Тридцать дней

Неожиданно что-то заслонило собой меркнущий свет, сильные руки выдернули меня из смертоносной пучины, и я вдруг оказалась над грохочущей пучиной.

— Ирис! — крик Ская взвился в небеса и растаял в шуме крыльев, бьющих за спиной моего спасителя.

Лицо Оэна Быстрокрылого стало последним, что я успела разглядеть перед тем, как мир окончательно погрузился во тьму недолгого забвения…

Глава 12. Дни тринадцатый и четырнадцатый

Пришла я в себя на каменистом склоне, на полукруглой площадке, покрытой тонким ковром из сухого моха. Открыла глаза и встретилась взглядом с надменным летуном. Заметив, что я смотрю на него, Оэн вдруг резко отпрянул, отполз назад и, вытянув перед собой руки, ткнулся лбом в мох. Озадаченная, я села, огляделась и озадачилась еще больше. Чуть выше, на вершине склона, стояли еще айры и все дружно смотрели на меня. Я неспешно поднялась на ноги, расправила плечи, наплевав на наготу. Ветер подхватил спутавшиеся пряди, кинул их мне в лицо и отбросил за спину.

Мой взгляд скользил по склонам, замечая всё новых летунов: мужчин, женщин, детей с маленькими крылышками за спиной. И стоило мне повернуть в их сторону голову, как айры опускались на колени, низко склоняли головы и замирали, всем своим видом выражая покорность и благоговение. Мне оставалось лишь терпеливо дожидаться разъяснение происходящего. На мгновение мелькнула мысль, что они узнали Игнис Сиел, но тут же развеялась, потому что на выступе появился еще один айр.

Был он седовлас, но всё еще крепок телом. Кожу летуна покрывали замысловатые татуировки из смутно знакомых символов. В руках престарелый айр держал охапку цветов, которую рассыпал мне под ноги и следом опустился на колени, воздев ко мне руки и торжествующе возопив:

— Возрадуйтесь, дети Свободного Ветра! Мы узрели лик самой Матери-Земли, ясноокой богини Ирис!

— А… хм, — изрекла я и снова замолчала, решив не лезть со своими замечаниями. Богиня, так богиня, почему нет? И все-таки хотелось бы ясности побольше.

— Благослови детей своих, солнцеликая Ирис, — в душевном порыве обратился ко мне айр и повалился ниц.

Мгновение подумав, я подняла руку, с жалостью глядя на погубленные цветы в мою честь, и от стеблей зазмеились корни, вросли в мох, сплелись с его корнями. Структура цветов изменилась, приспосабливая их к жизни на камнях, и головки, неспешно дрогнули, поднялись вверх и распахнули пожухлые лепестки навстречу солнцу.

— О-о-о, — простонал жрец в экзальтированном восторге, а я провозгласила:

— Благословляю детей Вольного Ветра!

Теперь дружный стон восторга прокатился по склонам, и я шагнула вперед, стараясь не память цветы, вернувшиеся к жизни.

— Проводите меня в свое поселение. Даже богам нужен отдых. Оэн.

Элдр, как называл его Скай, поднялся на ноги, но взгляд его так и остался опущен под ноги.

— Прости меня, ясноокая Ирис, я виновен.

— В том, что угрожал? Ты уже искупил вину. Отнеси меня в поселение.

Мое божественное тело перекочевало на руки айру, и мне подумалось, что его высокомерие теперь не влезет ни в одно гнездо… или где там они живут? Впрочем, Оэн больше не проявлял надменности. Он нес меня осторожно, крепко прижимая к себе. Так же осторожно поставил на ноги посреди поселения с вполне обычными хижинами, и опустился на одно колено.

— Что-нибудь накинуть, воды умыться и поесть, — коротко распорядилась я и направилась к изваянию, привлекшему мое внимание. — Хм…

Их было двое — мужчина и женщина, державшиеся за руки. Волосы мужчины развивались, словно ими играл ветер, у женщины же лежали на плечах толстыми косами, перевитыми гирляндами цветов. То, что к изваяниям приложил руку Созидающий, было заметно сразу. На меня смотрели не каменные истуканы. Статуи казались живыми людьми, навечно застывшими в остановившемся мгновении. Живой цвет кожи, полуулыбки на устах, от которых становилось тепло. Ясные сияющие глаза. Мне показалось, что и вправду смотрю на замершее мгновение. Может так и было. Тогда я плела косы, но перевивала их цветочными гирляндами. И платье, подходившее цветом к моим глазам, не напоминало ни одного из тех, что были у меня в шестнадцать лет. Оно было более взрослым и незнакомым. Мои ноги были босы, и обнаженные стопы любовно обнимала трава, иначе льнущие к коже травинки было не назвать. Во взгляде мужчины, которым он смотрел на юную девушку, застыло восхищение и любование. Такое мог создать лишь влюбленный. Наверное, он и вправду тогда любил меня, но… Не настолько сильно, чтобы не признаваться в чувствах другой женщине, пусть и под влиянием близости.

