Тригинта. Меч Токугавы

После слов барона нашла в себе силы всё-таки прекратить есть. Надо будет завернуть остатки мяса в пальмовые листья...

– Можно подумать, все взрослые поступают исключительно мудро и обдуманно.
– пробурчала я про себя. Ростов только усмехнулся.
– Знаете, я ведь не была уверена, что у нас получилось. Пока не увидела, насколько изменилась пустыня. Тут даже песок другой.
– я сгребла горсть песчинок и пропустила сквозь пальцы.
– Вы заметили? Там песок был скорее желтым, почти коричневым, как жженная умбра, а здесь - красный. И дюны другой формы.

– Это потому, что вода близко.

Я помолчала. Приступы неуверенности сменялись лихим, бесшабашным задором: тому, кто пересек пешком пустыню, уже ничего не страшно.

– Вы догадываетесь, где мы?

– Предполагаю, что где-то в Омане. Или в Йемене...

– Хрен редьки не слаще.

– Не скажите. Оман - хотя и вампирское, но просвещенное княжество, живет в том числе за счет туризма, там много людей... Мы могли бы прикинуться заблудившимися европейцами, например. Вы говорите по-немецки?

– Да хоть по-турецки! В Омане - Аслам, думаете, идти туда - хорошая мысль?

– Вряд ли он ждет нас в гости. Зато в Йемене полно левых радикалов, поборников Табуля раса... Могут продать. Вас - куда-нибудь в гарем, меня - на рудники.

Я расхохоталась. Да уж... Мне сейчас только в гарем.

– Ну ладно, пусть будет Оман. Вы совсем не волнуетесь?

– О чем?
– Ростов лежал у костра, прикрыв глаза и сложив руки на животе. Рубашку он снял, оставшись в одних штанах. По торсу вились тонкие веревочки мышц.

– Храфстра, барон. Что это такое, сколько их... Вы говорили, халиф хочет развязать войну, так может, он готовит армию из этих тварей? Вы представляете, что будет с Европой?

– Я уже говорил: создание даже одной Храфстры требует огромных затрат. Кровь нескольких вампиров, сильный реципиент, способный пережить столь чудовищную метаморфозу... Это вам не оборотни - модификанты. Они не поддаются ни дрессировке, ни внушению. Только Носитель способен их контролировать. К тому же, твари не переносят солнечного света.

– Так Счастливчик искал... замену?
– я передернулась.

Ростов серьезно кивнул:

– Поверьте, Наоми: любая альтернатива лучше, чем Храфстра.

– Но что они такое? Храфстра - это же с древнеиранского, да? Я тут повспоминала: Змей, гадких жаб, муравьев, мантикор и нежить называют Храфстрой. Кошек, между прочим, тоже. Потому, что ночные хищники...

– Их породило древнее, как мир, противостояние Серафим и Рефаим.
– сказал Ростов и снова замолчал. Глазные яблоки под тонкими, испещренными синими жилками веками, быстро двигались.

– Расскажите! Ну пожалуйста, Иван, что вам стоит?

– Когда-то Серафим селились среди людей, делили с ними тяготы жизни, помогали и учили. Алфавит, письмо, земледелие...

Серафим. На древнеарамейском - Сараф, огненный змей - о них иногда говорил Никодим. Так, как говорят о любимой, но давно утерянной семье...

...Рефаим же считали человечество ошибкой. Старшие дети Создателя ненавидели людей.

"По образу и подобию" - именно в этом состоял замысел Творца. И ангелы не смогли простить... Вы очень похожи на него: своенравные, переменчивые, безумно талантливые. Геном человека уникален. В своем бесконечном разнообразии он непрерывно воспроизводит Слово. То самое, которое было Началом всего... Когда оно подойдет к концу, будет прочитано - люди по могуществу сравнятся с Богом.

...Горы останавливали Словом,

Словом разрушали города...
– пробормотал Ростов, как бы в забытьи.

– А для низкой жизни были числа.

Бессловесный подъяремный скот...

Так вот: если вы, люди, - это Слово, вдохновенный акт Творения, то ангелы - всего лишь цифры. Умные, но совершенно бездушные.

Это сводило их с ума...

– И они восстали.

– Хотели освободиться, - кивнул Ростов.
– Рефаим задумали истребить род людской. Так, чтобы и памяти не осталось. Но Серафим, повинуясь Отцу, поклялись противостоять братьям.

– И куда они делись, эти Рефаим? Что с ними случилось?

– Господь покарал их.

Шрам на щеке Ростова внезапно налился багровым, черты лица исказились, будто барон сдерживал слезы.

– Он так жесток, этот ваш Бог? Взял, и убил тех, кого сам же и породил?

– К сожалению, Первые дети бессмертны. Возможно, это Его самое большое упущение. Представьте, Наоми: - Ростов сел и развернулся лицом ко мне.
– Вот Демиург, создатель всего сущего. Он со вниманием относится к каждому камню, каждой травинке, ко всякой живой твари... Но созданий становится всё больше - по его же повелению; Им уже не хватает места. Брат идет войной на брата, отец на сына - ради добычи, ради выживания своего племени. Ради того, чтобы и дальше плодиться и размножаться... Даже Бог бессилен перед Судьбой.

Я легла на спину и закрыла глаза, пытаясь осмыслить то, что сказал Ростов.

Предопределение. Даже Создатель не может сойти с предназначенного ему Пути...

– Когда вы сможете идти дальше?
– вдруг спросил Ростов.

– А вы знаете, куда?

– К берегу. В эти воды часто заплывают сомалийские корсары. Грабят богатых торговцев, перевозят наркотики - всё, как в старые добрые времена.

– Они-то нам чем помогут?

– С корсарами можно договориться. За плату они отвезут нас, куда захотим.

– И чем, интересно, вы собираетесь платить? Натурой?

– Разумеется. Продам вас в гарем эфиопского негуса.

– Много не дадут.

– Ничего. На проезд до Мальты хватит.

– А почему не до Сицилии?

– Потому, что игры кончились. По крайней мере, для вас. Сдам вас с рук на руки Командору...

– А сами? Что будете делать вы, дорогой барон?
– Ростов открыл один глаз и подозрительно посмотрел на меня.

– Так вы согласны отправиться в Орден?

– Вот еще!
– я фыркнула.
– Я спрашиваю из вежливости. Вдруг наши планы, совершенно случайно, совпадают? Раз вы не собираетесь вернуться под крылышко дона, значит, что-то задумали?

– Это вас не касается. Простите, Наоми, но я...

– Да ладно, проехали. Помните, мы заключили перемирие? Можно считать, оно закончилось. Дальше пойдем каждый своей дорогой.
– я отвернулась.

Через какое-то время Ростов сел рядом и обнял меня за плечи.

– Вы обиделись?

– Почему вы так несправедливы, а, барон? Я думала, мы подружились.

– Я тоже надеюсь, что это так. Но меня ждут дела, а вы... боюсь, что как только вы останетесь без присмотра...