Тридцать один

Я сразу снял стакан. Ходить с ним на плече и неудобно и глупо.

Оливье отправил сосуд с тестом в печь. Пока оно запекалось, мы начали готовить крем.

Голем упорно молчал. Он давно вышел из боевой трансформы, но разговаривать не желал. Дядя тоже не разглагольствовал. Ограничиваясь фразами «подай это», «сделай то» и в конце предложения добавлял неизменного «крысеныша». После моего возвращения, он перестал называть меня заморышем, наверное, потому что я вырос.

Наполнив специальное приспособление кремом, я попытался выдавить его на торт, но кулинарный мешок лопнул. Крем полез с обратной стороны.

– Уйди, сам украшу. – заорал дядя.

Я отошел от стола, наблюдая, как он ловко справляется с кулинарным мешком.

– Не стой за моей спиной, иди в портал. – цыкнул Оливье не оборачиваясь.

– Да, учитель.

Спорить, я само собой не стал. Стоило мне отойти, как голем подобрался поближе к моему уху.

– Молись, чтобы с феей ничего не случилось. – проскрежетал он. – Если она пострадает из-за того, что ты мешал мне ее защищать…

– Ты хотел пристрелить ее, чтобы не мучилась? – невинно уточнил я.

– Я хотел разбить сосуд! – зло проговорил Евлампий. – Если бы с ней…

Я не дал ему договорить, войдя в портал. Мы переместились в просторную комнату с гигантскими панорамными окнами. В центре помещения расположились длинные диваны и столиком с фруктами. Мягкая мебель манила долгожданным комфортом.

– Если бы с ней что-нибудь случилось…

– Я бы пожалел. – закончил я вместо него.

На одном из диванов спала фея, на другом сидел боцман. Оторвавшись от чтения книги, он коротко взглянул на меня, проговорив:

– Присаживайся.

Я опустился, провалившись в удобное мягкое сиденье. Взяв с подноса похожий на яблоко фрукт, я немного откусил, на пробу, и не почувствовав ничего необычного, прожевал.

Не решаясь на словесные упреки в присутствие летучей обезьяны, голем продолжал бушевать молча. Над его головой, то и дело, проскакивали маленькие грозовые облачка.

Я старался не смотреть в его сторону, сосредоточившись на Чиче. Каждый раз, когда боцман перелистывал страницу над обложкой вспыхивало желтое свечение.

– Долго придется ждать? – спросил я обезьяну.

– До церемонии осталось два часа. – сообщил Чича, не отрываясь от книги.

Я кивнул. Информативно. Пригляделся к неброской обложке. «Философские течения прямоугольного архипелага в антагонизме с основными постулатами верований Изумрудного острова». Буквы вроде знакомые, но смысла никакого.

Дожевав яблоко, я откинулся на спинку дивана и решил вздремнуть. А что еще делать, когда делать нечего?

– Пора. – проскрежетал голем.

– Что? – не понял я.

– Сейчас самый подходящий момент, чтобы пробраться на корабль. – зашептал Евлампий.

Я скосил глаза. Он окончательно рехнулся? У него камушки в голове перепутались или заклятье замкнуло? Шхуна висит в небесах кверху дном! Как на нее проникнуть?

– Я оборотень, а не попугай. – огрызнулся я. – Летать не умею.

– Фольклор? – поинтересовался Чича.

Я слишком громко спорил с големом и привлек внимание летучей обезьяны.

– Фольклор? – переспросил я.

– Ты про летающих оборотней? – заинтересованно уточнил Чича. – Про вас многое болтают.

Он заговорщицки подмигнул мне и отложил книгу.

– Куда вы собрались нестись?

Голем пнул меня в шею и приставил руку ко рту. Я вздохнул. Конечно, я промолчу, не рассказывать же боцману, что собираюсь ограбить его капитана.

Я сосредоточенно придумывал ответ, а мохнатая морда Чичи растягивалась в улыбке.

– Ты меня удивляешь. – проговорил он. – У тебя же на лице все написано.

– У меня? – не поверил я, оглядываясь на Евлампия.

– Все проще, чем ты думаешь. – подтвердил боцман. – Совместив известные факты, я могу предположить, что вы собираетесь на корабль. Чтобы пока капитан занят, завладеть артефактом.

Я побледнел, а Евлампий начал шипеть. Решил трансформироваться и пристрелить Чичу.

– Да прекратите вы! – продолжая ухмыляться, сказал боцман. – Сам же говорил, что капитан выбросит тебя за борт за то, что хотел спереть артефакт. Вижу попытки ты не бросил. Видать штука очень тебе нужна.

– От нее зависит судьба тридцати миров. – согласился голем.

– О! – протянул Чича. – Да вы, герои!

– Поглотители скоро вырвутся на свободу! – сообщил Евлампий самый веский аргумент.

Улыбка сползла с лица боцмана, но тон остался делано беспечным:

– Я слышал. Последние лет сто болтают, что не все пути перекрыты, из Отдельного мира можно выбраться.

– Теперь, да. – поддержал я голема.

– Слухи. – сказал Чича. – Говорят, что среди защитников изменник и он раздобыл ключ от мира поглотителей.

Я вздрогнул, а Евлампий схватился за голову.

– Вы чего? – удивился боцман. – Это сплетни.

– Откуда ты знаешь? – спросил голем. – Кто тебе сказал?

– Болтают. – неопределенно ответил Чича.

– Это правда. – разозлился Евлампий. – Мы сами видели!

Я даже удивился, как грубо прозвучали его слова. Обычно он не переходит границ, дозволенных умеренной вежливостью.

Боцман вскочил, уронив книгу на стол.

– Я скоро вернусь. – бросил он. – Никуда не ходите! На корабль вам не попасть! Кругом охрана.

Чича вылетел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Я вздохнул, нерешительно глянув на голема. Надеюсь, он не предложит переправляться к шхуне. Боцман ясно сказал, что у нас не получится!

Мое внимание привлекла книга. Между страниц вылез край желтого пера. Я нагнулся над столом и вытянул его.

– Что это? – спросил я, с интересом разглядывая измятое перо.

– Магическая подписка. Встряхни его и узнаешь последние новости.

Я взмахнул рукой. Желтое сияние стало интенсивней, а над пером вспыхнули буквы: «Миры на грани войны».