Триумф еретиков
Шрифт:
– А какую книгу мне читать? Я ни в школе, ни после школы не прочла ни одной книги, – призналасьЛариса. В такие игры со студентами она не играла.
– Советую Джека Лондона. Или нашего, морского писателя Валентина Пикуля. Ты подсмотри, чем они интересуются и дуй с ними в одну дуду!
На радость Ларисе первая трудовая повинность официантки в этот период на судне не требовалась: камбуз не работал (ремонт) и команда питалась по талонам в заводской столовой. Оставалась уборка кают. И утроенное внимание Лариса обратила на «контингент» кают своего заведования – комсостав лобовой надстройки. Здесь сразу обнаруживался
Катя была сто раз права. Буквально на третий день Лариса «задремала» в кресле хозяина каюты – старшего механика. Халат распахнулся, а на голых до самого бикини ножках лежала раскрытая книга Джека Лондона «Мартин Иден». Стармех был сражён. Он так разволновался, что достал из серванта бутылку и залпом проглотил стакан коньяка. Увиденное было сказкой, мечтой всего рейса и – вот она, сама – тут, во плоти, в натуре, а не во сне, сидит готовенькая в его каюте…
Конечно, жгуче захотелось сразу же обнять её, зацеловать и потащить в постель… Но, счастье было так близко, что была опасность спугнуть его… И он решился на вариант осады: наполнил рюмки, вытащил их холодильника нарезанный лимон и тихонько погладил Ларису по щеке:
– А что вы, Лялечка, читаете? Вас сморило? Не хотите ли лечь на диван, а я сейчас же уйду в машину, по делам. Отдохните. Не выпьете ли со мною рюмку? – он хотел любым путём продлить очарованье и не знал: как?
Лариса «проснулась», стыдливо запахнула халат и пересела на краешек дивана:
– Ой, извините, я не заметила, как отключилась. Почти до утра читала книгу. Здесь про любовь моряка к девушке… Это так клёво!
И тут Виталий включил проверенный вариант:
– А давайте сегодня вечером сходим вместе в ресторан «Балтика»? Мне надоели мужские застолья с разговором на одну тему: «О дровах»…
– О каких дровах?, – удивилась Лариса.
– Да я имею ввиду – производственную тему. Но так говорят о канадских лесорубах, что они в лесу говорят о женщинах, а с женщинами – о дровах! Так мы идём вечером в ресторан?
– А что вам скажет потом ваша жена? – закинула контрольный вопрос Лариса, хотя ЖОПы (женский обслуживающий персонал по лексикону помполита, его куратора) уже давно её просветили по каждому персонажу из её «контингента». Стармех Виталий был холостой и жил с родителями.
В вестибюле ресторана, у гардероба Ларису неприятно поразила бесцеромонность высокой, вызывающе красивой молодой женщины, которая нарочито панибратски приобняла Виталия (при этом он сконфузился) и вполголоса спросила:
– Что за кралю ты сегодня привёл, Виталий?
– Перестань, не задирайся, «Мальчишка». Это моя мон-ами, …друг сердца. Познакомтесь. Надеюсь, станете подругами. Это – Рита, жена моего друга. Но все друзья зовут её «Мальчишка» за отчаянный характер. А это – Лариса. Она – переводчик английского языка (соврал Виталий).
– О! Уважаю. В школе была троечница… Приглашаю за мой стол. Выпьем за знакомство. – Рита сверкала золотой фиксой в милой улыбке.
– Ну, конечно! Лариса в нашем городе недавно и у неё нет ни подруг, ни знакомых. Ты, Риточка, прими Ларису в свою компанию! (Если бы Виталий мог заглянуть вперёд во времени, он бы забрал свои слова назад!)
Два огромных зала заполняли мужские компании за сдвинутыми столами и, судя по обрывкам фраз, – «мили, баллы, тонны, сети»здесь
проходило всеобщее диспетчерское совещание. И только в углу, в полумраке, за отдельным, сдвоенным столом, пышным цветником выделялась компания роскошных женщин: «корпус» Риты.– Ну, вот видишь теперь, как моряки прожигают свою молодость. В море им общения оказалось мало, так они и здесь собираются в компании и талдычат за рюмкой водки про то же самое… про своё, морское… Никакая женщина не выдержит такое общество чокнутых мореманов!
Мест в ресторане уже не было, но их гостеприимно подсадил к себе за огромный стол старпом промыслового СРТ (среднего рыболовного траулера) Ким Мелёшкин, который сразу бросился наливать пришедшим шампанское.
– Как-то неловко, он нас угощает…,засомневалась Лариса.
– Он будет поить всех подряд своих знакомых, а потом, к закрытию, попрощается со всеми, поднимет скатерть, нырнёт под стол и заснёт. Разбудят его только в шесть утра уборщицы и отнесут досыпать на топчан в свою каморку с инвентарём. Там Ким проснётся в 12 часов, к открытию ресторана, умоется в туалете и – снова за стол! Таким образом, он просто живёт в ресторане всю стоянку, до отхода в море. А за столы все его расходы оплачивает буфетчица Августа, которой он оставил аккредитивы «на предъявителя» на всю, заработанную в рейсе сумму, которой хватило бы на покупку автомашины. А дело в том, что ещё до войны Ким родился в Кёнигсберге, где его отец работал военным атташе. Отца расстреляли. Но в автобиографии Ким упорно и назло пишет в графе «место рождения» – «Кёнигсберг, Гитлерштрассе, 17» – в отместку за убиенного чекистами отца. Они не пускают его в капитаны, а он – дурачится, и нахально прикалывается, прожигая свою жизнь в кабаке.
(Позже Кима Мелёшкина обнаружат сбитым на дороге «случайной» автомашиной, которую, естественно, не найдут).
Ночевать они с Виталием поехали вместе, на судно.
А на следующий день Ляля пожаловалась Катерине:
– А потом… Сама не знаю, как…
– Ты учти, что переспать они все горазды, а вот жениться – ни в какую: быта боятся. А поэтому ты его подстимулируй. Потряси сиьками по каютам, чтоб кто-то на тебя глаз положил и нажалуйся ему: мол, пристаёт, на женитьбу намекает…
В каюте у второго помощника Жени-Красавчика операция провалилась. Когда Ляля опёрлась грудью на его плечо, заглядывая в книгу, которую Женька читал, лёжа на диване, он встал, взял гитару и красиво запел:
«Напрасно ты надеждою пылаешь, Чтоб моряка к себе пришвартовать,
Ошибку грубую ты в жизни допускаешь, Ведь морякам на женщин – наплевать…
Любить одну мы права не имеем, Любить одну нам право не дано,
Лишь потому, что мы сегодня с вами, А завтра будем от вас мы далеко…»
Открылась дверь и в каюту с бутылкой вина зашёл сосед-рефмеханик Миша Гимпельман: «Я чую, без меня вы тут совсем загрустили, поёте на два голоса декадентские песни» – хохотнул Миша.
Для моряков везде открыты двери,Мы жизнь берём с усмешкою, шутя,Волна качает словно в колыбели,И жизнь для нас, что сказка для дитя.И так всю жизнь, как чайки пролетаем,И день и ночь скитаясь по волнам,Вся наша жизнь, как борозда кривая,Сегодня здесь мы, А завтра будем – там…