Туата Дэ
Шрифт:
Тогда она всё же взмахивает ими – и в тесном помещении, для которого нашли место в вытянутом обтекаемом корпусе маленького серебристого двухпалубного корабля,чей небольшой экипаж, во время такого долго похода, как сегодняшний спит вповалку, прямо на своих постах, поднимается настоящий ураган. Благо, хоть крылья свободно проходят через всё, что угодно – шпангоуты, тяги ветрорезов, кабели, медные слуховые трубы и тела её подруг. Органеллы не коснутся ничего, если этого не пожелает фея. Даже железа – хотя оно и обжигает.
Неизменными, они существуют лишь для солнечного вененума – и крови её сердца из которых поток солнечной материи творит их каждый раз как того пожелает сама АН-17.
– Ай!
– Что ты творишь, Старшая!
АН-17 опустила голову. Она и в самом
Крылья, дотоле сиявшие столь ярко, разом погасли, пробиваясь едва заметными язычками белой плазмы сквозь толстую кожу куртки.
Где-то наверху загрохотало.
Капитан!
АН-17 встрепенулась будто птичка, заслышав железные звуки запоров люка. Как могла, привела в порядок спутавшиеся волосы, одёрнула и поправила смявшуюся и задравшуюся юбку.
Она – Старшая. Именно с ней будет говорить капитан, когда принесёт их Оружие.
Но делать вид, что ничего не произошло было сложно. В той части трюма авизо, которую занимали феи, царил невероятный кавардак. Какие-то журналы, железные ящики, упавшие на пол и открывшиеся при ударе, вывалившиеся из них инструменты, аптечки. И даже корзина, которую им собрала в дорогу Ананта – всё валялось на грязном, истоптанном матросскими сапогами полу. И это всё была её вина.
Впрочем, двух, закусивших серые губы фоморов в матросских форменках, чьи руки дрожали от тяжести спускаемого ими по крутому трапу длинного зелёного ящика, беспорядок совсем не волновал. Похожий на гроб и такой же тяжёлый, стандартный армейский ящик с серыми истёртыми металлическими петлями на торцах, будто внутри было живое чудовище, жаждавшее крови, рвался из пальцев верхнего – чтобы раздавить того, кто успел спуститься. Страдая от его веса, но так и не проронив ни одного слова в присутствии фей, они прошли мимо них, по узкому как глотка чудовища проходу, и с грохотом, опустили тяжёлый ящик, своей массой заставивший задрожать,казалось,весь корпус судна.
За ним проследовало ещё пять таких же «гробов», поставленных в ряд, поперёк прохода.
Последняя пара матросов, нёсших его не ушла, в отличие от всех предыдущих. Они, как и феи, ждали.
Все они знали – что находиться внутри этих контейнеров, промаркированных жёлтыми мелкими значками невразумительной тарабарщины буквенно-циферного кода Управления Снабжения. Но открыть их без...
Сегодня всё случилось не как обычно.
– А где капитан?
Старший помощник брезгливо посмотрел на это лишённое перьев и когтей хрупкое существо, у которого синяя кровь стучала под тонкой розовой кожей с высоты своего роста и силы.
– Его не будет, мой милый поросёночек . Ну же, открывайте!
Последнее слово и повелительный взмах рукой относились к фоморам. Лязгнули замки, один за другим. Крышки отлетали на петлях будто живые. Все, кто находился сейчас в трюме, знали, что там находится – но всё равно заглянули внутрь.
Там, уложенные на опилках, лежали, сияющие синим, отражённым светом...
Стало тихо так, что кажется, будто винты остановились. Конечно, их вечный гул никуда не делся, просто стал не важен.
– МН-4! – хрипло каркнул старший помощник, подняв голову от списка имён выданных ему в Арсенале фей и номеров соответствующего им Оружия.
