Тритон

– Там нет к чему возвращаться, Эмма, - говорит Гален, прокашлявшись.
– Этого Трибунала не должно было быть и вовсе. Мира Сирен, который мы когда-то знали, больше нет.

Значит, я была права. Единственной вещью, которая останавливала его в спальне, была моя рана. Не закон Сирен. И не традиции.

– Сейчас это только так кажется, - говорю я ему.
– Дайте им некоторое время, прежде чем возвращаться обратно.

– Нет, - говорит он.
– Я дал им достаточно времени. День за днем они не слушали голос разума. Все, чего они хотят - перемен. И не важно, в какую сторону. Теперь они получат то, чего хотели. Без Королевских семей.

Сиренам возможно нужно время, но оно нужно и Галену. Слишком рано делать подобные заявления. Он был верен своему народу слишком долго, чтоб вот так резать сгоряча. Но он не оценит, если я скажу ему что-то подобное при брате. Или при моей маме. Поэтому я меняю тему:

– Говоря об особах королевской крови, где это Рейна и Тораф? Проспали?

Гален сжимает зубы.

– Торафу здесь не рады. Рейна предпочла общество мужа-предателя обществу своей семьи.

– Гален, Toраф не предатель, - говорю я ему мягко.
– Он поступил так, чтобы спасти Рейну. Спасти тебя. Что бы случилось, если бы я не пришла?

Но я не могу убедить себя в том, что результат был бы иной, если бы я решила остаться на уютном берегу. Рейна все еще может - должна - спасти ситуацию.

Похоже, Гален думает о том же самом.

– Тогда ты не была бы ранена, - говорит он упрямо.
– Гром делал успехи. У него бы все получилось.

– Ты не можешь быть в этом уверен. И Торафу нужно дать шанс.

– Я уверен, что он рассказал тебе какую-нибудь благородную историю. Но он привел тебя на Арену. Он рисковал твоей жизнью, Эмма. И посмотри, что из этого вышло.

– Я сделал то, что посчитал нужным, - заявляет Тораф с порога гостиной. Рейна стоит за ним с равнодушным видом, но я знаю, что она наверняка нервничает, приведя его сюда. За плечом Торафа я вижу еще одну Сирену, только старше и выше ростом. Раньше я его никогда не встречала, но кажется, я знаю, кто он.

Жаль, что сейчас не лучшее время для знакомства.

Гален резко встает, роняя с грохотом свой стул на пол. Он прыгает, скользя через стол, смахивая кастрюли, сковородки и тарелки с едва тронутым завтраком. В следующую секунду он уже держит Торафа за шею, прижав его к стене.

– Гален, нет!
– кричит Рейна, оттаскивая его назад.

– С дороги, Рейна, - рычит он.

Тораф использует момент, и бьет Галена в челюсть. Гален отпускает его, но быстро приходит в себя, запуская кулак в живот Торафу.

Тораф покачнулся.

Гален ударил снова.

Все сидящие за столом отодвигаются поближе к стене, предоставляя им побольше места для боксерского спарринга. Даже Рейна отступила в сторону и подошла к стене рядом со мной.

– Они просто должны выбить дурь, - вздыхает она.

– До какой степени?
– спрашиваю я.
– Не до смерти же или чего-нибудь такого же глупого, верно?

Сирены, как правило, существа мирные. Я не могу представить, чтобы у них был пункт в законе, в котором считалось нормальным сражаться на смерть.

За исключением того, что Гален больше не подчиняется законам.

К счастью, Рейна качает головой.

– Пока не вымотаются настолько, что не останется сил ненавидеть друг друга. Ненавижу, когда они так делают.

Похоже, ее напрягает многолетний опыт наблюдений за подобными стычками.

Но я вижу другое: их сражение и борьба - это не ненависть друг к другу. Они не пытаются убить друг друга. Они хотят перенести внутреннюю боль в физические удары. Эта борьба - разговор. Понимание. И надо надеяться, исцеление.

– Ты уже устал, пескарик?
– усмехается Тораф, обхватывая своими крепкими руками шею Галена в удушающем приеме.

Гален быстро перекидывает его вперед и отправляет на спину. Тораф с силой отталкивается.

– Ты, верно, нахлебался соленой воды, - наступает Гален, - чтобы нести такой бред.

Тораф делает Галену подсечку, сбивая его с ног, и потасовка переходит в партер на полу. Стоило мне задуматься, сколько еще это будет продолжаться, как старшая Сирена делает шаг в столовую и подтверждает то, кем он является, нотками власти в своем голосе:

– Хватит уже. Поднимайтесь.

Тораф встает на ноги, отходя от Галена, который неохотно уступает.

– Да, Ваше Высочество. Простите, Ваше Высочество, - сквозь одышку выдавливает Тораф. На его лице нет и намека на сожаление.

Хотя, даже Гален выглядит огорошенным.

– Извините, король Антонис, - говорит он поспешно.
– Я не знал, что Вы здесь.

Король Антонис. Отец моей матери. Мой дедушка. Боже!

Антонис удовлетворенно кивает.

– Мне так не кажется.

Мама переступает через обломки посуды, и обнимает своего отца.

– Спасибо, что прервал. Я уже заскучала. Было же очевидно, что никто не победит.

Мама иногда бывает такой пижонкой. Гром подмигивает Галену, который пожимает плечами.

– Что привело тебя на сушу, отец?
– спрашивает мама.
– Кроме этого развлечения, конечно.

– У меня есть новости, - говорит он.
– Тораф любезно согласился сопроводить меня сюда.

– Какие новости?
– в один голос спрашивают Гален с Громом.

То, что Галена заинтересовали хоть какие-то новости из мира Сирен - уже хороший знак. Он не готов отказаться от него, даже если и думал так прежде.

Антонис направляется к гостиной. На этом моменте я замечаю, что он натянул пару плавок Галена - и они грозятся соскользнуть к его лодыжкам.

– Полагаю, это сооружение создано для сидения?

Мы следуем за ним, рассаживаясь на угловом диване, и только Рейна садится на колени к Торафу. Мы все поворачиваемся в сторону моего деда. Кстати, мне пока не привычно думать о нем в таком ключе.

– Многое случилось с тех пор, - начинает Антонис.
– Смятение, вызванное Дарами Тритона и Посейдона привлекло к нам некое внимание со стороны людей.

– Дары?
– встревает Гален.
– Вы имеете в виду Дар Тритона у моей сестры. Эту силу в ее голосе.