Тролли и легенды. Сборник
Шрифт:
Силье бросила на нее полный отчаяния взгляд.
— Это было необычайное существо, — сказала она прерывающимся голосом. — Ты права, они все заканчивают трагично.
Сонья закусила губу при виде явного горя дочери. Она шагнула вперед.
— Лучше бы я ошибалась, моя милая.
Она не решалась раскрыть объятия, убежденная, что дочь будет винить ее за то, что она с самого начала не верила, что все закончится хорошо. Но Силье по собственной воле прижалась к матери и крепко обняла ее. Разрываясь между радостью от того, что дочь наконец-то пришла в ее объятия, и страданием от осознания
— Боги были жестоки к Хрунгниру, — простонала Силье через мгновение.
Сонья ласково провела рукой по светлым волосам дочери.
— Нет, — ответила она. — Мать Хрунгнира, конечно же, дала себе умереть давным-давно. Богиня Фригг сжалилась над тщетными поисками Хрунгнира и поставила тебя на его пути, чтобы он смог узнать, что стало с его матерью. Она знала, что только ты осмелишься без страха позаботиться о тролле; Мормор рассказала тебе столько легенд, что ты смогла сама прожить одну из них.
По щекам Силье потекли слезы, и она вновь обратила свои синие глаза к матери. Все-таки однажды именно Сонья нашла красоту в печальной истории. Может быть, потому, что она сама была матерью и могла легко понять отчаяние от потери единственного ребенка?
— Я чувствовала себя такой одинокой после смерти Мормор. Как ты думаешь, Фригг хотела еще, чтобы я поняла, что я не сирота, как Хрунгнир?
— Ты совсем не одна, — пробормотала Сонья, позволяя захлестнуть себя эмоциям. — Ты совсем не одна. Твоя бабушка покинула нас, но мы вместе найдем способ утешить друг друга.
Солнце успело подняться высоко в небо, прежде чем Силье и Сонья уняли свои слезы. Они вернулись домой обнявшись, готовые разделить память о потерянных ими, чтобы она стала бальзамом для их сердец.
У подножия водопада «Семь сестер», в окружении света и горечавки, два каменных йотнар покоились, прильнув друг к другу среди своих богов, бросая вызов времени и забвению.
Тролль ее жизни
Адриен Тома
Она встала задолго до него; чувствуя легкую тошноту — последствия вчерашней попойки, — пошатываясь, добралась до ванной, где и заперлась. Там, стоя перед зеркалом, она старательно избегала взглядов полуголой молодой женщины, укоризненно посматривающей оттуда на нее, и сделала долгий вдох, пытаясь успокоить дурноту. Она знала, что если заявится на работу в таком виде — от начальника не жди ничего хорошего. Она скинула старую серую футболку, которую натянула после того, как парень заснул рядом с ней, и, ежась, забралась в душевую кабину.
Горячая вода с шелестом обдала ее разламывающийся череп и вызвала ужасную мигрень, зато в то же время расслабила ноющие от слишком долгих танцев мышцы. Пребывая в состоянии квантового опьянения («ни достаточно трезва, чтобы помнить события вечера, ни достаточно пьяна, чтобы не жалеть уже о них»), она тщательно намылилась, затем вылила титаническое количество шампуня на копну своей рыжей шевелюры, и стала решительно втирать его, чтобы
избавиться от отвратительного запаха дыма, пропитавшего волосы.Она ополоснулась холодной водой — испытанный и проверенный способ проснуться окончательно — и задрожала, кутаясь в халат. Притронувшись к двери, она подумала о парне, спящем в ее постели, — или его разбудил шум душа? Она уже не могла вспомнить, как он выглядел. Ночь была… довольно приятной, вспомнила она. Он был нежен, внимателен… Но что-то там было такое еще. Какое-то чувство, какое-то впечатление, которое не давало ей покоя, какая-то не сходящаяся деталь… Как она ни крутила в голове проблему, никак не могла определить, что именно.
Со смесью любопытства и тревожного предчувствия она повернула дверную ручку и щелкнула выключателем в спальне. Внезапный яркий свет разбудил спящего, который сел в разобранной постели, поморгал и сладострастно потянулся. Она нахмурилась. Он был довольно красивым парнишкой — прогресс к лучшему после посредственных его предшественников — с длинными черными волосами и большими голубыми глазами, которые выгодно оттенялись очень бледной кожей, обтягивающей упругое, мускулистое тело. Он одарил ее всесокрушающей улыбкой, и она почувствовала, как ее защита растаивает. Он был красив… поистине красив… и ей было так хорошо с ним… Она медленно приближалась к нему, а глубоко внутри нее разгоралось пламя, побуждая ее подойти к нему, коснуться, ощутить его… Мужчина встретил ее сиянием улыбки… которая тотчас исчезла, как только девушка крепко приложила его кулаком в челюсть.
— Ай! — запротестовал он. — Да ты больная! Что на тебя нашло?
Она не слушала его. Она усердно лупила себя по лбу, параллельно читая себе нотации:
— Но какая же дура… где была моя голова…
— Эй! — настаивал мужчина. — Ты меня слушаешь? Почему ты меня…
— Одевайся и проваливай, придурок, — неожиданно ледяным тоном прервала она.
— Что… пардон?
— Ты меня слышал. Ты бросаешь свои штучки и сваливаешь из моего дома. Прямо сейчас.
— Но… что я такого сделал? Я не понимаю, ты же не хочешь…
— Ты меня за новичка принимаешь или как? Думаешь, я не распознаю вампира, если с ним столкнусь?
На миг опешив, мужчина вздрогнул, но затем на его лицо вернулось игривое выражение:
— Ладно, ты распознала, кто я такой, — промурлыкало существо с зубастой ухмылкой. — Тогда ты, наверное, знаешь, что тебе будет не так-то просто заставить меня уйти, пока я сам не реш… А это что такое?
Молодая женщина выставила вперед маленькую серую пластиковую коробочку, которую она направила в сердце вампира.
— Дистанционный пульт от моих электрических штор. Я тебе предоставляю выбор: либо ты покидаешь мой дом сейчас и по собственной воле, либо уйдешь чуть позже, когда я пойду вытряхивать мешок из пылесоса.
Вампир обернулся и бегло оглядел сомкнутые алюминиевые пластины, перекрывающие окно. Обаятельная улыбка бессмертного сменилась разочарованной гримасой, и он, пожав плечами, встал, чтобы подобрать свою одежду, разбросанную по комнате.
— Ты будешь скучать по мне, — предупредил он ее. — Каждую ночь ты будешь тосковать по моим объятиям, а все дни изводиться вопросом, где я сейчас…