Туркестан

– Юлиан Вацлович Гориздро, доверенный лодзинских мануфактур, – ответил пан. – Приятно встретить здесь столь достойное лицо. Вы уже пили кофе?

– С удовольствием, пан Гориздро, скушаю еще одну чашку с вами. Мне, видите ли, нужны советы сведущего человека. И не русского, разумеется…

– Я вас понимаю. Хорошо понимаю! Считайте, что вы его уже нашли. Начну с первого совета: европейскую еду здесь можно найти лишь в чайхане Абу-Кадыра. Вон она, на углу.

Севши за столик и заказав кофе, Юлиан Вацлович присмотрелся к собеседнику повнимательнее.

– Что вас, пан Роберт, заставило явиться в такую дыру? Я же вижу, что вы никакой не хлопковый коммерсант. Вот скажите мне, что такое окрайка?

Смушальский поднял вверх голову, словно хотел отыскать справку на небе. Потом ответил старательно, как ученик вызубренный урок:

– Это когда кипа хлопка испачкана по краям во время перевозки. Так?

– Примерно… – усмехнулся поляк.

– Вот! – обрадовался негоциант. – Мне прочли в конторе, в Москве, лекцию. А я очень способный и запомнил!

– Хорошо. А какой у кипы вес?

– Э-э… Пять пудов?

– Восемь. Определяется силой велблонда [49] . Тот поднимает шестнадцать пудов. Вот ему и навешивают по кипе с каждого бока.

– Понятно.

– Межеумок – это какой сорт хлопка?

– Э-э…

– Он располагается между первым и вторым. Есть еще третий, он хуже всех. Ну а какие тарифы на полежалое [50] , я уж и не спрашиваю.

– Вы правы, пан Юлиан. Хлопковым деловиком я стал недавно и пока не освоился. А прежде служил управляющим в одном лесном имении в России. Но не очень аккуратно свел баланс… ну, вы понимаете!

49

Велблонд – верблюд (польск.).

50

Полежалое – плата за хранение сверх установленного срока товаров или вещей.

– Конечно! – улыбнулся Гориздро.

– Хозяин рассердился, хотя я много принес ему пользы… и рассчитал. Вот про лес, пан Юлиан, я знаю все! А про хлопок пока лишь учусь. И буду признателен, если вы впредь не обойдете меня своими советами.

– Скажите, а почему вас послали сюда именно сейчас? – недоверчиво спросил собеседник. – Ведь не сезон. С марта по сентябрь хлопковые дела стоят.

Розалион-Смушальский пожал плечами:

– Я не могу залезть в голову директора-распорядителя. Но полагаю, что смысл был такой: пусть новый доверенный пока освоится в Туркестане. Обзаведется полезными знакомствами, научится тонкостям… Ведь в самый разгар поздно будет школярничать!

– Разумно, – согласился Гориздро. – Скажите, а в каком банке станут обслуживать ваши расчеты?

– Банк Карали.

– Очень хорошо! – обрадовался негоциант из Лодзи. – Там всем управляет муж госпожи Карали, пан Глинка-Янчевский. Станислав Казимирович поляк и весьма порядочный человек! Вам повезло с банком.

И вдруг спросил резко:

– Что у вас с волосами? Вы носите парик? Так он у вас отклеился!

– Неужели? – смутился лифляндец. – Это, знаете, все мое тщеславие. Обожаю женский пол. Но дамы не любят плешивых… Приходится прятать свой недостаток, а на жаре клей засыхает, дьябло! Спасибо, пан Юлиан, что подсказали.

Гориздро несколько смягчился:

– Да, с возрастом угнаться за красивой пани все труднее…

– Вот-вот. Кстати, а как здесь с этим делом? Я, проезжая через Самарканд, посетил бай-кабак. Наверное, слышали о нем?

– Конечно!

– А в Ташкенте есть нечто подобное? Все-таки столица края… Как сам пан Юлиан решает эту маленькую проблему?

– О, мой друг! Расскажу и покажу! Поляк и… вы ведь почти немец?

– По матери – да.

– … и немец всегда помогут друг другу в этой варварской стране! В публичные дома идти не советую, а вот снять квартиру с молодой горничной будет много лучше. Однако то стоит денег! В Ташкенте женщин меньше, чем мужчин, а свободных совсем мало. Вы где остановились?

– В номерах «Вена».

– Где у нас такие?

Розалион-Смушальский наморщил лоб:

– Я еще не запомнил названия этих улиц. Там сквер, и от него отходит улица. Самарская, кажется.

– Может быть, Саларская?

– Ну, или Саларская.

– Тут есть речка Салар, вот в честь нее и назвали.

– Так что скажет пан на мой вопрос?

– Поживите пока в «Вене», а я поищу вам квартиру с горничной.

– Буду вам весьма обязан, пан Юлиан! Позвольте угостить вас обедом. Для скрепления приятельских уз, так сказать.

– Уз? Каких уз?

– Ну, приятельских отношений.

– Ах, это! Не откажусь. Рад среди здешнего быдла, – пан нервно кивнул в сторону, – повстречать европейца. Почти немца.

– Куда посоветуете?

– Хороших ресторанов в городе не ищите. Но в буфете Общественного собрания делают вкусную пулярку.

– Поехали! А как вообще в городе с едой? Я и покушать люблю…

– Порядочной говядины нет вообще. Хорошо, хоть немцы-колонисты немного выращивают. Свинина появляется только зимой, ее привозят из Оренбурга. Рыбы много, в том числе и осетров – Сыр-Дарья снабжает! Зелень, фрукты, овощи самые свежие круглый год.

Под такие разговоры негоцианты допили кофе и пошли на поиски извозчика. Гориздро обещал новому приятелю показать щрудмещче [51] , чтобы закончить прогулку в Общественном собрании. Когда они переходили Джаркучинскую улицу, навстречу им попался Лыков. Он торопливо шагал в полицейское управление и на чудака в пробковом шлеме не обратил никакого внимания. А вот Юлиан Вацлович что-то пробормотал, когда разминулся с сыщиком.

– Что, простите? – спросил Смушальский.

51

Щрудмещче – центр города (польск.).

– То так… забыл едно дело…

В кабинете Скобеева Алексея уже поджидала карта Туркестана. На ней были отмечены места, где убили русских. Два из них находились в Ташкентском уезде, третье – в Джизакском, в соседней Самаркандской области. Рядом с картой стоял капитан и смотрел на сыщика, как ребенок на фокусника. Явно ждал, что тот лишь глянет – и тут же выдаст какое-нибудь феноменальное объяснение…

Немного раздражаясь на Скобеева за этот взгляд, Алексей навис над картой. Так-так… Какая связь между пунктами? Может быть, земли находятся в планах переселенческого управления? И на них будут строить новые русские поселки? Вот возможность для хорошей спекуляции… А вдруг там нашли полезные ископаемые? В Туркестане даже золото есть!

Из указанных на карте пунктов лично Алексей был в одном, за Джизаком. Кишлак Кок-Узек находится в двадцати верстах севернее уездного города. Местность в Джизаке нездоровая, говорил Скобеев. Ну и что? Двадцать верст… Что-то это напоминает, что-то похожее он видел… Бухара! Есть Старая и Новая Бухара, и между ними около двадцати верст. Железная дорога не всегда проходит через город. Неужели?

– Иван Осипович, – обратился Лыков к полицмейстеру, – распорядитесь, чтобы нам доставили проект железной дороги Самарканд – Ташкент. С указанием мест расположения предполагаемых станций.