Триумф поражения

Александр Юрьевич без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами стоит у края лестницы.

— Вы еще здесь? — пищу я, внезапно потеряв голос.

— Немного задержался, — отвечает мне Холодильник, откровенно разглядывая мою пижаму. — Вижу, вы задумались над моим вопросом о дресс-коде и подбираете варианты?

Гордо расправив плечи, иду к лестнице, шаг за шагом меняясь местами с Хозяином. Охранник Николай не двигается с места, наблюдая за моим передвижением. Холодильник подходит к креслу и берет в руки мою чашку. Почти кидаюсь обратно.

— Это… мой ужин. Моё молоко, — говорю я, протягивая руки к чашке.

Холодильник подносит чашку к своему лицу и принюхивается.

— Вы еще и алкоголичка? — спрашивает он, уставившись на мои косички.

— Две ложечки коньяка в молоко с чаем, — огрызаюсь я. — Сейчас нерабочее время. И что значит — еще и? Еще и к чему?

— К истеричке, — довольный моим вопросом, отвечает он. — По запаху если и две ложечки, то явно столовых.

Вырываю свою чашку из рук Холодильника и, развернувшись к нему спиной, пытаюсь уйти. В это время в ночной тишине дома раздается противный скрип и глубокий вздох. Николай быстро кладет правую руку за левый лацкан пиджака. — У него там оружие! — догадываюсь я. — Вот анекдот! Неужели будет стрелять?

— Кто там? — резко спрашивает меня Холодильник, жестом показав охраннику Николаю не доставать оружие.

Впервые за этот долгий и странный день я испытываю настоящее удовольствие от нашего общения:

— Это наше привидение! — радостно-доверительно сообщаю я, наблюдая за реакцией мужчин.

К сожалению, испуга не вижу. Николай только в легком удивлении приподнимает брови и смотрит на меня, как на умалишенную. Холодильник усмехается и ласково говорит:

— Ну, Симонова-Райская, провожайте! Давайте с ним познакомимся. Выясним, соблюдает ли оно дресс-код.

Глава 3. Дресс-код

Всегда соблюдать дисциплину,

выполнять то, что неприятно,

но нужно делать, -

это и есть высокая дисциплинированность.

Антон Макаренко

— Нет? У нас нет дресс-кода? — уточняю я у собравшей нас в холле Павлы Борисовны.

— Нет. И никогда не было, — спокойно подтверждает она, смахнув невидимую пылинку с рукава блузки, ярко-зеленой в белую полоску.

— А теперь будет? — недоверчиво спрашивает Димка, растерянно посмотрев на свою клетчатую сине-желтую рубашку, принтированную светлую футболку и серые джинсы.

— Дресс-код? Да ладно! — ухмыляется наш программист Костик, закатывая рукава коричневого котонового бомбера. — У меня нет смокинга, и я не собираюсь его покупать.

— Вряд ли речь идет о смокинге, — сомневается Римма Викторовна, рассматривая себя в огромном зеркале холла, нервно поправляя васильковый жакет и ниточку жемчуга на шее.

— Друзья, давайте просто выслушаем Павлу Борисовну! Может быть, всё не так страшно, как кажется? — тихий голос Дарьи Владиленовны, сидящей в своем царственном кресле, заставляет всех нас обернуться на нее. Строгая сухонькая старушка в длинной черной юбке и кремовой блузке с высоким воротником, делающим ее похожей на царственную особу, изящно расправив плечи и, как всегда, прямо держа спину, доброжелательно смотрит на нас своими милыми голубыми глазами.

— Да, мама, вы правы, — вздыхает Павла Борисовна. — Юристы Александра Юрьевича передали мне текст документа.

— На обсуждение? — с надеждой спрашивает Костик.

— Для ознакомления и выполнения, — не радует нас Павла Борисовна. — Но всё в пределах вполне приемлемых правил. Во-первых, чистая, опрятная одежда, не откровенная.

— Не откровенная? — просит уточнить начальник рекламного отдела Марина. — Насколько?

— Декольте, живот, плечи, спина — всё закрыто. Длина платьев и юбок до колен и ниже, — откровенно усмехаясь и глядя на Маринину кожаную мини-юбку на молнии, уточняет Павла Борисовна.

— Жесть! — не верит Марина, поправив бретельку топика. — А украшения?

— Про них есть отдельный пункт! — Павла Борисовна берет в руки листы бумаги и зачитывает:

— Из бижутерии и драгоценностей допускаются небольшие серьги, по одной в ухо, фирменные наручные часы, по одному кольцу на каждую руку, в том числе обручальное, одно ожерелье или тонкая цепочка.

— Да ладно! — Костик теребит серьгу в левом ухе. — Это геноцид!

— Геноцид — это нечто другое. Это форма коллективного насилия, совершаемого с намерением уничтожить национальную, этническую, расовую, религиозную группу, — поучает мой помощник Димка, чей диплом бакалавра истории мы обмывали год назад.

— Почему же нечто другое? — вмешиваюсь я в общий разговор после нескольких минут бессильного молчания. — Как раз три первых слова и подходят: форма коллективного насилия.

— У меня вообще ничего длиннее нет, — хлопает накладными ресницами Марина.

— Кстати, — добавляет масла в огонь Павла Борисовна, — макияж должен быть неярким, а парфюм со слабо ощутимым запахом!

— Он нас нюхать будет? — веселюсь я, тут же решив не подчиняться никакому дресс-коду.

— За нарушение — штраф, — серьезно сообщает Павла Борисовна.

В холле наступает мертвая тишина.

— Интересно! — даже присвистывает Димка.

— А что можно? — не понимая, что происходит, чуть не плача спрашивает Марина.

— Рекомендуются классические костюмы с брюками и юбками. Юбка-карандаш, юбка-колокол, юбка-полусолнце. Платье футляр, платье-трапеция, платье прямое. Длина — миди. Если платье-рубашка, то обязательно с поясом, — продолжает читать Павла Борисовна.

— А цвета какие? — уныло вздыхает Римма Викторовна.

— Базовые, — успокаивающе отвечает Павла Борисовна. — Черный, коричневый, серый. Да, можно неяркую полоску: стальную, серую.

— Прекрасно! — грустно шутит Димка. — Серый костюм в серую полоску — тренд сезона.

— Он вообще нормальный? — я вскакиваю с дивана и начинаю ходить по терракотовой плитке холла туда-сюда. — У нас агентство праздников! Праздников! А не ритуальных услуг!

— Вот! — Павла Борисовна находит нужный абзац. — Блузки могут быть не только белые.

— Господи! Благодетель! — натурально скриплю я зубами. — Еще черные?!

— Однотонные, спокойные. Нельзя пестрые и кислотные, — продолжает добивать нас Павла Борисовна.

— Там и про обувь есть? — интересуется Марина, совершенно потеряв ориентацию во времени и пространстве и тупо глядя на свои фантастически высокие шпильки.

— Боюсь вас огорчить еще больше, — Павла Борисовна устало садится на подлокотник маминого кресла. — Можно туфли-лодочки, туфли-лоферы и туфли-оксворды. Каблук не более пяти сантиметров. Вполне можно подобрать. Главное, чтобы не было открытых пяток и носков.

— Кроссовки? — с одновременными надеждой и безнадежностью в голосе спрашивает Костик.