Названная резко встала и посмотрела на стоявшего у ящика офицера. Старший помощник значительно кивнул ей. И она, цокая толстыми подошвами туфель по железу и задевая краями тяжёлой серебристой юбки матросские брюки из грубой серой парусины, подошла к нему. Нашитые на ткань платья, закрывающие швы, свинцовые пластинки, не позволявшие порывам ветра и движениям воздуха выворачивать юбки щёлкали при каждом шаге фэйри как странные кастаньеты, наигрывающие ритм какого-то забытого
танца. Свинец был нужен,чтобы порывы ветра и сопротивление воздуха не задирало,не выворачивало подол, мешая фее в бою. Подойдя к открытому «гробу» – и взялась за рукоять из чистого серебра. Один из фоморов дёрнулся словно ждал, что она позовёт на помощь. Его даже не испугал офицер на палубе – все знали, что это оружие фей. Все знали, что они им сражаются, размахивают так же легко, как сами матросы – пивными кружками. Нет, не это было не возможно. Мускулы здоровяков из причальной вахты, каждый раз когда воздушный корабль подходит к причальным мачтам, воюющих с тяжёлыми, рвущимся из рук, толстыми пахнущими дёгтем тросами, сейчас горели от усталости и боли А эти тростинки, эти птичьи косточки – и пальцы у них тонкие как ручка фарфоровой кружки на которой подают чай капитану ... Если и поднимут, хоть на ладонь -то оно снова вырвется у них из рук. А если взмахнут, то...Фоморы часто выбирали службу на Флоте – это была дань старой,как сама Земля, клановой традиции расы мореходов, пусть даже морей не было уже больше пяти веков.
Они были слегка туповаты, редко выбиваясь даже в обермааты – но все до одного, они знали толк в хождении по звёздам, тяжёлой работе и выбивании искр из горячего металла. Стальным оружием фоморских кузнецов когда-то не брезговали даже, теперь уже давно мёртвые, короли туата дэ -а это о чём-нибудь да говорит!
Даже если бы их спины не рвал вес этих ящиков – каждый из них и так просто так, на глаз, мог бы сказать сколько весит одно серебряное литьё внутри нетающего синего стеклянного льда. И что будет с рукой этой фарфоровой куклы с синими глазами,если она взмахнёт. Они уже слышали как трещат эти тонкие, как лёд на ручье, кости, как она кричит, плачет держась за вырванный движением чудовищной тяжести сустав...
Едва слышный ветер коснулся их лиц, похожих на месиво из глаз, складок и губ, остудив разгорячённую работой серую плотную,как у быка, кожу .
Прозрачное как дождь, кристаллическое лезвие, что выше любой из фей, широкое как боевой щит и толстое как могильная плита, движимое лёгкой рукой феи, взлетело почти на фут от пола – так легко,как если бы было сделано из тумана.
Взяв своё оружие, она сделала один шаг. Другой – держа его параллельно полу. Никакого видимого усилия на её лице не отражалось. И вообще ничего. Самое обычное дело.
– Ааа... – челюсть одного из фоморов, отпала. Нет, не возможно в это поверить. Даже если видишь. Даже если видишь уже в какой раз.
Фея вернулась на своё место, положив кристаллическую лопасть, сверкавшую в свете люминаторов, будто намёрзший от холода высоты на корпус воздушного броненосца лёд , к себе на колени, закрыла глаза и вытянула ноги в кальцеях с серебряными застёжками. Такая обувь не полагалась никому, кроме высших офицеров Флота – но разве фей касаются законы? Она их увидела, они ей понравились. И тут же купила. Им дают денег. Столько сколько зачерпнут. Но ни один из фоморов, несмотря на скупость матросского жалованья, не захотел бы поменяться местами с феей.
– Р-7!
Феи подходили одна за другой. Пустые ящики, резко потерявшие в весе, тут же передавались наверх в люк, чтобы освободить место в без того тесном транспортном трюме.
АН-17, как Старшая в этом полёте, стояла подле старшего помощника. Она чувствовала себя как-то глупо. Капитан как-то сказал, что это, вроде как, подтверждало её власть – но о какой власти тут шла речь она не совсем понимала. Скорее всего, все эти флотские, забиравшие их у Ананты, просили её и, возможно, других Старших постоять рядом, чтобы успокоить девочек и раздача оружия прошла спокойнее. Ну и ещё, Старшие уж точно знали кому что принадлежит, какому что было привычнее – масса, истечение вененума через кристаллический лабиринт.... Сотни особенностей каждого лезвия. Словом, кому что было по руке. Им даже не нужны были списки – списки в которые могла вкрасться ошибка. Или у занимающегося выдачей в глазах могли просто спутаться в один клубок однообразные машинописные строчки... Старшие, если что, легко поправят запутавшегося офицера и каждая из них точно знает кому,что принадлежит..