая волна застала здесь уже целый коктейль носителей разума… И как должное восприняла их ломаный английский… И поддельный древний жреческий язык.
Кай не без чуть преувеличенного уважения скосил взгляд на собеседника.
– Я недооценивал вашу способность к метафизическим рассуждениям, капитан… Эволюция на базе мимикрии… Скоростная… Это, право, не тривиальная концепция. Вы не подумывали об академической карьере?
– Понимаю вашу иронию, Следователь… Ну могу же я порассуждать немного вслух, пока эта калоша дотянет нас до Посольства? Так, в порядке бреда, как говорят русские.
– Не придавайте значения моему скепсису. Как говорил один опальный принц, в этом безумии есть своя система… Это я о бреде.
– Теперь - археология. Она у них, вроде, тоже поддельная. Лисецки вот на основании нейтронно-активационного анализа утверждает, что их музей набит сплошным новоделом. А я своими глазами видел как эти парни закапывают в землю некие руины. ЗАРЫВАЮТ, а не откапывают. И несут в оправдание нечто весьма заумное… Это - три!
– Вы верите Лисецки?
– Я верю нейтронно-активационному анализу. С двадцатого века он никого не подводил. И я верю тому, что видел сам… А философия… Понимаете, как ребенок не помнит своего рождения, так и аборигены Гринзеи не помнят и не могут объяснить феномен своего происхождения… Но ведь мы знаем, что свято место пусто не бывает. В других условиях они бы выдумали бы своего Создателя и целую теологическую космогонию…
– Его высокопреосвященство Бенедетти обязательно поправил бы вас. Он сказал бы, что туземцы бы обязательно ОТКРЫЛИ БЫ Создателя для себя. В том обличье, в котором бы тот явил себя этому миру…
– Не сбивайте меня словоблудием, Следователь. Так вот, им не повезло. Они выбрали… Точнее, эта вот их биологическая суть выбрала за образец для подражания, для мимикрии, как вы выразились, нас - посещающих, конечно церкви, но, как до дела доходит, ни в Бога, ни в Черта не верующих существ. И заполнять вакуум своей истории им приходится не мифами, а ВЕЩЕСТВЕННЫМИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВАМИ. Они, наверное, не сознают этого - может быть только Учителя… Но ведь для них признать, что вся их цивилизация - это всего лишь наскоро слепленная пародия на далеко не
лучший образец чуждой их миру цивилизации Земли, образец, завезенный сюда толпой неудачников, галактических перекати-поле, да искателей счастья, это… это…Кай не стал прерывать излияния собеседника. Не каждый день приходится присутствовать при рождении теории планетарного этногенеза в душе сотрудника контрразведки. И не каждый год…
– И они, выполняя вот эти непонятные им самим обряды, создают для себя самих и для своих потомков красивую легенду о великой и могучей цивилизации Гринзеи, корнями черт-те куда уходящей…
– Ну вот, мы и поменялись местами, - заметил после небольшой паузы Кай.
– Вы закончили то, с чего здесь начал я - построили необыкновенно стройную картину возникновения и развития аборигенов. А мне приходится напомнить вам только о том, что одна небольшая деталь в этой концепции требует своего уточнения. Настоятельно. Знаете какая?
– Кто и зачем убил Посла Окаму.
– Верно, - согласился Федеральный Следователь. Четверка. И еще - мы должны узнать - какой замок открывает ключ Посла. На Земле, - он тронул брошенный на сидение пакет с пометкой подпространственной связи, - такого замка нет. Кстати, мы приехали.
Оставшись, наконец, наедине, Президент Гаррисон и коннетабль Пирсон долго и без какого-либо удовольствия созерцали друг друга.
– Подготовка к акции идет по графику, - счел нужным, наконец, прервать тяжкое молчание министр обороны.
– С некоторыми отклонениями. Для успешного ее разворачивания мне надо уяснить себе два момента, Президент.
– Первый?
– Президент сосредоточил все свое внимание на кончике электрокарандаша.
– Первый вопрос прост: в чем, собственно, состоит акция? Бомбим аборигенов, готовим плацдарм для высадки карателей, а потом запираемся в Периметре и сидим в осаде до тех пор, пока джунгли не успокоятся? Или расстреливаем, наконец, к чертовой матери базы Питона в "зеленке"? Давно, признаюсь, руки чешутся… Но тогда вы, Президент лично заслоняете меня от сатаны Лэшли. Или лупцуем напропалую и тех и других и отправляемся всей компанией в желтый дом? Я бы лично подождал, покуда одна сторона - там у них - возьмет верх…
– Ждать нам не приходится. Оба крыла Парламента жаждут крови. Третий вариант вы, разумеется, забудьте. К первым двум - будьте готовы…
– Они, Президент, ВЗАИМОИСКЛЮЧАЮЩИ. За сутки нельзя переключиться с одного на другой. Если играть всерьез.
– Тем не менее, до решения Комитета, я не могу сделать выбор. И никто не может. Таково положение дел, и такова Конституция. Военного положения еще никто не ввел.
– Спасибо, я понял, кому придется отдуваться за все…
– Вот и хорошо. Ваш второй вопрос?
– Как быть с Легионом?
– Каратели сидят в казармах. При этом сохраняют повышенную боевую готовность. Это моя забота: я уже связался с их командованием. У вас - все?
– Еще я хочу сказать, Президент… В этот раз нам надо быть поаккуратнее… По моим сведениям, у туземцев впервые на вооружении большие разрядники и противотанковые комплексы. Не менее трех. И зенитные системы. Это еще не армия, но и не толпа плюшевых мишек… Уже.
– Я в курсе, коннетабль. Контрразведка роет землю…
– Разрешите приступить к…
– Да, вы свободны.
Президент откинулся в кресле и водрузил ноги на скамеечку для того предназначенную. На сон оставалось всего-ничего.
Ключ Посла не открывал ничего. Просто не было во всем немаленьком хозяйстве Посольства Метрополии ни одного подходящего замка. Многочисленные файлы посольских компьютеров не хранили ничего относящегося к делу. Как и недра уймы разбросанных по зданию сейфов. Физиономия Секретаря Посольства, по обязанности присутствующего при "ознакомлении следственной группы с материалами по делу" - при обыске, то-бишь - была сера и благодати не источала. За окном занимался такой же серый и неулыбчивый рассвет.