Я отвернулась от статуи, теряя к ней интерес, потому что перед глазами престала картина, увиденная мною в его опочивальне. Нет, больно не было, я даже не помнила тех чувств, они угасли слишком давно и безвозвратно, но неприятный осадок все-таки ощущался. Я не успела пережить эти воспоминания. Похоже, через год моя первая маленькая жизнь для меня закончилась. Наверное, не только для меня, потому что начались мои возрождения, и рядом оставался только Вайторис.

— Когда-то давно, когда ясноокая Ирис только укрывала землю травой, наш Отец часто приходил к нам, — произнес за моей спиной мужской голос.

Я обернулась и посмотрела на жреца. Укрывала травой землю? Все-таки забавно время перекраивает историю, превращая ее в легенды.

— У нас сохранилось много сказаний о великой любви зеленоглазой богини и нашего отца, — продолжал жрец, глядя себе под ноги. — И про то, как водяной бог хотел отнять Ирис у крылатого бога Орканиса, но наш Отец оберегал свое сокровище, не позволяя никому дотронуться до него.

Мне вдруг захотелось рассмеяться. Ну да, охранял… Сейчас я легко вспоминала те дни, и точно знала, что легенда аиров и действительность не имели ничего общего. Да, кстати, откуда у них появились эти легенды?

— Отец учил нас, — продолжал жрец. — Он указал нас путь и законы. Он рассказывал, наши пращуры запоминали и передавали откровения из уст в уста. Бог Орканис научил нас складывать слова из знаков, — я скользнула взглядом по его телу.

— И он рассказал вам и о великой любви, и о том, что Регинис хочет украсть сокровище Свободного Ветра, — закончила я и прошла дальше, не ожидая ответа. Однако остановилась и задумалась. Легенды айров, пусть и искаженно, но передают события дней моей юности. Мне неизвестно, когда Созидающий сотворил крылатых людей, но точно раньше, чем родилась я. И если он часто посещал их, заботился о своих детищах, разговаривал с ними, делился радостями и печалями, значит, я могу узнать что-то полезное и для себя. Обернувшись, я поманила жреца за собой. — Расскажи мне ваши легенды. Я хочу знать, как крылатый народ помнит жизнь своих богов.

— Я рад служить ясноокой богине, — поклонился айр.

— Как твое имя?

— Тиан, Извечная.

— Следуй за мной, Тиан.

Извечную я постаралась пропустить мимо ушей, иначе могла расхохотаться, уж больно забавно было слышать такое именование. Оглядевшись, я заметила Оэна, стоявшего с опущенной головой посреди вытоптанной тропы, заменявшей в поселении улицу, и направила к нему свои стопы. Быстрокрылый опустился на одно колено при моем появлении и произнес, глядя мне под ноги:

— Твое желание, Извечная исполнено.

— Веди, — велела я и последовала за айром, жрец послушно вышагивал за моей спиной.

Помыться мне предложили в теплом источнике, находившемся за деревней. На берегу лежало сложенное тряпье, должно быть одежда. Я кивнула, отпуская сопровождавших меня айров, вошла в источник, погрузилась по шею и блаженно закрыла глаза. Несколько мгновений я нежилась, наслаждаясь теплой водой, а затем меня ухватили за бедра и потянули вниз. Я уперлась ладонями в широкие мужские плечи и зашипела:

— Оставь меня тут.

— За какой Тьмой? — прошелестел голос водника.

— Кажется, я тут могу кое-что узнать о прошлом, — ответила я и воровато оглянулась.

— Что айры могут знать о прошлом? — над поверхностью воды показалась прозрачная голова с пронзительными синими глазами.

— Очень многое. Забери меня вечером.

— Одну не оставлю, — упрямо заявил Скай, между делом поглаживая мои ягодицы. — Это священный источник, не знаешь?

— Тебе зачем? — с подозрением спросила я.