Тринадцатая рота (Часть 1)
Шрифт:
Младший лейтенант растерянно потоптался возле дверцы, став на ось колеса, заглянул в карету, окликнул:
– Эй, вы! Кто там? Откройте.
– Подите прочь. Прочь, сударь! Не мешайте отдыхать, танцевать кадрили. Эх, сто дивизий вправо, сто дивизий влево, а потом и прямо, прямо в Могилеве. Эх, Пронюшка, Проскуня, милая Проске.., - и через некоторое время из кареты донесся размеренный храп, напоминавший урчание кота, у которого собрались отнять кусок сала.
Храп вызвал среди рабочих, окруживших карету, хохот, недоумение, колкие насмешки. Никто не понимал, с чего бы это генерал бормочет про сто
– Не будите его. Ради всего святого. Пусть отдохнет. Он так устал, командуя войсками! А тут еще кружка шнапса...
– Хорошо!
– сказал младший лейтенант.
– Проявим гуманность. Но только чур, чтоб лично сняли все мины с кареты, не то смотри у меня! Держись! Спуску не будет. Ни вам, ни вашему разнеженному генералу. Вы поняли меня, кавалер железных побрякушек?
– Как пятью пять - двадцать пять.
– То-то же, - сказал младший лейтенант и, повернувшись, бросил взгляд на карету:
– Вот это да! Вот это корпорация! А ну-ка, хлопцы, у кого голосок погромче. Прочтите вслух, что написано на карете.
К карете ближе всех подошел рабочий в тельняшке. Заломив бескозырку и держась за нее, под общий свист и хохот прочел:
– "Надежно, выгодно, удобно: ловить партизан, выискивать комиссаров, хоронить старост и полицейских, солдат и офицеров фюрера с помощью услуг БЕИПСА. Сотрудники БЕИПСА с готовностью помогут вам обвенчаться, вырыть могилы, возложить венки, составить планы крупных и мелких операций, написать письма калекам и тому подобное. Таксу смотри по ту сторону кареты".
Толпа, напирая, тесня, оттирая друг друга, стала обтекать карету, где матрос уже громко, нараспев читал:
– "Разработка планов окружения партизанских дивизий - пять тысяч марок! Планов поимки крупных комиссаров - тысяча марок. Одиночных партизан - сто марок..."
– Да что ж так дешево? Ах, ешь их душу!!
– А ты смотри. Смотри ниже, Фома. Это ж со скидкой. На льготных началах.
– Глянь! Тут и немцам шкала.
– А за них? За них сколько там?
– Дешевка, братцы! По-свойски берут.
– Да ты точнее! Поточней.
– Три марки за могилу. Неограниченный прием.
– Го-о! Здорово! Вот дают!
– Гляньте, гляньте! Они даже старост и полицейских венчают.
– Ну, что? Что скажете теперь, "товарищ старшина"?
– спросил младший лейтенант, когда были прочтены все надписи на карете.
– То же, что и говорил. Доставьте меня срочно в штаб батальона.
– И это все?
– Пока все.
– Нет, не все. Отвечайте, кто вы? Кем засланы? С какой целью?
– Что ж, - вздохнул Гуляйбабка.
– Ваша взяла. Откроюсь. Я личный представитель президента!
– Какого президента? Что за президент?
– "Благотворительного единения искренней помощи сражающемуся Адольфу".
– Благодарю вас, - просиял младший лейтенант и, обернувшись, крикнул: Марыся, рацию! Связь с ноль первым. Да живенько. Живо!!! Эх, и повезло же! Такую щучищу заманули в сети!
Он еще раз крякнул "эх" и нырнул под ветки ольховой рогатины. Вслед за ним жуликовато, как-то боком, шмыгнул удивительно
знакомый старикашка с топором за поясом. Гуляйбабка вознамерился окликнуть его, но добрым намерениям всегда что-нибудь мешает. Подошел тот самый морячок, который сорвал флаг с кареты и читал рекламу.– Прошу извинить, господин личный представитель президента, если малость заденем кормой, - сказал он, вскинув руку к бескозырке.
– Ничего не попишешь. Время крутой волны. Позвольте вам кляпик.
– Благодарю за столь мягкое обхождение. Когда вы попадете ко мне в роту, я выдам вам самые мягкие портянки, а теперь лишь один вопрос. Скажите: кто та девушка, которую младший лейтенант назвал Марысей?
– Могу сказать, что это весьма милое создание, но, к сожалению, вы безнадежно опоздали. Она два месяца как помолвлена.
Гуляйбабка широко раскрыл рот:
– Кляп! Скорее кляп, иначе закричу на все Полесье.
Было уже совсем светло, когда радистке рабочего отряда удалось наконец-то связаться со штабом. Расправив под собой сшитую из плащ-палатки юбку, размяв замлевшие ноги, она уселась поудобнее на поваленной ели, весело тряхнула снопом пшеничных волос, придавленных каской:
– Готово! Можно передавать. Диктуйте, товарищ комвзвода.
– Диктую, Марысенька. Передавай!
– приподнято произнес младший лейтенант, сняв каску и садясь на колени у ящика рации.
– Эх, и сводочка, я те скажу! Закачаешься. Это тебе не то, что восемь полицейских укокошили. Тут целое войско во главе с генера...
Радистка застучала ключом. Комвзвода схватил ее за руку:
– Ты что? Это ж я просто свои чувства высказал тебе, восторг в связи с успехом, а ты! Уже застукала, как дятел.
– Нет, я только два слова успела: "Эх и сводочка!.." А вы говорите яснее, без этих восклицаний.
– Ну ладно, ладно. Уже и губки надула. Сегодня грех. Сегодня на нашей улице праздник! Генерал вон в карете сидит. Личного представителя президента зафаловали. Эх!
– Вы опять за восклицания?
– Извиняюсь. Диктую текст. Передавайте: "Ноль первому от ноль седьмого. Маневр "Блудная овца" удался. Обоз "икс" втянут в болото квадрат тридцать четыре и наголову разгромлен".
Отстукав номер квадрата, радистка сняла руку с ключа;
– "Наголову разгромлен" не надо бы, товарищ младший лейтенант. Они же сами руки подняли. По нас даже никто не стрельнул ни разу.
– Рядовой Марыся!
– крикнул младший лейтенант.
– Выполнять приказ. Передавать, что сказано.
– Слушаюсь!
– Вот так-то. А то ишь ты. Учить меня вздумала, славного командира славной Рабочей-Крестьянской Красной Армии.
– Одно слово лишнее, товарищ младший лейтенант.
– Какое?
– Дважды упомянули "славу". В первом случае не надо бы.
– Рядовой Марыся! Ваше дело молчать, ключом стучать да слушать, что я говорю. А говорю я вам, Марысенька, сущую правду. Быть бы мне, младшему лейтенанту Балабонцеву, Чапаевым, Щорсом, Котовским, на худой конец адъютантом командарма, да два дня не хватило.
– Всего два денечка?
– Да, Марысенька. Только два денечка. Войско кадровое я не успел получить. Война в дороге застала. Куда податься? И вот к вам. А у вас разве войско? Приписники, не принимавшие присяги.