Тригинта. Меч Токугавы

– По опыту.

– Может, вы сможете договориться с халифом. Как его?

– Аслам - не дон Фортунато. Халиф - экстремист, мечтает видеть людей в загонах, как скот. По сравнению с ним дон Лучано - просвещенный визионер!

– А как же Тунис?

Шрам на его щеке вдруг дрогнул, поехал к виску, и побелел. Барон оскалился, но, громко втянув горячий воздух сквозь зубы, овладел собой. Вскочил и отошел на несколько шагов, встав ко мне спиной.

– Я ничего не мог сделать. Так иногда бывает: чтобы остановить негодяев, нужно стать одним из них.

– Вы говорили, нельзя купить счастье слезой ребенка.

– А речь вовсе не о счастье. Речь о выживании. И о беспрекословном повиновении тому, кому ты предан всей душой и телом.

– Подчинении вампиру?
– я встала, чтобы видеть лицо барона.
– Неужели вы...

– У меня один хозяин: Господь.
– рыкнул Ростов.
– Только Ему я подчиняюсь и только Его приказы выполняю.
– глаза барона засверкали, почти как раньше.
– Вера - это когда делаешь что-то, даже когда сомневаешься. Даже когда не согласен. Иначе - никакого смысла.

Я хотела спросить, каким образом он выполняет приказы Бога, если всем известно, что Он давно уже не говорит с людьми, но услышала натужный вой двигателя. Отдаленный рокот то становился громче, то стихал, как далекий прибой. Эхо металось среди дюн. Ростов прислушался, и, отворачиваясь, бросил через плечо:

– Продолжим позже, Наоми. Сейчас нужно решить, что делать: будем прятаться, или попытаемся захватить транспорт.

Я с трудом сосредоточилась: от жары, жажды и совершенно новых, неизведанных мыслей кружилась голова.

– Конечно, захватить! У них может быть еда, оружие...

– Но вы мне не доверяете.

Он защищал меня перед Вито. Нашел для меня воду, не сбежал, пока я спала без задних лапок...

– Мой добрый враг, мой злейший друг. Так, кажется, говорят? Я вам доверяю, барон. Просто не могу заставить себя вас ненавидеть.

Он долго смотрел на меня, затем кивнул.

– Я перекинусь и сбегаю посмотреть.

– А я?
– голос вдруг сделался жалким и писклявым, как у сломанной куклы. Очень страшно остаться одной.

Ростов, наверное, понял мои чувства. Оборотни - хорошие эмпаты. Уже шагнув прочь, он вернулся и обнял меня. Прижал к себе, крепко-крепко. Затем дотронулся сухими губами до моего лба.

– Я вернусь. Обещаю.

...Два открытых "Хаммера". В каждом - по три бойца. Автоматы, пистолеты - полный набор. И это люди шейха.
– барон тяжело опустился на песок. Под истончившейся, замызганной рубахой ребра ходили ходуном: метаморфоза с каждым разом давалась ему всё труднее.

– Вы говорили, Аслам - халиф.

– Так его тоже зовут. Те, кто не признает суверенитета Персидского халифата.

– Ладно, без разницы. Шесть вампиров - это ерунда.

– Еще кое-что. Они везут в клетке... существо. Вероятно, хотят пустить его по нашим следам.

– Вы... о таком же чудовище, как были в Тунисе, да? Оборотень - модификант?

– Нет. Там кое-что другое. Чрезвычайно опасное.

– Ну, если вы так говорите...

– Поверьте, Наоми.

– Ладно, ладно. Каков план? У вас, я надеюсь, есть план?

Солнце только-только склонилось к горизонту, на открытое место выходить было страшно. Воды в яме пока нет...

Я потерла ладонями лицо, попыталась пальцами расчесать волосы, одернула майку. Ростов наблюдал. сутившись, я отвернулась. Иногда становилось не по себе от его требовательного, пристального взгляда. Будто он ждет чего-то и никак не дождется. Знать бы еще, чего...

– Машины идут медленно, предлагаю их опередить.
– сказал он мне в спину. Я обернулась.

– Устроим засаду?

– Не совсем...
– барон присел и стал чертить пальцем в песке: - Боевики подъедут к упавшему вертолету и выпустят существо по нашим следам. Мы же обойдем их и нападем, пока твари не будет рядом. Тогда к её возвращению у нас будет оружие.

Я пожала плечами.

– Положусь на ваш опыт - я же не видела, кого они там везут. Только... Как мы успеем? Машина - все же машина...

– Поедете верхом.

– Вы обезвожены и истощены. Останетесь совсем без сил.

– Ничего. Я гораздо крепче, чем вы думаете.

Я прикинула: пешком я точно никуда не добегу, свалюсь от истощения. А Ростов, надеюсь, не станет предлагать ничего такого, с чем не сможет справиться.

– Хорошо. Перекидывайтесь, дорогой барон.

Снимая лохмотья, когда-то бывшие щегольским костюмом, он проворчал:

– Может, хватит дразнить меня бароном? У меня есть имя.

Езда на волке не доставила особого удовольствия. Пришлось распластаться по его спине и поджать ноги. Мышцы сводило от напряжения. К тому же, узел с одеждой всё время норовил выскользнуть, но, если я его потеряю - барон не поймет.

Бежал он быстро, песок так и летел из-под лап. Нас обдувало горячим ветром, дюны мелькали перед глазами. "И вскочил Иван-царевич на серого волка, и повез его волк на край света..."

К тому времени, как солнце скрылось за горизонтом, мы были у цели.

Легли с подветренной стороны от останков вертолета и затаились. Сначала был слышен рев двигателей, затем - лязг железа, скрип, хлопанье автомобильных дверей, голоса - опять то самое слово: "храфстра"... Затем, - уже были сумерки - порывом ветра донесло характерный сладковатый душок марихуаны, и когда взошла луна, Ростов поднялся.

– Заходим с разных сторон, убиваем всех, кого увидим. Двигайтесь по внешнему краю дюн, там песок плотнее.

Я кивнула.

Песок тихо осыпается из-под ног, обозначая четкую в лунном свете дорожку следов. Ветер пахнет скорпионами: кисловато-горький, разъедающий, он оставляет на нёбе привкус яда.

...Однажды мы с Никодимом разбили лагерь у подножия Поющего бархана, на берегу Или. Самум задул глубокой ночью, когда мы мирно спали у потухшего костра. Провизию и утварь, которые я с вечера поленилась спрятать в палатку, занесло песком. Спички пришлось искать по одной, в радиусе километра...