Тринадцатое дитя

– Вот ты где, - сказала она, обращаясь ко мне.
– Тебя зовут в гостиную.

– Зачем?
– спросила я.

– Не знаю, но тебе лучше сейчас же спуститься. Дядя Эрн привел полицейского, а папа вне себя от гнева.

Я съежилась от страха.

– Я ничего не сделала!
– вырвалось у меня.

– Тогда тебе нечего бояться, - отозвалась Элли, имитируя самодовольные нотки нашего старшего брата Хью.

Я медленно поднялась на ноги, когда Лан, внимательно взглянув на меня, сузил глаза.

– Я с тобой, - вдруг сказал он.
– Не бойся, все будет в порядке.

Элли склонила голову набок и некоторое время изучала Лана с задумчивым выражением лица.

– Я не уверена, что ты им нужен.

– Я все равно пойду, - возразил Лан.

Мы вместе зашли в гостиную. Все это время я крепко сжимала руку Лана. Мама сидела в кресле с прямой спинкой и резными ручками, а папа стоял у окна, засунув руки в карманы. Дядя Эрн стоял прямо за дверью рядом с человеком в сине-золотой униформе полицейского, который явно чувствовал себя неловко.

– Вот она!
– выкрикнул дядя Эрн, тыча пальцем прямо в меня.
– Вот это и есть тот ребенок. Офицер, делайте то, для чего вы пришли.

– И что же это?
– тихо спросил папа. Он всегда говорил таким тоном, когда хотел отругать кого-то из старших, но не был уверен, что ему известны все факты.
– Я все еще хочу услышать от тебя, что произошло. И пока я не буду иметь четкого ответа, никто ничего не будет делать.

– Ты!
– Дядя Эрн посмотрел на папу так, словно хотел его уничтожить взглядом. Папа лишь улыбнулся, явно не собираясь уступать.
– Это все из-за тебя! Ты позволил ей жить, несмотря на все беды, которые она навлечет на всех нас. Может, могущество седьмого сына и защитит тебя, но как быть всем остальным? И теперь...

– Прошу прощения, сэр, - вмешался полицейский.
– Я правильно понимаю, что это та самая юная леди, против которой вы выдвинули жалобу?

Он дружелюбно кивнул, взглянув на меня, и мне стало немного легче.

– Да!
– прорычал дядя Эрн.
– Она тринадцатый ребенок и ведьма! Она наслала проклятие на мой дом!

– Сомневаюсь в этом, сэр, - вежливо сказал полицейский.
– Да ей ведь не больше пяти. Девочка слишком мала даже для природной магии.

– Вы обязаны выполнять закон, - возразил дядя Эрн.
– Не имеет значения, сомневаетесь вы в чем-то или нет. А закон...

– ...применяется к лицам в возрасте десяти лет и старше. Суд установил, что они становятся работоспособными только с этого возраста.
– Полицейский подмигнул мне, и я широко открыла рот от удивления.
– Впрочем, вы можете выдвинуть жалобу против опекунов девочки, однако перед этим вам придется взять соответствующее разрешение в суде.

– Это возмутительно!
– выкрикнул дядя Эрн.

Полицейский остался невозмутимым.

– Это закон, сэр, - только и сказал он.
– Если бы вы все объяснили раньше, мы бы не потратили столько времени. Я прекрасно осознаю свои обязанности, и мне здесь больше делать нечего. На этом все. Доброго вечера, мэм, сэр.
– Полицейский приподнял шляпу перед мамой и папой, а потом кивнул нам с Ланом:

– Юный сэр, юная госпожа. Прошу прощения за то, что я вас прервал.
– С этими словами он развернулся и вышел из дома. Дядя Эрн стоял, брызгая слюной, не в силах сказать что-то более-менее связное.

– Кажется, этот случай не затрагивает закон, - заметил папа.
– Может, мы теперь обсудим это здесь, в семейном кругу? Что там с проклятием?

– Она наслала проклятие на мой дом, - повторил дядя Эрн.
– Моя дочь Марна увидела ее возле нашего дома этим утром: она что-то делала с веревкой и перьями. Она убежала, но Марна нашла вот это.

– И дядя Эрн с торжествующим видом поднял вверх кулак, в котором была зажата розовая ленточка.

Меня охватило отчаяние. Эту ленточку мне подарил Лан на день рождения, и с тех пор я никогда ее не снимала. Все знали, что эта вещь принадлежит мне, и теперь, что бы я ни говорила, никто мне не поверит.

– Вранье!
– вдруг выкрикнул Лан. Он так сильно сжал мою руку, что мне стало больно.
– Эфф играла в камешки, а Марна подошла к ней, забрала ленточку и убежала. Я видел это из окна.

Папа взглянул на меня и спросил:

– Это правда, Эфф?

Я кивнула, чувствуя прилив надежды. Тогда дядя Эрн шагнул ко мне и крикнул мне прямо в лицо:

– Лгунья! Она прирожденная ведьма и лгунья! Она оказывает пагубное влияние на твоего драгоценного седьмого сына! Она...

Вдруг я увидела перед собой складки темно-голубого платья. Только через мгновение я поняла, что это мама встала и заслонила нас от дяди Эрна. Казалось, он тоже удивился, потому что прервался на середине предложения.

– Достаточно, мистер Ротмер, - сказала она ледяным голосом. Я никогда не слышала, чтобы мама так говорила, даже в тот день, когда мы увидели, как человек стегает на улице перегруженную лошадь. Тогда мама была очень возмущена и устроила ему настоящую выволочку. Но сейчас все было совсем по-другому.

– Достаточно, - повторила она.
– Никто не будет называть моих детей лжецами в моем доме.

– Я... я...
– дядя Эрн запинался и не мог выговорить ни слова.

– Вы уже сказали свое слово, мистер Ротмер, - сказала мама так же холодно и спокойно.
– А теперь я скажу свое. Я уже давно наблюдаю за тем, как вы и ваша жена губите своих детей: сначала вы им разрешаете делать все, что им нравится, а потом они получают взбучку. Вы знаете, как я отношусь к такому методу воспитания, и я больше ничего об этом говорить не буду. Но если дело будет касаться моих детей, которых вы с Дженной пытаетесь испортить так же, как и своих, вы услышите много такого, что вам наверняка не понравится. Запомните только одно: это закончится сейчас.

– Сара, ты вне себя, - только и сказал дядя Эрн.
– Я понимаю твои материнские чувства, но, я уверен, даже ты видишь, что...

– Я вижу достаточно, чтобы сказать, что даже ангел небесный станет ужасным созданием, если ему день ото дня будут твердить, что он рано или поздно обратится во зло. И я могу сказать, что суета и преклонение перед ребенком, который даже еще не выучился считать, превратит его в чучело, а не в человека, который не только не будет никого слушать, но даже и не подумает спросить кого-нибудь, когда ему понадобится хороший совет.

– Ты сошла с ума, - снисходительно сказал дядя Эрн.
– Даниэль, я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать нотации твоей жены.

– Дверь за тобой, - любезно подсказал папа.

Как раз в этот момент я выглянула из-под маминой юбки и успела увидеть, как у дяди Эрна отвисла челюсть.

– Сара сказала лишь то, что мы уже обсуждали. Так вот, если я еще раз услышу от тебя, или от Дженны, или от кого-либо из твоих драгоценных детей хоть слово об Эфф или о Лане, я сам нашлю проклятие на твой дом. И мне все равно, брат ты мне или нет.