Тролли и легенды. Сборник
Шрифт:
Тиа бросила на карлика испепеляющий взгляд, недвусмысленно давая понять, что ему лучше помалкивать.
— Я думала, гномы исчезли? — обвиняющим тоном воскликнула она, повернувшись лицом к стоящей перед ней женщине. — Ты ведь меня именно этому учила?
Елена Морчезе, с мгновение пристально поглядев на дочь, спокойно кивнула:
— Именно так мы и думали. Никто больше ничего не слышал о гномах после истребительных походов троллей в Норвегии, в середине шестнадцатого века. Мы полагали, что этот вид вымер.
— Потерялся! — хрюкнул в бороду гном, спрыгивая со стула.
Невысокое существо
— Мышцы совершенно онемели, — пробурчал гном. — Я думал, вы раньше заглянете в полицейский комиссариат…
Тиа его проигнорировала и вновь обратила взгляд к матери, которая уже отвернулась, чтобы свериться со своими книгами. Елена была высокой, красивой женщиной пятидесяти четырех лет, с суховатыми манерами и строгим выражением лица. Ее длинные черные волосы были стянуты в тугой пучок, а чувственные губы без малейших следов косметики — с обеих сторон подчеркнуты жесткими складками. Вот уже двадцать пять лет она железной рукой правила парижским ведьмовским Конвентом и ближайшими друзьями считала сотни книг в своей библиотеке.
Отношения с матерью Тиа поддерживала если не горячо любящие, то, по крайней мере, теплые. Елена Морчезе, глава одного из самых могущественных колдовских родов Европы, очень тяжело переживала, когда ее прямая наследница решила добровольно отказаться от своих магических способностей и поступить на службу в полицию. Однако после нескольких сумбурно прошедших лет она наконец простила Тиа и согласилась время от времени употреблять свой огромный опыт по части заклинаний и чар на благо расследований ее дочери.
— Ты уверена, что он не просто заколдованный садовый гномик?
— Мне бы этого хотелось, поверь, — вздохнула мать, отложив древний гримуар, который она листала. — Мне придется переписать десятки исследований и заметок, чтобы актуализировать наши знания…
— Не напоминай мне, — проворчала Тиа. — Вносить новый метачеловеческий вид в международные реестры — тот еще подарок…
— Пожалуйста, не надо! — в панике запищал гном. — Нам меньше всего нужно, чтобы весь мир узнал о нашем существовании! По крайней мере, пока!
Тиа помассировала переносицу и сделала долгий вдох, после чего наконец перевела свое внимание на маленькое существо:
— Я вам даю один, и только один-единственный шанс объяснить мне без околичностей: чего вы хотите, зачем вы себя отправили в полицейский комиссариат и почему я, как коп, должна позволить вам оставаться на нелегальном положении вместо того, чтобы зарегистрировать вас насильно или, что еще более вероятно, бросить в Сену, дабы сэкономить себе кучу бумажной работы. Я вся внимание.
Гном, совершенно равнодушный к угрозе, серьезно кивнул:
— Меня зовут Снорри Фергюссон из клана Фергюссонов. И я нуждаюсь в помощи — и благоразумии — французской полиции по следующей веской причине…
Старое авто лейтенанта Морчезе остановилось на пустынной стоянке, и гнусавый голос Эксла Роуза[29] в нем стих — к величайшему облегчению гнома. Когда Снорри выразил Тиа свой протест по поводу этого «отвратительного шума»,
последняя твердо заявила, что тому, кто носит голубую курточку и красный колпачок, следует избегать обсуждения чужих вкусов — в чем бы то ни было.Тиа облокотилась на руль и угрюмо уставилась на ночной клуб — уродливое квадратное здание из бетона и хромированного металла. Зеленая неоновая вывеска, уныло мигающая под нависшими парижскими облаками, гласила «Le Pont»[30].
— Сидите тут! — приказала Тиа гному.
Снорри собрался было запротестовать, но взгляд лейтенанта отговорил его. Тиа вышла из машины, пересекла асфальтированную площадку, обогнула здание и подошла к металлической двери сплошь в заклепках и без наружной ручки — вероятно, служащей для доставки грузов. Она постучала по створке, которая через мгновение приоткрылась.
— Мы закрыты, — проворчал гортанный голос. — Возвращайтесь, как стемнеет.
— Уголовная полиция, — твердым голосом отвечала Тиа. — Открывайте дверь.
Она почувствовала, как замялся охранник, затем услышала, как он отступил в темноту, прежде чем чуть открыть дверь еще на несколько сантиметров. Тиа проскользнула в щель и оказалась лицом к лицу с одним из самых внушительных типов, каких она когда-либо встречала. Вышибала, одетый в черный костюм-тройку, обладал бледной кожей, бритой головой и подбородком размером с кирпич.
Троллей было достаточно сложно отличить от людей, если не считать их бледной, иногда сероватой кожи и склонности превращаться в камень при прямом контакте с солнечными лучами — это объясняло, почему вышибала держался на почтительном расстоянии от луча света, проникающего через полуоткрытую дверь. Этот вид нашел способ выживания в ладу с современным человечеством, захватив ночной мир: в Париже наиболее разумные из троллей, происходящие от древней касты шаманов, заправляли огромным количеством баров, дискотек и других ночных заведений, что позволяло им избегать солнца и приглушать меловой оттенок своей кожи бледным неоновым светом или цветными прожекторами.
За исключением выходцев из бывших мудрецов, превратившихся в бизнесменов, большинство троллей были довольно тупы и полагались в основном на свою физическую силу в ущерб интеллекту. К последним явно принадлежал и представший перед глазами Тиа.
— Послушайте, вам все равно придется оставить нас в покое, — неприязненно пробормотал он. — Вы ничего не можете нам сделать: у вас нет никаких улик, связывающих наше заведение с торговлей наркотиками…
— Если бы я пришла что-то обсуждать с мелкой сошкой, уже бы тебе сообщила, — сухо отрубила Тиа. — Но не в этот раз. Отведи меня к месье Соренсену.
Вышибала нахмурился, и его и без того крупная грудь, казалось, раздулась еще больше, придав своему обладателю откровенно угрожающий вид. Эти тролли, — с досадой подумала Тиа.
— Если мне придется упрашивать еще раз, — спокойно предупредила она, — я вернусь с экспертом из научного отдела и попрошу его поискать следы пыльцы фей в этой крысиной норе как следует, начиная с твоего костюма. Капиче?[31]