Трон Знания. Книга 4
Шрифт:
Раскалённый воздух опалил лицо. Гора затряслась, заметалась, словно живое существо. Плато пошло волнами, взметнулось фонтаном пыли, подкинув Малику к небесам. Она замахала руками и вдруг поняла: рук нет. Сквозь невидимое тело лился дождь и падал град. Боль разорвала грудную клетку.
***
Взгляд заскользил по белому потолку, перетёк на перламутровые окна, словно покрытые слезами дождя. На подоконниках вазы с цветами.
— Я была здесь раньше, — прошептала Малика.
— Конечно. Это же твой дворец, твоя спальня, — прозвучал
— Что это шумит?
— Ветер.
— Сколько я была без сознания?
— Три года.
Малика вдавила голову в подушку:
— Сколько?!
— Три дня. — Иштар сжал её руку. — Прости, я разучился шутить.
— Как Альхара?
— Сердечный приступ.
Малика опустила веки:
— Он умер?
— Жив.
— Воин?
— Кровоизлияние в мозг.
— Он жив?
— Умер. Разыгралась буря, и вас не сразу хватились. Потом был ливень с градом. В Лунной Тверди никогда не было града. Градины размером с яйцо перепёлки.
— У воина есть жена, дети?
— Град обил с еракли все цветы, и теперь непонятно когда начнётся сезон штормов, — говорил Иштар, словно не слыша Малику. — Поэтому я не отпущу тебя, даже если ты очень захочешь.
— Хочу спать.
Иштар принялся перебирать её пальцы:
— Эльямин, что случилось?
— Я упала с горы.
— С какой горы?
— Там много ступеней.
— Вас нашли в машине. Вы съехали с дороги и застряли. Эльямин…
— Хочу спать.
— Я впервые понял, что испытывают люди, когда теряют близких.
— Я сплю.
Просыпаясь Малика видела каких-то людей и вновь проваливалась в сон. Она потерялась во времени и не спрашивала, какой сегодня день или который час. Позволяла себя кормить и поднимать с постели. Послушно стояла под душем и вновь ложилась в постель. Ей было всё равно, кто её трогает и что с ней делают. Когда появлялся Иштар, все уходили. Он подолгу сидел у неё в ногах, массируя ей стопы.
В одно из посещений вложил Малике в руку распечатанный конверт:
— От Адэра. Он объявил о своей помолвке с принцессой Партикурама. В день, когда с тобой это случилось.
Малика закрыла глаза. Просто так струны не рвутся.
— Ты говорила, что иногда в тебе просыпается тёмное «Я». Это как-то связано с ним? — Иштар обхватил ладонью её подбородок. — Эльямин! Посмотри на меня.
Она подняла веки.
— Это связано с Адэром? — повторил Иштар.
— Неважно.
— Что неважно?
— Всё.
Через несколько дней или недель пришла женщина в чёрном.
— Галисия… — прошептала Малика, глядя на большой живот.
— Я пытаюсь забыть это имя, а ты напоминаешь. — Галисия опустилась на стул, с довольным вздохом вытянула отёкшие ноги. — Не спросишь, когда мне рожать?
— Когда?
— Скоро. — Галисия сняла чаруш. — Тебе не интересно, как я здесь оказалась?
Малика уставилась в стену:
— Интересно.
— Восемь месяцев я каждый вечер отправляла ему письма. Рассказывала о прошедшем дне, интересовалась его делами. И не получила ни одного ответа. И тут я прошу разрешения проведать тебя, и мне приносят паланкин. Иштар думает, что мы подруги. Мы подруги?
—
Нет.Галисия окинула комнату взглядом:
— У тебя уютно. Конечно, не так, как во дворце Иштара… Мать-хранительница сказала, что ты заболела. Сказала, у тебя что-то с нервами. Из-за спектакля и прочей ерунды. Это так?
— Так.
— Тебе не интересно, как я живу?
— Интересно.
— Хорошо живу. С Самааш вижусь редко. Она всё время с дочкой. Мебона… Дурацкое имя. Если Иштар назовёт моего ребёнка дурацким именем, я повешусь. Что ещё тебе рассказать?
Подложив руки под щёку, Малика пожала плечами:
— Ничего.
— Какие новости с родины?
— Никаких.
— Совсем-совсем? Неужели Адэр тебе не пишет?
— Пишет.
Галисия хмыкнула:
— А говоришь никаких новостей. Что пишет?
— Ложь.
— Адэр умеет врать — красиво, правильно, — и никто не догадывается, что он обманывает. А иногда говорит правду, но говорит её так, что она кажется самой настоящей ложью. — Галисия намотала на палец прядку волос. — Дай почитать. Я тебе сразу скажу: он говорит правду или врёт.
— Возьми на столике.
Галисия взяла письма:
— Личную переписку надо прятать, а у тебя она на видном месте. — Покрутила конверты в руках. — Ни имени, ни его печати. Ты точно уверена, что это он написал?
— Точно.
Галисия достала чистые листы и клочок бумаги:
— М-да… Адэр, как всегда, многословен. — Потрясла огрызком листа. — Особенно здесь. Знаешь, что здесь написано? Здесь написано одно слово: «Когда?» Что в переводе на шайдир означает: «Езжай домой, мать твою!»
Галисия бросила письма на столик и закружила по спальне. По-хозяйски заглянула в один шкаф, в другой. Выдвинула из комода ящик. Мизинцем поддела крышку на шкатулке. Подошла к вазе с цветами:
— Я считала тебя порядочной женщиной, а ты мужицкая подстилка. Нельзя брать чужое, Малика. Грех это. Одного увела. Второго. Он женатый человек. У нас ребёнок скоро будет. А ты присосалась к нему как пиявка. И сосёшь из него, сосёшь. Уезжай, Малика. Уезжай, пока сезон штормов не начался.
— Уходи, — произнесла она и натянула плед на голову.
***
— Сколько живу, а такое вижу впервые, — сказал Йола, прикрывая уши воротником ватника.
— Долго живёшь? — спросил Адэр, наблюдая, как по морю, покрытому льдом, осторожно перемещаются ориенты. На санках сети, топорики, ледобуры.
— Долго, — отозвался Йола, выдохнув клуб мутного воздуха. Не отрывая руку от воротника, указал пальцем вправо. — Там залив есть. Вон за теми скалами. От вашего замка по прямой. Вода как рапа, глаза выедает. А замёрзла! Я когда сверху увидел, подумал: пена. Ребята спустились, а это лёд. И так чудн'o — леденеть начало с того залива.
— Шхуны где?
Йола показал пальцем влево:
— Там. Смотрим, такое дело, и к ветонскому кряжу их поближе. Там чисто, а здесь будто поколдовал кто-то. Думали, день-два и сойдёт. А тут уже сколько? Считай, третий месяц. Только пробьём проруби, а наутро их как не было. Чудн'o!