Тряхнем стариной!
Шрифт:
— Мр-ряу, — матюкнулся кот.
— Что? Ты о чем? — сдавленно выдохнула я.
А в зеркале словно какое-то свечение странное прибывало. Впереди, там, куда женщина шла. Ни о чем мне оно не говорило, а вот коту, видимо, да…
— Вот откуда яблочки-то, — муркнул кот.
— А почему оно не показало того, кто зеркало в руки брал? Кто его мне принес? — спросила я, раз уж речь зашла о том, кто мне вредит изо всей силы. — Что, заговор какой-то на нем?
— Заговор не заговор, но раз не показало, значит, не брал никто, — рассудил кот. — Зеркало-то оно ведь обычное, людское. Взяли, заклятие наложили
Да? Правда? Ну хорошо, потом, значит, научусь заново.
— Может, ты его в каком сундуке у себя нашла, а может, в чьих-то дарах. И о нем тот, кто дары принес, и не ведал…
Ага, ничто человеческое не чуждо. А я еще считала, что всякие нехорошие средства подбрасывать в аэропорту левым людям, а потом так же незаметно, если не заметут, изымать, это изобретение нашего времени.
Женщина между тем рвала яблоки. Левой рукой.
— Ага, значит, не показалось, — заметила я.
— Что показалось?
— Да рука у нее вроде усохшая, — сказала я и чуть ли не подпрыгнула на месте.
Что?
Что меня опять-то кольнуло? О чем таком я слышала… или что-то такое видела… Или это не я, а Яга? Та, которая настоящая или, скорее, уже прошлая?
Женщина наконец повернулась, и я смогла ее рассмотреть. И не сказала бы, что не было в ней ничего приметного. Лицо-то простое, но было кое-что еще. Точнее, не было! Глаза одного не было, и рука — да нет, не усохшая, а просто…
О, про это я прекрасно помню! Такое жуткое и красочное так просто не забывается. Что там кот говорил? Что кое-кого и от Яги не отличить, и руку я бывшей хозяйке границы… то есть не я, а Яга…
— Вот оно, — тихо молвил кот. — Ай, молодец, Яженька. Думали мы с тобой, верно ведь думали. Сколько лет миновало, а не забыла она обиду.
Лихо Одноглазое. Надо же.
— Это морок, — так же негромко объяснил кот. — Что она женщиной видится. Глаз да руку-то сложнее показывать, когда не видит никто, а вот когда она младенца тебе принесла…
— Угу, — согласилась я, — все у нее было. А как же я не распознала ее?
— Потому что память потеряла, потому что равновесие потеряла, — упрекнул кот. — Она знала ведь, злоба лихая, потому и рискнула. А вот что за младенца она принесла и зачем…
Если я не знала, то догадывалась. Но пока предпочитала молчать. Нужно было дождаться подтверждения догадки, иначе я могла если все не испортить, то случайно ускорить события. Или затормозить.
В конце концов, я ведь так и не знала, кто у Лиха шпионит за мной.
— Сгинь! — мявкнул кот на изображение, и одноглазая женщина пропала, как не было. — Давай, батюшка, отнесем его в озеро да накажем воднику спрятать в ил, в тину, да камнем придавить, и не вопи! — прикрикнул он на зеркало.
Мне даже жалко его немного стало. Но совсем чуть-чуть. Это вещь, и вещь заколдованная, причем так, что даже я не могу совладать. По крайней мере, сейчас мне лучше с ним особо не связываться. Ни к чему рисковать.
— А как вернемся, яства вкушать будем.
— Мне Яга еще яйца должна, — напомнил Кощей. Вот и правда — жлоб редкий! Еще и памятливый. Не бывает без недостатков ни людей, ни нечисти.
Я дождалась, пока они уйдут, помахала им вслед — авось дорога легкая будет, да и что тут идти, и села на лавку. Скарапея кормила Изечку,
и лицо у нее было умиротворенным.— Отберешь, стало быть, — печально сказала она. — Что же, я свое дело сделала.
И она поняла, выходит? Ну а как я могу поступить иначе? Нужно наладить то, что было испорчено. И нашего согласия никто не спрашивает.
— Прости, — только и могла сказать я. — Ты правда самая лучшая. Поедим, да собирайся. Там и ему, и тебе безопаснее будет.
Эх. Как ни крути, вот выдается такая трогательная минутка. Тишина, покой и запахи еды. И кто мне вредит, мы узнали, и почти все у нас пошло хорошо. Самое время погрустить немного, предаться меланхолии. Еще пару дней назад я сказала бы — и выпить, но после вчерашнего уже как-то не особо тянуло.
И обязательно этот момент надо было испортить.
— Ох, Ягушка, а ты все хорошеешь да хорошеешь. Свет очей моих, краса неземная, Навь ли тебе на пользу пошла али травки какой откушала?
Анчутка сидел на подоконнике и болтал ногами. Выглядел он очень довольным.
— Ты не трепись попусту, — заметила я с напускной суровостью, но сама замерла в ожидании. Ведь сейчас либо я окажусь права, либо нет. А тогда все начинать сначала.
— А не попусту не получится, Ягушка. Не было в Тридевятом ни ведьмака — почитай, последнего Змей спалил, еще когда летать по-нормальному мог. Замучил тот ведьмак у него по вотчине шариться да девок сельских портить. Ни предсказания не было.
— А это значит…
— Не из Тридевятого царства наш Полкаша. Ну, это мы могли у него и сами спросить.
Ага, а почему так не сделали? Сидели четыре дурака, ага. Вот так оно всегда и бывает.
— С другой стороны, он и недоговаривать мог.
— Это верно, сестра, надо знать, как спрашивать, — ухмыльнулся Анчутка. — Да и толку-то оно с того было? Мы знать хотели, кто его сюда подослал. Но ты сюда его кличь, сейчас про все и спросим.
— Не получится, — хмыкнула я. — Я его заместо цесаревича отправила с богатырями. Приходили тут… тьфу. Да и толку, Полкаша… в общем, пустышечка. У него и правда свои цели были.
Угу. А я чуть голову не сломала тут разбираться.
— Ха! — фыркнул Анчутка. — А помазанником до сих пор пахнет.
— Ну, пахнет, — согласилась я. — И будет пахнуть. Еще пару часиков точно. А потом… а потом надо будет…
И мы, не сговариваясь, посмотрели на корзинку с Изечкой. Скарапея теперь мурлыкала ему негромкую песенку.
— Да, пахнет, — вздохнул Анчутка. — И пахнет, и надо будет. Темные грядут времена, сестра.
Глава тридцатая
Но следующие дни прошли спокойно.
На фоне всех событий даже скучно, если не считать того, что у Кощея крыша поехала. После визита царских дуболомов я ожидала, что он обратно в Кудымское царство чесанет, а у него полководческий кризис случился. Выражалось это в следующем: лес был переведен на военное положение, зайцы отловлены и пересчитаны, птицы развешаны по веткам, по периметру все перекопано… Особо зверствовать я ему не давала, он-то уедет, а мне тут жить, но передвигаться стало затруднительно. Стой, кто идет, ползет, летит, не так свистишь, не так летаешь — последнее уже мне в ступе. Я Кощею пригрозила метлой…