Тридцать один

Просеяв муку, я получил следующее задание. Отделил желтки от белков и, вооружившись венчиком, начал их взбивать.

– Как только фея вернется, мы должны ей все рассказать. – забубнил мне в ухо Евлампий. – Иначе будет слишком поздно. Пока у нее есть шанс, она же умеет летать.

– Точно! Может посоревноваться в скорости с летучими обезьянами. – подтвердил я, орудуя венчиком.

– Неужели тебе ее не жалко? – спросил голем.

– А почему я, собственно говоря, должен ее жалеть? – удивился я, не забывая растирать желтки.

– Она ведь живая. Она говорит, думает и мечтает.

– Ты тоже болтаешь без умолку, но при этом совсем не живой. – съязвил я.

Голем фыркнул:

– Ирония здесь не уместна, мы говорим о бытие и смерти!

Махнув свободной рукой, я не стал отвечать.

– Я настаиваю. – не успокоился Евлампий.

– Я ничего не буду делать, а ты как хочешь! – ответил я.

Желтки, сахар и разогретое сливочное масло уже превратились в однородную массу. Подошел дядя, чтобы передать мне цедру с миндалем. Голем замолчал, предварительно кивнув.

Пусть так и будет. Хочет предупреждать, пожалуйста. Только без моего участия.

– Шустрее, крысеныш. – прикрикнул Оливье.

Я изобразил более энергичную деятельность. Расправился с желтками, с белками. Поучаствовал в финальной части приготовления теста и его выливании в объемный сосуд, сужающийся кверху.

– Что они так долго! – причитал Оливье. – У нас все готово!

Я заметил, что на нас смотрят остальные повара.

– Чего это они? – нервно спросил я.

– Ждут фею! – ответил дядя. – Им нравиться смотреть, как она барахтается в тесте.

Он ухмыльнулся:

– У всех свои причуды.

– Причуды? – переспросил Евлампий.

Ему никто не ответил. Из портала, недалеко от нас появилась Людмила в сопровождении Чичи. Она переоделась в обтягивающий костюм из блестящего бежевого материала.

Кухня оживилась. Помощники засвистели. За что получили от поваров оплеухи.

Впервые, после прибытия на Изумрудный остров фея улыбнулась и приветственно подняла руки.

– Мы не можем этого допустить! – закричал Евлампий.

Никто не обратил внимания на его вопль. Тогда голем начал трансформироваться. Не знаю, что при нынешних размерах он собирался делать. Скорее всего, это жест отчаяния. По крайней мере, я на это надеялся. Не хотелось, чтобы он что-нибудь натворил.

Людмила нетвердой походкой подошла к сосуду с тестом и подала Оливье руку. Дядя галантно помог ей забраться на табурет. Повара и помощники захлопали. Кухня наполнилась громоподобными аплодисментами.

Фея, продолжая глупо улыбаться, оттолкнулась от руки Оливье и, обернувшись искрящимся облачком, проскользнула в сосуд. Я стоял близко, и видел, внутри она снова превратилась в миниатюрную девушку с крыльями.

Повара и их помощники вернулись к работе.

Из сосуда раздался мелодичный звон, эхом понесшийся по кухне.

Голем трансформировался, из его рук-стволов валил пар, в вихре под ногами сверкали молнии.

– Следи внимательно! – шикнул на меня Оливье. – Я отлучусь ненадолго!

– Да, учитель.

Он пробрался между столов и скрылся в портале следом за Чичей. Преображения голема никто не заметил. Его скромный размер сыграл нам на руку.

– Что ты творишь? – прошептал я. – Немедленно прекрати!

– Цель найдена. – сказал Евлампий и трещина, заменяющая ему рот, растянулась в улыбку.

– Не вздумай! – шикнул я и попытался накрыть его ладонью.

Голем увернулся, но я ухватился за одну из его маленьких рук. Она оказалась невыносимо горячей.

– Огонь!

– Я тебе дам огонь! – взвизгнул я и, не смотря на боль, потащил его ствол вверх.

Голем выстрелил. Крошечный камешек, похожий на песчинку, с хлопком выскочил из отверстия в основании руки. Проследить его траекторию я не смог, но через мгновение услышал щелчок. Снаряд попал в сосуд с тестом для грандиозного праздничного торта.

Схватив с ближайшего стола мерный стакан, я накрыл Евлампия. Голем продолжал выпускать снаряды, они ударялись о поверхность стакана и падали ему под ноги.

Я облегченно вздохнул и повернулся к сосуду. Вместо мелодичного звона оттуда расходилась печальная мелодия, которую я уже однажды слышал. Я подошел ближе.

– Что ты делаешь?

Фея посмотрела на меня расширившимися глазами:

– Я испугалась! – нервно произнесла она.

– Немедленно перестань! – грозно сказал я. – Скоро вернется учитель!

– Не кричи! – взвизгнула фея. – Я стараюсь.

– Пожалуйста. – просительно протянул я.

Людмила не ответила, но печальная мелодия оборвалась, и раздался музыкальный звон.

Голем пыжился выбраться из-под стакана. Пока у него не получалось. Я решил не тратить на него время и натянул на стакан край рубахи. Маскировка так себе, но хотя бы держится без моего участия.

– Думаю достаточно! – проговорил незаметно подошедший Оливье.

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Вылезай!

Искрящееся облачко вылетело из сосуда и превратилось в фею.

– Ты что стоишь? Пора крем готовить! – завопил дядя.

Я побежал к столу, на ходу чуть не столкнувшись с феей. Она поднесла палец к губам и выразительно посмотрела на меня. Я кивнул. Конечно, я никому ничего не скажу. Я что, сумасшедший. Людмила кивнула в ответ и, покачиваясь, пошла к порталу. От нее сильно пахло кислыми яблоками.

«Обязательно напоить синим сидром», вспомнил я.

– Что у тебя с плечом? Чем ты тут занимался? – недовольно спросил Оливье.

Я вытащил стакан с Евлампием из-под рубахи. Голем еще пребывал в трансформе, упрямо расстреливая поверхность стакана.

– Чего валун бушует? – поинтересовался дядя.

– Из-за феи. – честно сказал я. – Считает, что вы ее неправомерно используете.

– Ох, крысеныш. – вздохнул Оливье. – Где ты слов-то таких нахватался! Не доведет тебя до добра твой голем.

Я не стал говорить, что он не мой. Что это по дядиной милости голем сидит у меня на шее. Хотя и распирало.

Евлампий прекратил огонь, разглядев, что феи в сосуде нет.