Тщета: Собрание стихотворений

«Вы помните – ночью, в углу разоренном…»

Аните

Вы помните – ночью, в углу разоренном, Мы двое прижались на хламе дорожном. Последний огарок – светил только он нам Оплывом пугливым – да больше на что ж нам? В молчании мы расставались – и было, Всё было без слов решено и понятно. Мгновение каждое вечностью стыло – И так быстролетно, и так невозвратно. Вы видите – встреча нам радость пророчит, И осени солнце по-летнему ярко – Но жалко мне, жалко той горестной ночи, Той боли прощанья – в миганьи огарка. Потерянный рай лишь нам видится раем – Он не был тогда им, но станет теперь им. Мы знаем, что любим – когда мы теряем, А до или после – не верим иль верим. 30.IX.1916. Владикавказ

«На юге, где зимою лето…»

Эрфиксу (телегр.)

На юге, где зимою лето, У вас всё так же стынет кровь – И не даете вы ответа «Ни на письмо, ни на любовь». Всё тот же милый, где вы, где вы? Вас ждет всё та же красота – Ее глаза, мои напевы, И ночь, и тайна, и мечта. 7.X.1916

ГЕНИЧКЕ-СОМУЧИНИЦЕ

Претерпевшие обильно От сосудов благодати, Упокоились бессильно – Кийжда на своей кровати. Но, восставши утру рану, Одесную и ошую Зрят взывающих осанну, Вопиющих аллилуйю. И бегут, не пивши чаю Душит драма, давит рама, Даже поезд пропуская, Мимо трама, мнимо прямо. Без оглядки – всё печальней, Но наружно – всё престижней, По Владимирке ли дальней, По Ивановке ли ближней. Но, вернувшись, в тонце сне им, Внутрьуду и внеуду, Кап – сосуды, кап – елеем, Обоюду и повсюду. И к прибежищу заяцам – Ко кроватке кийжда волит, И молитвенным абзацем Восписует и глаголет: Николай Угодни – чудом, Медитацией ли – Брама, Воспрети святым сосудам Ездить семо и овамо. 26.XII.1917

«Полу-смеясь, полу-тоскуя…»

В.И.

Полу-смеясь, полу-тоскуя, Полувсерьез, полушутя, Разводы путаные вскую Вокруг да около плетя, Мои причуды и прикрасы, Энигм и рифм моих кудель, Моей улыбки и гримасы Очередную канитель, Я приношу Вам, как игумну – Полу-обет, полу-обман, Полузаветный, полоумный Полу-устав, полу-роман. И заодно с ним – полу-полый Эмблематический пирог. Ах, в этой пляске встречных «полу» Его лишь цел пока зарок. И сердца жар, что тает, плавясь, И жар плиты – Вам в честь, и в месть – Примите всё: вот так, как есть – Полу-гневясь, полу-забавясь. 4.III.1918

М. М. ЗАМЯТНИКОВОЙ

Можно мне, Марья Михайловна, в Вашей порыться корзиночке? Я ничего не перепутаю, роясь привычными пальцами. Как на мою она похожа – разве уложена иначе – Так же в ней книги и травы перемешаны с мукою и яйцами. Нет, непохожи: певцами лесными любимы – узорные Травки те Ваши целительные, за луговыми покосами. Травы мои – ядовитые, зелья мои – наговорные, По-над болотами, знаемы одними сердитыми осами. Ваши прошивки – мережками, Ваши дорожки-то строчены, Ваши убрусы-то вышиты искусницею Вероникою. А у меня-то – присухами болиголов изуроченный Горько любуется издали полевой медвяной гвоздикою. И всё же нам одна и та же Упала участь на плеча: Обеим нам – стоять на страже У заповедного ключа. Беречь от копоти и сажи Свет уловимого луча. Дороги жизни делать глаже, Вам – терпеливо, мне – ворча. Но риза Вам видна, ея же – Что день – свивается парча, Когда горит в бессрочном стаже – Что ночь – заутрени свеча. А мне – в тоске, игре и блажи, Чужие цепи зря влача, Служить, хранить – не зная даже, Чья вручена мне епанча. И Вам – пребыть в святом мираже, Не спрохвала, но сгоряча. А мне – на миг, в чужом плюмаже Мелькнуть – и сгинуть, отзвучав. 29.III. – 1.IV.1918

«Анафемы и аллилуйи...»

И. Эр.

Анафемы и аллилуйи Крутя в рифмованную нить, Мой крематорий посетить Придите – хоть без ветки туйи – Она на мысе Гвардафуи, О ней в Москве напрасно мнить, Анафемы и аллилуйи Крутя в рифмованную нить. Хочу я с губ поэта пить Его стихи – не поцелуи – И грех дразнить, и святость злить, И все в полиелее слить Анафемы и аллилуйи. 9.VI.1918

НА СМЕРТЬ ЭР-ГА (если бы он умер)

Кто был грешней в прелюбах ассонанса? Кто больше трепетал громов Синая? Чья лира – явным обликом Альдонса – Неузнанная лама Дульцинея? Где Ваш испанский меч, бесстрашный рыцарь? Где строфуса перо на Вашем шлеме, Парижский герб и флорентийский панцирь? Ах, всё, ах, всё – в средневековом хламе. Рубашка Бланш приспущена местами – Печали в знак – в пустующем театре. Ci-git Poete qui au siecle vingtieme Fut le plus grand de tous les petits maitres [6] . 31.VII.1918

6

Здесь покоится поэт, который в двадцатом веке / Был величайшим из всех малых мастеров (фр.).

НА ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ ЭР-ГА (если бы он остался жив)

По-своему – смеясь и досадуя, Притворствуя, дразня, вышучивая, Я с радостью в Ваши вглядываюсь Созвучия и противочувствия. Вы смотрите измокшим котеночком, Чуть вытащенным из воды на берег: Висят еще лапки беспомощные, А когти уж выпущены в з агребе, А ветер уже шерстку опахивает, А солнце уже щурит глаза ему. Минутка – и прыгнет, отряхиваясь, И – мяу на четыре окраины. VII-VIII.1918

А. КОЧЕТКОВУ

I. «Что, кроме песни, дать поэту?..»

Что, кроме песни, дать поэту? Что, кроме песни, даст поэт – Очаровательный привет Разочарованному свету? Споем ли песнь, еще не пету? Быть может, да, быть может, нет. Что, кроме песни, дать поэту? Что, кроме песни, даст поэт? Пойдем искать весенний цвет – Мечты счастливую примету, Но если не найдем, не сетуй – На скорбь, и страсть, и смех – в ответ Что, кроме песни, дать поэту?

II. «Смотри, смотри: еще вчера под снегом…»

Смотри, смотри: еще вчера под снегом Твои поля как мертвые лежали – Зимы немые, белые скрижали – А нынче вдруг, навстречу солнца негам, Стремглав ручьи, как рифмы, побежали. И первый цветик, маленький и скромный, Поднял головку, бледную немного. О, в час твоей печали хмурься строго, Томись, грусти, не верь – но помни, помни: За дверью – тайна, чудо – у порога. IV.1920

Е. РЕДИНУ

Ваш дальний родич, светлый Моцарт, За то что жил и пел легко, Испил отравы тайной оцет, Налитый дружеской рукой. Но в наши дни иные травы Иным сжинаются серпом – И стих, пропетый для забавы, Нам служит огненным столпом. 21.I.1922

ЕМУ ЖЕ