Тридцать ночей

Он неодобрительно посмотрел на Айдена.

— Но, это же вечеринка в её честь! Вы большой босс, неужели вы не можете изменить порядок вещей, чтобы присутствовать? Она, на самом деле, усиленно работала, чтобы достичь этого.

Челюсть Айдена сжалась, скрежет его зубов был практически различим. Его глаза потемнели от ярости и прищурились в уголках. Заметил ли Хавьер крепко стиснутые кулаки?

— Нет, я не могу изменить ранее данные мной обязательства, мистер Солис, — его голос леденил кровь. — Надеюсь, она будет в надёжных руках рядом с вами, — добавил он, в приказном порядке — а не в форме просьбы.

Хавьер сделал шаг, став ближе ко мне.

— Она была в надёжных руках рядом с нами все эти четыре года, мистер Хейл, — ответил Хавьер, что прозвучало как обещание, но одновременно и как отпор.

Я решила вмешаться.

— И теперь я собрала всех этих людей, готовых ужасно меня баловать, — я хлопнула в ладоши, мой голос был достаточно высоким, чтобы окна музея разлетелись вдребезги. — Я — счастливица. Поторопись, Хавьер, я бы не отказалась от карнитас.

Хавьер выглядел сбитым с толку.

— Ты только что использовала британский сленг?

— Умм, да, полагаю, что так!

Славно, похоже, это отвлекло всех! Айден улыбался, но ямочка на этот раз не появилась на щеке. Хавьер неистово моргал. Я скользнула ближе к Айдену и положила ладони на его напряжённую грудь, ощущая, как его сильные руки обхватили мою талию, словно тем самым они нашёптывали свои собственные слова.

— Спасибо за всё, — сказала я ему.

— Будь аккуратна. И не забудь свои подарки и камеру.

— Ох, проклятье! Спасибо за напоминание.

Бенсон открыл багажник и вытащил оттуда огромную картонную коробку, в которой находились все подарки, упакованные в бирюзовую бумагу. Я шагнула, чтобы взять её, но все трое мужчин одарили меня таким взглядом, который ясно говорил "забудь об этом или ICE будет меньшей из твоих проблем". Айден послал Бенсону один кивок, который после этого жеста сразу же направился в сторону музея быстрее, чем мы с Хавьером успели моргнуть.

— Увидимся позже, мистер Хейл, — сказал Хавьер, и последовал за Бенсоном.

У меня возникло ощущение, что он предоставил нам возможность побыть наедине.

Я приподнялась на кончики пальцев ног, желая поцеловать Айдена, рассчитывая лишь на поцелуй в щёку, поскольку поблизости был Хавьер. Но он запустил руки в мои волосы и сжал их в кулаки, жёстко целуя меня. Не было никакого сумасбродного погружения языка или овладение моим ртом. Просто поцелуй губы в губы, подобно обмену воздухом или условным знаком. И именно поэтому этот поцелуй заставил меня испытывать нехватку воздуха в полной мере. Я не хотела оставлять его здесь одного, в то время как остальная часть моего мира находилась внутри этого здания. Водород, 1.008 —

— Ты уже добралась до магния? — поинтересовался он.

Как он узнал?

— Нет, я только начала с элемента, названного в твою честь.

— Токсичный уран?

Я сделала вид, что собираюсь ударить его в грудь.

— Нет! Гелий. Нетоксичный, редко встречающийся на планете, и легко улетучивается, — я снова встала на цыпочки и поцеловала его шрам. — Не улетучивайся, Айден.

"Я люблю тебя" прошептала я ему лишь своими глазами и побежала за Хавьером с Бенсоном, пока эти слова по собственной воле не вырвались из меня.

Глава 38

Спартанка

Хавьер приостановился у двойных дверей, ведущих в галерею "Английского серебряного века". Звуки сальсы лились из-за закрытых дверей. Его взгляд был серьёзным, брови нахмурены.

— Эй, прежде чем войдём внутрь, мы можем заглянуть на минутку в секцию "Европейского Искусства"? — спросил Хавьер, мельком поглядывая на Бенсона.

— Конечно, — ответила я, но всё внутри меня закрутилось, словно в ритме сальсы.

Я понимала, что это имеет отношение к Айдену, и знала, что Хавьер преподносит правду так, что ты не сможешь её не услышать.

Я повернулась к Бенсону, едва ли не мечтая о том, чтобы ему потребовалась помощь в доставке коробок.

— Большое спасибо, Бенсон. Ты — волшебник.

Он покраснел до кончиков ушей.

— Это моя должность, мисс Сноу.

Я рассмеялась.

— Поцелуй его от меня.

— Этого нет в моей должностной инструкции, мисс Сноу, — его губы изогнулись в улыбке.

— И даже в щёчку?

Он лишился своего стоического выражения лица.

— Посмотрю, что можно сделать, мэм.

Я рассмеялась и последовала дальше по коридору за Хавьером, в сторону экспозиции по Европейскому искусству. В течение некоторого времени мы хранили молчание. Только лишь его начищенные туфли и мои новые кремового цвета Лубутены отражались звуком от мраморного пола. Умудрённые годами глаза муз следили за нами с картин, обрамлённых в рамы. Неожиданно я позавидовала их безопасности.

Хавьер остановился перед картиной 1805 года, написанной Франсуа Лебарбье. "Спартанка вручает щит своему сыну " гласила табличка у картины.

— Посмотри на её лицо, — нарушил тишину Хавьер, его пальцы заскользили в воздухе, как будто он рисовал её профиль.

Я следила за его движениями, сосредоточившись на женщине с каштановыми волосами и её взгляде, обращённом на сына. Моментально я подумала о матери Айдена, Стэлле.

— Она напугана, — сказал он. — Посмотри на тёмную тень на её щеке. Но она не показывает этого. Она улыбается ему.

Я тоже улыбнулась, рассматривая её искривлённые бледные губы.

— А теперь посмотри на спартанца, — голос Хавьера понизился, его пальцы прослеживали покатые плечи воина.

Спартанец был обращён спиной к зрителю, но он смотрел на "Стэллу". Каждый его мускулистый остов, начиная с похожих на скалу икр, и заканчивая его руками, в которых было зажато острое копьё, был готов к разрушению.

— Совершенно смертоносно, но всё-таки он смотрит на неё с потребностью, может быть потому, что у неё есть щит, который может его спасти.