Тропой мужества
Шрифт:
– Ты что творишь, мать твою! – зашипел Жуков. – Задание провалить решил?
В голове хмыкнул правнук: «Сам-то минуту назад…», но был мгновенно послан.
«А майор-то красава!»
Смысл этой мысли дошел не сразу – выходит, только Крамаренко смог свои эмоции сдержать? Даже стыдно стало.
Лукин попыток вырваться больше не предпринимал.
– Суки! Твари! Нелюди! – тяжело дыша, выдавил капитан.
И из его глаз потекли слезы. Жуков с Крамаренко переглянулись. Видеть зверства врага – это не просто видеть смерть. Тут порой и стальные нервы не помогут. Для Лукина, похоже, тот встречный бой был вообще первым, а тут…
Ужасами войны за неделю
Майор вон тоже хватанул, до нервного срыва, чуть пулю себе в лоб не пустил. Черт его знает, где находится предел нервного напряжения. В какой момент ярость выплеснется и затмит разум? Ведь хотелось добраться до врага, вцепиться зубами и рвать, рвать, рвать…
Еще когда по лесу шел, правнук много чего рассказал, что сначала не верилось, а теперь…
– Ничего, – процедил Крамаренко, – все воздастся. Ничего не забудем.
– Ты-то сам как? – спросил Жуков.
– Как-как… – пожал плечами майор. – Выгорел. Но острое желание зубами их грызть имеется…
– Я тоже в порядке… – спокойно сказал Лукин. – Отпустите.
Капитан сел. Бледен, руки и ноги дрожат.
«От Лукина сейчас толку не будет. И его “амеба” не в струю…» Эту мысль правнука Сергей понял сразу. Хотя вновь странно выразился. Жуков взглянул на майора, тот понимающе кивнул. А чего тут понимать, ясно, что придется действовать самим.
Жуков выглянул. Немцы подтянулись ближе к домам и уже орудуют в городке. Иногда слышатся крики и стрельба. Действительно, времени в обрез. Станцию наверняка проверят, если не уже. Там топлива в цистернах хоть залейся, и всякого добра в вагонах и на складах. Ушибленные своим орднунгом применение всему найдут. Даже танки восстановят, чтобы на них воевать.
– Тол где? В мешке? Снимай, капитан. Без возражений! Фрицы ждать не будут.
– Фрицы?
– Фрицы, Гансы, Михели, чтоб им гореть, мля, какая разница.
– Ясно, – кивнул Лукин, явно собираясь идти к вагону. – Вперед!
– Нет, товарищ капитан госбезопасности, – покачал головой Жуков. – Мы все сами сделаем.
– Стрелять и рвать врага – наше дело, – добавил Крамаренко. – А твое – шпионов да предателей выявлять. Ты, капитан, лучше нас прикрой. И не сомневайся, приказ выполним.
Лукин было вскинулся, но сник, поняв, что оба правы. Скинул мешок и передал майору.
– Удачи, мужики. И не смейте погибнуть, особенно ты, – и Лукин толкнул кулаком Жукова.
– Это как выйдет, капитан…
Пробрались вдоль насыпи до развороченных стрелок. Скатились в воронку, прислушались. Где-то слышались голоса, их заглушали частые выстрелы, но говорили явно на немецком.
До нужного вагона пришлось ползти, ибо тут высота насыпи уменьшалась, а канава что шла вдоль, была мелковата. Если бы не выкосили подчистую всю траву, то подобраться было бы легче.
Жуков глянул назад. Бойцы с Лукиным уже оттянулись к кустам. Капитана еще можно было заметить, если приглядеться, то Березина с Зарубиным уже с трудом, и то зная, что они рядом с капитаном находятся. Кравцова и Федорова тоже только по невнятным кочкам найти можно, а пулеметчика и сержанта Кима кусты маскируют.
Это благодаря предложению Сергея, по совету правнука, на скорую руку изготовили лохматку из мешковины, распустив ее длинными лоскутами. Крамаренко, кстати, предложение с энтузиазмом поддержал, сказав, что видел такие в финскую. Теперь эта маскировка хорошо помогала. При передвижении мешковина цепляла
мусор, высохшие травинки, листву, что только добавляло незаметности. А капитанская «амеба» тут выделялась бы, словно красный круг на японском флаге.У нужного вагона замерли, прислушиваясь. Где-то совсем рядом говорили. То ли чуть дальше, то ли с той стороны составов.
Крамаренко знаками показал – смотри, и скользнул под вагон. Выглянул из-под колесной пары и сразу обратно. Вновь знаки – два немца, идут сюда. Затем майор зацепился за что-то вверху и повис под вагоном, а Жуков распластался без движения у насыпи.
– Noch eine zisterne! – сказали по-немецки. И Сергей удивился: он понимает! Как? Внезапно дошло – это помощь правнука.
– Смотри-ка, Клаус, – послышался из-за состава, и Жуков прислушался, – сколько всего тут большевики бросили. Вон вагон впереди. О, и пломба имеется! Может, ценное что?
– Хочешь поживиться? Придержи свои желания! Приказ помнишь? Сначала проверить цистерны… – Послышалась возня и стук по железу, второй немец полез на цистерну. – В тех бензин был, а в этой? Дитрих, затуши сигарету, или ты всеобщее аутодафе задумал?
– Яволь, герр обергефрайтер! – захрустел галечник, немец ногой растирал окурок. – Я понимаю твою заботу. А верно ли, что все механики доброму пиву предпочитают бензин?
– От пива я никогда не откажусь, – возразил поднимающийся танкист. – Это всего лишь забота о нашей прожорливой и очень привередливой «Дритте» [30] . Ей пенного предлагать бесполезно. Чистый октан, и только он!
30
«Дритта» – шутливое название среднего танка Pz.Kpfw. III Ausf.
Бумкнуло железо – это нижний немец попытался сорвать пломбу и открыть вагон, но не преуспел. Заворчал сердито. Ноги его приплясывали под вагоном, хрустя галечником. Второго пока не видно, но он вот-вот на цистерну поднимется. Мохнатка, конечно, хорошо маскирует, но вовсе не шапка-невидимка. Немец обязательно на окрестности полюбуется, а тут хрень какая-то на самом виду…
Жуков выбрал момент, когда немец у вагона шагнет ближе к сцепке, и одним прыжком метнулся к вагонам. Приземлился тихо на шпалы, ибо галечник мог своим хрустом выдать его движение. Прижался к колесу. Из-под вагона выглянул Крамаренко, движением головы показал вверх. Сергей кивнул и, прижимаясь к буксам, посмотрел через сцепку. Немец в черном комбезе стоял боком, задрав голову вверх. Загремело железо – второй танкист, видимо, возился с фиксаторами, чтобы поднять крышку. Успешно, судя по клацанью.
– Полная! – радостно сообщили сверху. – Большевики очень щедры, Дитрих, ты не находишь? Сколько топлива нам в подарок оставили, на всю кампфгруппу хватит!
В этот момент Жуков проскочил к колесной оси цистерны. Краем глаза заметил движение под соседним вагоном – майор бесшумно переместился к колесу.
Сверху начали спускаться, и капитан переметнулся ближе.
Панцершутце оглянулся на вагон, подумав, что надо бы отыскать лом или лопату на крайний случай, чтобы вскрыть дверь. Наверняка там много чего интересного найдется, не зря опломбирован. Клаус уже начал спускаться, смешно отклячивая задницу, и Дитрих уже собрался сострить по этому поводу, как заметил нечто, выглянувшее из-за колеса. Косматое чудовище, именем которого муттер при непослушании пугала его в детстве, холодно посмотрело ему в глаза.