Трое на отборе, не считая джинна

И чего он возмущался? Пятна на следующий день пропали сами. А на охоту и на таких коняшках можно было съездить. Но нас всё равно наказали. Иди заставили зубрить книгу Закона, а меня – вышивать. Фу, какая гадость! Терпеть не могу вышивать. Когда я вырасту, обязательно стану боевым магом. Настоящим! А Иди всё равно сбежал потом из своей комнаты и принёс мне конфет. Он замечательный! Правильно мы сделали, что обручились. Я теперь настоящая невеста!

Тихонько улыбнулась и бросила взгляд на маму, которая сидела напротив меня, читая какую-то книгу. У меня теперь есть настоящая взрослая тайна, даже мама с папой не знают! Ладно, подожду немного. Во всех сказках написано, что жених с невестой долго ждут. А Иди сказал, что мы потом вместе пойдём учиться. Это будет здорово! И у бабушки нужно будет пойти в библиотеку и посмотреть, может там есть книги с редкими заклинаниями. Тогда я выучу какое-нибудь жутко старинное невероятное заклинание, и покажу Иди, чтобы он удивился.

И, вдохновлённая этой идеей, я задремала.

Из дремоты меня вырвал резкий лязг и невнятная ругань возничего, карета дёрнулась так, что я бы точно улетела с сиденья, но меня удержала мамина камеристка Офель, сидевшая со мной рядом.

Снаружи доносился звон мечей, лошадиное ржание, сдавленные крики, ругань, стоны, хрипы…

– Что такое?

– Тихо, – мама осторожно выглянула в окно и неожиданно опустилась на пол кареты. Её лицо было бледнее мела, пальцы начали плести какое-то заклинание. Я такого не знала.

– Что там? – пискнула я. – Почему мы остановились? Привал?

– На нас напали, – отрывисто бросила мама, и Офель подавилась вскриком, зажав себе рот.

Я не удержалась и выглянула в окно. Лучше бы я этого не делала. Лошадь одного из охранника встала на дыбы, и какой-то человек в чёрном, мгновенно распорол ей брюхо мечом, ловко отпрыгнув в сторону. Лошадь с визгом упала на землю и забарахталась в месиве крови и собственных внутренностей. Чёрный человек коротким взмахом меча снес голову успевшему спрыгнуть, но не успевшему отреагировать всаднику. Ударил фонтан крови. Сколько крови! Это всё случилось так быстро! Я поняла, что меня тошнит, меня сейчас вырвет!

Мама рывком оторвала меня от окна.

– Беги! – прошептала она, накидывая на меня свое плетение. – Это не продержится долго. Спрячься, выживи! Пожалуйста!

– Мама! – завизжала я, вдруг поняв, что тот чёрный дядька может так же отрубить голову маме! Нет! Я с тобой!

Офель, до этого переводящая взгляд выпученных глаз с мамы на меня, вдруг завизжала, как та лошадь, и, рванув, дверцу кареты, выскочила наружу.

Оттуда сразу же раздался довольный мужской гогот, снова визг Офели…

– Быстро беги! – мама вытолкнула меня из кареты, и я, не удержавшись на ногах, покатилась по каменистому склону, разбивая локти и колени.

Спрятавшись за камнем, я увидела, как несколько людей в чёрном сдирают платье с истошно визжащей Офели, еще несколько сражаются с остатками охраны… И везде кровь, кровь, кровь… А надо всем этим – опалесцирующий пузырь магии… Спрятать? Заглушить звуки? Не понимаю, я ещё маленькая!

Офель уже не визжала, только надрывно хрипела, над ней сомкнулись спины нескольких бандитов.

Ещё двое потащили из кареты маму. Я дёрнулась к ней, но мама раскинула руки, и всё потонуло в ослепительной огненной вспышке и клубах дыма. Это смертельное заклинание… но мама должна выжить.

– Мама! – тихо всхлипнула я, сжимая кулачки у груди. – Выходи!

– Прикончите ведьму! – раздался чей-то крик. – Быстро! Уходим! Завеса разрушена, нас сейчас почуют!

– Проверьте, есть ли живые?

– Вроде всех порешили.

– Точно? Обойди на всякий случай кругом, может кто из слуг убежал. Проверь следы!

– Вон там, смотри, за камнем что-то белеет!

Мамочки! Меня сейчас найдут эти ужасные дядьки! И убьют, как маму и как Офель! Я попятилась на четвереньках, сдирая кожу в кровь об острые камни, а потом развернулась и помчалась, как вспугнутый заяц.

– Там девчонка! – заорали сзади, и мимо пролетел сгусток огня.

– Не швыряйся магией, осел! Догони и прибей! А лучше сбрось со скал!

Я в ужасе спрыгнула с уступа, больно ударившись пяткой и припустила к ближайшей купе деревьев. Я не хочу, чтобы меня скидывали со скал! У меня ещё очень плохо с левитацией.

Сзади нарастал топот и хруст мелких камешков. Паника стучала в ушах, сжимала ледяными пальцами горло и делала слабыми колени… я споткнулась, запутавшись в складках платья, и покатилась вниз по осыпи, в конце больно ударившись головой о ствол нависшей над обрывом скалы.

Между вцепившихся в камень корней сосны обнаружилась щель, в которую я забилась, как маленький зверёк, размазывая по лицу слёзы и кровь из рассечённого лба. Едва успела подобрать торчащий подол платья, как захрустела каменная крошка. Через несколько секунд прямо перед моим носом прошли высокие чёрные сапоги… все забрызганые кровью.

Я зажмурилась, стараясь даже не дышать.

– Да где же она, – пробурчал надо мной грубый голос. – Может, сама со скалы свалилась? Казим же не поверит на слово, нужна магограмма. Ищи теперь эту соплячку!

Шаги начали удаляться, а меня вдруг осенило. Я осторожно выглянула наружу. Никого. Я быстро содрала с себя платье, оставшись только в панталончиках и нижней рубашке, завернула в него камень, и, прошептав кричалку-обманку, столкнула камень со скалы.

Кричалка сработала, скалы огласились коротким воплем, а я снова забилась в щель, ещё и камешков подгребла.

Бандит не заставил меня ждать, прибежав практически сразу и, судя по звукам, полез на сосну, чтобы взглянуть сверху в расщелину.

– Ага, – услышала я удовлетворённый возглас. – Сорвалась таки. Казим будет доволен. Всё подчистили.

Бандит спрыгнул с дерева и, насвистывая, ушёл.

А я зажмурилась, обхватила себя руками, чтобы было немного потеплее, и принялась ждать. Я должна вернуться и посмотреть. Может, хоть кто-то остался в живых? Я знала ответ, но ничего не могла с собой поделать.

Только когда стемнело, я смогла заставить себя выбраться из своего укрытия и, поминутно вздрагивая и оборачиваясь, вернуться к карете.

Лучше бы я этого не делала. Они убили всех, даже лошадей. Даже ручной крысёныш кучера, которого он всегда носил в нагрудном кармане, лежал, раздавленный, прямо на развороченной груди своего хозяина… Мама… тоже была тут.

Я опустилась на колени перед её растерзанным телом и, зажмурившись, повторяла про себя: «Этого не может быть, это сон, сон! Я проснусь, и всё исчезнет! Пусть всё исчезнет!»