Тридцать ночей

Через четырнадцать ударов сердца, он остановился и поставил меня на ноги.

— А теперь смотри сюда, — сказал он, разворачивая меня в своих руках.

Я проследила за его взглядом... и вскрикнула. Моё собственное сердце упало мёртвым грузом в хищные глубины, простирающие под нами. Мы стояли на самом краю тончайшей полоски земли, выступающей прямо в небо, ничего, кроме воздуха и звёзд, не окружало нас.

— Ты в порядке, — успокаивал он, его руки, подобно стали, стягивались вокруг меня. А затем он усмехнулся: — Водород, 1.008. Гелий, 4.003.

Неуверенный смешок сорвался с моих губ.

— Ты же не боишься высоты?

— С тобой, нет, — сказала я, поскольку прямо сейчас я ничего не боялась. Ничего, за исключением, потерять его.

Он улыбнулся.

— Тогда добро пожаловать в мой второй дом.

Он медленно прошёлся по узкой кромке земли, крепко меня обнимая. Он сел чуть поодаль от самого края, укутал меня, словно в кокон, в своих руках и ногах, и в мягком одеяле. Я ухватилась за его шею, снова пряча голову на его груди. Мы пребывали в таком положении неизмеримое мгновение. Прошли минуты, а может быть и даже несколько часов. Я пыталась сохранить в памяти абсолютно всё. На этот раз, мне не хотелось запечатлевать на фотоаппарат даже травинки. Это место казалось настолько интимным, что даже любые другие глаза, кроме наших — даже искусственный глаз камеры — осквернит его.

— О чём ты думаешь, когда приходишь сюда? — поинтересовалась я спустя некоторое время.

— Обо всём. Именно здесь родился "Хейл Холдинг". Здесь было принято большинство моих решений. А с тех пор, как я увидел твои картины, я думал только о тебе.

Я практически оторвалась от края и начала парить.

— Обо мне?

— Да, о тебе, — прошептал он мне на ухо. Я задрожала.

— Я тоже думала только о тебе, — моё лицо запылало, когда я призналась в этом вслух.

Он промолчал. Водворившаяся тишина заставила меня дрожать совсем иначе, поэтому я продолжила разговор:

— Ты часто сюда приезжаешь?

— Примерно два раза в неделю, — он оторвал свой взгляд от неба и посмотрел на меня. — Иногда, я сплю здесь.

— С-спишь здесь? — я окинула взором маленький луг, расположившийся позади нас.

Он кивнул.

— Земля, временами, ощущается более естественным ложем.

Я прижалась ближе к нему, пытаясь отогнать от себя прочь образ его, лежащего на холодной земле.

— Мне больше нравится, когда ты спишь рядом со мной.

Его мускулы изогнулись вокруг меня.

— Этого больше не повторится, Элиза, — произнёс он тихим голосом.

На мгновение моё сердцебиение замерло, а затем быстро заколотилось в переживаемом ужасе.

— Что? — мой голос дрожал.

Он обхватил руками мои щёки.

— Я не могу так рисковать. Что если следующий ночной кошмар не будет столь слабым?

Слабым? Тот кошмар был слабым?

— Меня не волнует это. Я хочу засыпать рядом с тобой... видеть твоё лицо, когда просыпаюсь, — я умолкла потому, как мой голос достиг уровня истерии.

— Если проснёшься, — его голос был жёстким.

Мне надо сменить тему разговора. Прямо сейчас.

— Что там за свет за деревьями?

Его брови изогнулись в удивлении от неожиданной смены темы разговора. Потом он покачал головой и улыбнулся.

— Ну, теперь, я рад, что ты поинтересовалась, Элиза. Пошли, позволь мне показать тебе, — он выделил каждое слово, как будто они должны были иметь некий глубокий смысл.

Он поднялся, потянув меня вверх за собой. Я начала заплетаться на своих каблуках, но он взял меня на руки и широкими шагами пересёк луг, направившись в сторону изнеженного свечения, льющегося среди деревьев. Ещё несколько таких дней с ним, и, я бьюсь об заклад, хождение начнёт казаться чуждым для меня. Тем и лучше!

