Тринадцатая ночь

Гермиона практически разрывалась от желания задать вопрос, но попридержала язык. Когда она уже собиралась претворить в жизнь гениальный план, в котором ей удавалось перехватить Гарри и Джинни наедине, появился Каделл. Гермиона сделала все, чтобы ее лицо осталось непроницаемым и поприветствовала его.

– Привет, Мермиона, – сказал он.

– Калелл, – она кивнула, целуя его в щеку. Рон бы вздрогнул, услышь он этот обмен репликами.

– Ну, что пьем? Я плачу за следующий круг.

– Ты отличный человек, Каделл, – сказал Гарри, и все подняли свои напитки с барной стойки.

– Как дела на Совиной почте? – спросила Джинни.

– Ну, не считая то, что я постоянно пахну совиным дерьмом, все отлично.

Они искренне рассмеялись. Гермионе подумалось, что шутка вышла бы более смешной, не пахни Каделл совиным дерьмом так сильно в действительности. Мысль об этом заставила ее подумать о футболке и беговых шортах Драко, тех самых, что она носила дома после того, как они ходили на пьесу. Она их так и не вернула, и частенько спала в них, даже когда его запах выветрился.

– Эй, Гермиона, ты вообще с нами? – спросил Рон, помахав рукой перед ее лицом.

– Прости. Просто задумалась о работе.

– Нууууу, как обычно, в общем.

– Да иди ты, Рон. Кто бы говорил. Спорю, ты даже не слышал, как мы с Каделлом стебались над тобой две минуты назад.

– Ты это о чем?

– Ни о чем.

Но Рон уже стал раздражаться.

– Расскажи!

– Калелл, над чем мы там стебались?

– Ни над чем, Мермиона.

Лицо Рона запылало пурпуром.

– Очень, блин, смешно, – пробормотал он.

Все за столом расхохотались, и Гермиона почувствовала себя намного уютней. Каделл так прекрасно вписывался в круг ее старых школьных друзей, что она порой забывала, что он никогда не ходил в Хогвартс. Он никогда не хрупал конфетами с любыми вкусами в поезде, и не практиковался в заклинаниях с ОД, и не хихикал на уроке зельеварений, когда котел одного из слизеринцев дико заскакал по классу.

Когда Джинни отлучилась в туалет (уже, кажется, в пятитысячный раз), Джери по доброй девичьей традиции отправилась с ней, но Гермиона отказалась. Рон немедленно обратился к Каделлу, желая обсудить с ним шансы «Гарпий» в следующем сезоне. Каделл неуютно поерзал на своем месте, но ответил вежливо, хоть и слишком напористо. Гермиона только усмехнулась на это про себя. Пока они болтали, она наклонилась через стол к Гарри.

– Итак? – прошептала она.

– Итак, что? – спросил он, отчаянно пытаясь скрыть рвущуюся на губы широкую улыбку.

Она нетерпеливо вздохнула и пробарабанила пальцами по столу.

– Когда? – спросила она.

«Ноябрь», – одними губами ответил он.

Она попыталась ахнуть как можно незаметней.

– Конечно, я слежу. Я даже ношу специальные очки, чтобы лучше все видеть. Верно, Гермиона?

– Что? – она взглянула на Каделла, продолжая бесконтрольно улыбаться. – А, да. Да. Он мне их показывал. Потрясающие очки.

– А чего это ты такая радостная? – с подозрением спросил Рон.

– Да, ничего. Просто… работа.

– Работа? Ты и вправду ненормальная, Миона, – сказал Рон. – Куда это Джинни и Джери запропастились?

– А, ты знаешь – женщины вечно подолгу пропадают в уборной, – сказал Гарри, вытянув шею и оглядывая бар.

Гермиона уже хотела предложить сходить и посмотреть, что там с ними, когда Джери вернулась за столик одна.

– Гарри, Джинни себя что-то плохо чувствует. Съела, наверное, что-то не то. Попросила сказать тебе, что будет ждать тебя дома.

– Бедняжка Джин, – сказал Гарри. – А я ей говорил, что этот лосось выглядел подозрительно. Ну, я лучше пойду, ребята.

Вскоре после того, как все попрощались с Гарри, Рон и Джери тоже решили закругляться, оставив Гермиону и Каделла наедине, то есть произошло именно то, чего она так хотела избежать при встрече с ним.

Они сидели и говорили о книгах, о политике, и даже рассказали друг другу пару забавных историй из детства. Гермиона рассмеялась от того, с каким восторгом Каделл описывал Артура Уизли, использующего шариковую ручку, а он был поражен, как легко и быстро она переводила детские стишки в древние руны. Вечер пролетел быстрее, чем она ожидала. С Каделлом было очень легко: он всегда возвращал ей улыбку.

Когда они допили напитки и расплатились по счету, он потянулся к ней через столик и взял ее ладонь.

– Хочешь, поедем ко мне?

Рот ее открылся, но ни одного звука из него не вылетело.

– Я… черт… прости, Гермиона. Я слишком тороплю события. Черт. Правда, прости. – Он закрыл лицо руками. Даже через маленькие щелочки между пальцами было видно, как сильно он покраснел. Он раздвинул указательный и средний палец, открыв один темно-коричневый глаз. – Прости, – сказал Каделл еще раз.

Он выглядел такой невинной овечкой, что она не могла удержаться от смеха.

– Да все нормально, – сказала она, оттягивая его руки от лица.

– Прости. Я… черт. Прости.

– Можешь прекратить извиняться, глупенький. Я… вроде как нахожу твою искренность очаровательной.

– Правда? – смущение на его лице сменилось надеждой.

– Да. Но…

– Но? – Надежда превратилась в смирение.

– Но к тебе я пойти не могу.

– Нет?

– Нет.

– Гермиона? Могу я еще немного попользовать свою очаровательную искренность?

– Если пожелаешь, – она продолжала улыбаться, но теперь уже как-то натянуто.

– К чему… эээ… к чему это все идет? У нас с тобой, в смысле. Я просто хочу быть честен. Ты мне очень нравишься. Очень-очень. Ты умная и такая милая. И мне иногда кажется, что тебе нравится быть со мной и ты хочешь продолжать видеться, а иногда ты такая… отстраненная.

– Каделл, ты мне правда нравишься. И мне нравится быть с тобой.

– Но…?

– Но… я просто… – она вздохнула. Он действительно был очень милым. И умным. И забавным. И год назад она бы, наверное, сочла за счастье быть с ним. И у них бы родились милые ребятишки с угловатыми подбородками и пушистыми волосами, и эти малыши научились бы читать раньше, чем ходить. Но теперь?..

– Ты просто что?

Но теперь она не могла больше держать его на поводке. Это было нечестно.

– Я просто… ну… у меня есть чувства к кое-кому другому.

– А, я так и знал, – он положил подбородок на открытую ладонь и вздохнул.

– Знал?

– Это ведь Рон, верно?

Непроизвольный смешок сорвался с губ Гермионы.

– Рон? Нет. Этот кораблик давно уплыл.

– Тогда… кто это?

– Просто… кое-кто, с кем я ходила в школу.

– Гарри?

– Нет, – ответила она, слишком энергично покачав головой. – В Хогвартсе было больше двух учеников мужского пола, Каделл.