Трудно признать (CИ)

Несколько мгновений я молчала, рассматривая точеный профиль Кристиана. Он стоял у детской кроватки, сложив руки на груди, и неотрывно смотрел на сына. Почувствовав на себе мой взгляд, эльф повернул голову и ухмыльнулся:

– Вы ведь рады, что он не похож на меня?

Я удивилась.

– А с чего это вы взяли, что Даня не похож на Вас? Конечно, я не знала вашу супругу, но глаза, подбородок и цвет волос точно Ваши. Знаете, когда он был совсем маленький, все почему-то думали, что Даня - девочка. Наверно, из-за кудряшек, которые у него были до двух лет. И я ещё не успела изучить Ваш характер, но Данька очень целеустремлённый и любознательный ребёнок, всегда пытается достигнуть поставленной цели, но при этом бывает очень упрям и капризен. Ваше сегодняшнее поведение в зале очень напомнило мне его. Только не нужно сразу громко возражать, - я покачала головой, - Вы разбудите сына.

Во время моего монолога Мэллори задумчиво теребил цепочку карманных часов.

Мне почему-то стало его искренне жаль. Почему? Из рассказа Митьки я поняла, что у Кристиана, кроме Закарии и Дани, больше не никого осталось.

И меня поразила горечь, с которой красавец эльф задал свой последний вопрос: "Ведь вы рады, что он не похож на меня?"

Минуту мы простояли в полнейшей тишине, нарушаемой только равномерным дыханием спящего Дани.

Неожиданно Мэллори резко развернулся и быстро вышел из комнаты, подол его чёрной мантии задел мою ногу. Я последовала за ним и чуть не уткнулась в спину, когда он замедлил шаг и открыл дубовые двери в коридор.

Повернувшись ко мне, эльф внимательно посмотрел на меня, будто пытаясь что-то уловить во взгляде или выражении лица:

– Знаете, мне не нужна ваша жалость, оставьте её при себе. Если Вам хочется кого-то пожалеть, то примените свои старания в отношении своего друга. Если Закария, конечно, Вам это позволит.

Я пожала плечами:

– Для того чтобы пообщаться с другом моего детства, мне не нужно разрешение вашего брата.

– Вы так полагаете?

– То, что Закария - Митькин любовник, не дает ему эксклюзивные права на него. Вы, эльфы, похоже, слишком самонадеянны. Мой друг не постельная игрушка для вашего брата и он...

Длинные тонкие пальцы обвились вокруг моего запястья и больно сжали. Он наклонился к моему лицу и, глядя мне в глаза почти чёрными от ярости глазами, прошипел:

– Не смейте говорить о них в таком тоне! Закария и Митя не любовники! Они семья. Я сам связал их магическим браком! И не смейте называть меня эльфом!

– Но, Вы сами сказали Даньке, что Вы эльф, - пискнула я, пытаясь вырваться из захвата.

Мэллори ослабил хватку, но руку мою не выпустил:

– А что я по вашему должен был сказать четырехлетнему ребенку? Рассказать ему историю моего народа? Магические способности и иная форма ушей еще не повод считать нас жалкими сказочными созданиями. Вы жаждете пообщаться с Митей? Прекрасно! Расспросите его на досуге о том, кто мы. Он очень любознательный юноша и знает историю нашего народа не хуже меня.

Он разжал пальцы и вышел за дверь, с грохотом захлопнув её за собой.

Я осталась одна. Потирая ноющее запястье, я попыталась собрать расползавшиеся мысли в кучу: "Они не эльфы?! Тогда кто же они, черт бы их побрал? Инопланетяне что ли? За кого я вышла замуж?"

Поняв, что меня заносит не в ту степь, и я сейчас додумаюсь совсем уж до фантастических теорий, я сочла за лучшее отправиться в постель и подумать обо всем завтра. Ибо фантастики в этот день мне хватило с лихвой.

Я нашла дверь в свои апартаменты и решила обследовать владения. Это были кабинет, спальня, ванная комната и большущая кладовка. Я осталась, вполне довольна.

Всё это время прислушивалась, не проснулся ли Данька, почувствовав моё отсутствие в детской. Но ребёнок спал крепко, и я решила принять душ. В спальне у туалетного столика я обнаружила два своих чемодана и сумочку. Разворошив оба, нашла ночную сорочку на тонких бретельках и шелковый халат жемчужного цвета и пошлепала в ванную, решив отложить разбор остальных вещей до утра. После душа я забралась на широченную кровать под балдахином из плотного зеленого шелка, стоявшую на высоком постаменте и моментально отрубилась.

Разбудил меня громкий рев, доносившийся из детской. Я распахнула глаза, не сразу сообразив, где нахожусь.

Спальня была не моя, и пейзаж за окном был не привычен. Часы показывали пять утра. Потом я вспомнила, что вчера попала в другой мир и мой ребенок сейчас в соседней комнате. Один. И именно из-за этого он расплакался.

Я спрыгнула с кровати, надела халат и босиком бросилась в детскую.

Но Мэллори успел меня опередить. Он стоял перед кроватью малыша и что-то ему говорил. Когда Даня увидел меня, громкий плач перешёл в тихие всхлипывания. Я кинулась к сыну и обняла его.

– Я же говорила Вам, что в первую ночь ребенка не следует оставлять одного. Я взрослый человек, и то, сразу не могла осознать, куда попала. А он ещё совсем маленький и привык, что я нахожусь рядом.

– Вы разбаловали его, - недовольно сказал Мэллори, скрестив руки на груди.

Я обернулась к нему, чтобы высказать ему всё, что думаю о нём и его педагогических методах.

Кристиан стоял в зелёном халате, из-под которого выглядывала длинная ночная рубашка.

Я улыбнулась - это выглядело очень прикольно.

– Почему Вы не называете друг друга по имени, - спросил ребёнок, все еще всхлипывая.

– Мы будем, солнышко, обязательно. Просто мы очень сонные, - я погладила малыша по голове.

Данька лёг на живот и, немного свесившись с кровати, посмотрел вниз.

– Папа, а я думал, что только женщины носят платья и ночные рубашки, - с сомнением в голосе сказал неугомонный ребёнок.

Мэллори приподнял бровь.

– В нашем мире мужчины платья не надевают, а вот в ночных рубашках очень даже спят.

– Какой ужас, - прошептал малыш.
– И что, я тоже должен буду носить такие рубашки? На них же оборочки, бантики... Нет, мне больше нравится моя пижама, на ней машины... полицейские.

Я наклонилась и уткнулась лицом Даньке в плечико, тихо смеясь - выражение лица Мэллори трудно было описать.

– Нет, дорогой, никто не будет заставлять тебя надевать то, что тебе не нравится, - успокоила я его.
– Твоему папе нравится спать в ночной рубашке, потому что у него нет такой хорошей пижамы.

Мэллори фыркнул.

– Идете спать, Кристиан. Даня сейчас заснёт. Я прилягу пока здесь.

– Вы никогда не приучите его быть самостоятельным!

– Я самостоятельный, - обиделся ребенок, - просто мне не нравится сидеть одному в темноте.

– Сейчас уже не темно, солнце встало, - Мэллори ткнул пальцем в окно.
– Пять часов утра.

Я сходила в свою спальню, взяла подушку с одеялом и, вернувшись в детскую, устроилась рядом с сыном.

– Вы меня поражаете, - возмутился Мэллори.