— Как часто ты занимаешься спортом? — спросила я, очарованная тем фактом, что я едва ощущала его поступь.

— Порядка двух часов в день. Я слабак по стандартам моих сержантов.

Я рассмеялась над ерундой, которую Айден нёс по поводу слабака.

— Как ты можешь заниматься спортом, если не любишь, чтобы кто-то подкрадывался к тебе со спины?

— Я владею спортзалом.

Понятно? Всё просто.

— Кстати, а какое было у тебя звание?

— Лейтенант. А теперь, закрой глаза, — настоял он тоном, соответствующим его званию.

Я подчинилась, но широко распахнула все свои остальные чувства восприятия. Ошеломляющий аромат становился всё сильнее. Ветки хрустели под его безмятежными шагами. Он остановился, и я почувствовала его губы, нежно прикасающиеся к моим векам.

— Открывай, — сказал он.

Я открыла глаза. И не поверила своим глазам. Моё дыхание со свистом вырвалось из лёгких, гораздо контрастнее, чем ветер, гуляющий на вершине холма.

— Ох! — ахнула я уже в третий раз за этот вечер.

Мы находились на маленьком круглом поле, вечнозелёные хвойники окружали нас. В центре поля стоял тент-пергола. Белые шторы были задёрнуты, но нечто брезжило и мерцало внутри. И снова для меня настал трогательный момент, и все слова вертелись на кончике языка, поэтому я просто указала на тент, мой палец нетерпеливо разрезал воздух.

Айден рассмеялся, прижимая меня ближе к своему телу.

— Да, мэм, — сказал он, и начал демонстративно вышагивать своим непогрешимым шагом морского пехотинца. У тента, он поставил меня на землю и распахнул шторы: — После тебя, — прошептал он так, что означать это могло только "ради тебя".

Я шагнула внутрь... и застыла на месте. Даже "ох", которое ликовало у меня в мыслях, замерло на моих губах. Передо мной открылся невообразимый вид, от которого перехватило дух, что я не смела ни моргнуть, ни сделать ни единого вдоха. Беспламенные свечи. Низкий марокканский столик, выполненный из дерева. Накрытые серебряные блюда. Шёлковые подушки цвета слоновой кости на креслах. Небольшого размера зона для танцев из полированного дерева. И повсюду, начиная со столика, заканчивая гроздями хрустальных ваз, наводнившими пол, сотнями стояли розы, которые, как я считала, никогда в жизни не увижу. Aeternum romantica.

— О, Боже мой!

Я прикрыла рот рукой, когда горячие слёзы в изобилии хлынули из моих глаз и покатились вниз по моим щекам. В состоянии подобном сну, я подошла к розам, которые стояли в вазе ближе всего ко мне. Они были ещё красивее нежели, чем на фотографиях. Большие, чашевидной формы розетки были раскрыты, несметное количество аккуратно собранных в кисти лепестков уютно устроилось внутри соцветий. Все они были цвета нежного абрикоса, загнутые внутрь лепестки, усиливали создаваемый ими эффект, персиковые нотки темнели к сердцевине цветка, становясь медными, а края лепестков постепенно бледнели, приобретая классический жемчужный оттенок. А их аромат!

Я вытерла слёзы, поскольку они затуманивали взор, и повернулась к Айдену. Он наблюдал за мной с пылкой улыбкой на губах, его глаза были умиротворенно синими.

— Айден, это самое красивое, что я когда-либо видела. За исключением, тебя, — благоговейно выдохнула я, спотыкаясь, отступив назад к нему.

— Хмм, я вынужден с тобой не согласиться.

Он прижал меня к себе, настолько страстно, что я выгнула спину. В течение некоторого времени мы лишь целовались. Это был медленный сильнодействующий поцелуй, наполненный невысказанными эмоциями. Затем он отстранился, его глаза моргнули раз или два, подобно бабочке, открывающей и закрывающей свои крылья.