Творец

Первоклассница Юлия также была лишена харизмы. Пухлявая, белобрысая с деревенским круглым лицом и пустыми, бараньими глазами. Без сомнения, послушная и усердная, но с полным отсутствием мозгов и смекалки, а потому получающая от сердобольных учителей свои несчастные тройки исключительно за усердие и послушание.

Тринадцатилетняя Елизавета рождала у Сони и вовсе странные эмоции и ощущения. Все девочки в этом возрасте омерзительны. Веером распространяют вокруг себя бурлящие в них гормоны созревания и нарочито усиливают их эффект подручными средствами — небрежно размазанной по пухлявой физиономии материнской косметикой, дурацкой завивкой, вызывающей одеждой. Лизе, в силу ограниченного достатка семьи, многое из перечисленного было недоступно, но от этого её стыдливые потуги подчеркнуть свою трансформацию выглядели ещё более бесяще и жалко. Елизавета вызывала в Соне что-то сродни садистского вожделения, которое прорывалось на поверхность в одолевающих ее безумных снах, где она творила с мерзкой девчонкой такие чудовищные вещи, о которых сразу после пробуждения старалась как можно быстрее забыть.

Самым старшим из свинят был семнадцатилетний Василий. Классический ПТУ-шник. Рахитичный, хилый, прыщеватый, с кривозубой презрительной усмешкой и, несомненно, полными карманами семечек вперемешку с высыпавшимся из стреляных сигарет табаком.

Все дети внешне были разными, но ни один не походил на мать, что, в который раз подтверждало слабость её крови и воли. Да, они были разными, но поголовно несли характерные для неблагополучной семьи черты — какую-то внутреннюю вялость, убогость, покорность, словно внутри их ещё до рождения была установлена программа на непременное раннее уничтожение или же, наоборот, долгую, полную неудач, несчастий и лишений жизнь. Ещё не известно, что хуже…

Она пыталась представить в этом ущербном, отсталом и веющим безнадёгой обществе своего Женю и не могла. Что может её муж иметь с ними общего? Воображение рисовало тошнотворные, невыносимые картины жалкого семейного быта, которые он в непонятном, исступленном экстазе описал ей в тот страшный вечер. Семейные посиделки перед телевизором? С этими людьми? Отводить в музыкалку или на танцы кого-то из этих, заклейменных печатью неудачников, туповатых детей? Ночи в одной постели с этой корпулентной, потасканной бабой? Наволочки из одного древнего комплекта, простыня с заплаткой от другого, ситцевый, дешёвый пододеяльник — от третьего… Тыркаться в ту самую дырку, в которую до него тыркались всякие уголовники?

Не помогали даже редкие фотографии, на которых в общей куче появлялся сам Женя. Мнилось, что оказался он там, среди безнадёжного свиносемейства, только в результате неумелых манипуляций с фотошопом. И это вновь и вновь вселяло надежду. Если не сегодня, то завтра, если не завтра, то через месяц точно.

А когда он вернётся, то его будут ждать и её прощение, и вкусный ужин, и жарко натопленный камин, и сладкая тишина. И, конечно, она, Соня, в своем лучшем белье из английского шелка. Только сперва она заставит его принести справку от венеролога…

А потом, спустя полгода, в один из ветреных апрельских дней, мир вокруг Сони окончательно развалился. На Свиномамкиной страничке появилась переливающаяся блёстками, слащавая картинка с окружённым ангелочками младенцем. Если Свинья и стучала по дереву (что сомнительно), то это снова не сработало.

А ещё через несколько дней Женя подал на развод.

Три месяца назад

«… яркой вспышкой выделяется выставка Софьи Шароновой, прошедшая в минувший вторник в центре им. Марка Шагала. Гиперреализм — не совсем верное слово для невероятных полотен и скульптуры этой одарённой художницы, но другого определения искусствоведы пока не придумали… Можно ли назвать Софью последовательницей Рона Мьюека и Бернардо Торренса? На наш взгляд, общего у них лишь изумительная фотореалистичность, но работы Шароновой наполнены недоступным её именитым предшественникам внутренним светом.

«Зеркало души» — прекрасное название для экспозиции, ибо не исключительно точная детализация, а именно человеческие глаза занимают в ней центральное место — светоч добра, мира и святости.

Пожилой мужчина, читающий книжку внуку; женщина, с мечтательной грустью навалившаяся грудью на плетень; подросток, бережно прижимающий к груди щенка. Эти скульптуры поначалу теряются в переполненном зале, производя впечатление живых, и тем более волнительным является для зрителя открытие, что искрящаяся добром и внутренним светом фигура рядом — отнюдь не сошедший с небес на выставку Святой, а творение рук земной женщины. Неодушевленное творение? С этим можно поспорить, ибо в каждую скульптуру и полотно автор вложил частицу своей прекрасной души.

Вспоминаются строки Альбера Вольфа, который в начале 20 века писал об импрессионистах: «…производят то же впечатление, какое производит кошка, разгуливающая по клавишам пианино, или обезьяна, случайно завладевшая коробкой красок». Те же слова охота сейчас произнести в адрес всех современных художников, ибо таковыми они и выглядят на фоне незабываемых творений этой хрупкой и талантливой женщины.

«Светоч добра, мира и святости»… — губы у Сони дрогнули. Ей богу, этим критикам только детские утренники освещать!

«…упомянув переполненные залы, мы не преувеличили. Среди присутствующих были замечены…»

Читая обзор с пренебрежительной усмешкой, на этих словах Соня подобралась, нахмурилась и, с лихорадочным вниманием пробежавшись по длинному списку громких должностей и фамилий, удовлетворенно выдохнула. Губернатор, мэр, вся верхушка областного Минкультуры, несколько региональных и столичных меценатов и полдюжины именитых, восхищенных критиков. Жить можно. Глядишь, купят несколько работ, и ей не придётся хоть некоторое время зарабатывать на жизнь написанием портретов толстых детей. Ида не подкачала! Действительно, собрала всех, кого смогла…

Она свернула отправленное агентом письмо и откинулась на спинку кресла, мстительно размышляя, читал ли Женя обзор или занят своей брюхатой Свиноматкой?.. На выставке она его не видела, хотя, по совету Иды, собственноручно красивым почерком писала им со Свиньей приглашение.

Она вдруг заметила, что на почте «лежит» еще одно свежее письмо.

«Дорогая Софья,

Ознакомившись с Вашими работами, а так же с данными Вам авторитетными рекомендациями, руководство Фонда предлагает Вам заполнить анкету, которая, возможно, станет первым шагом на пути к плодотворному сотрудничеству.

Если Вы решитесь испытать свой талант на принципиально новом уровне, отправьте заполненный опросник ответным письмом или на любой из адресов, указанных в визитной карточке. В случае, если результаты нас удовлетворят, в течение суток с Вами свяжется наш представитель.

С уважением,

Генеральный директор БФ «Творец»

Нурия Мухамеджанова.

P.S. При заполнении анкеты помните, что неправильных ответов не существует.

Соня едва не расхохоталась над напыщенным и самодовольным стилем письма. Благотворительный Фонд! Они что, собираются великодушно пригласить ее в свои ряды, чтобы она за конфетку размалёвывала стены в детдомах или вела кружок рисования в интернатах дожития?

С горделивым негодованием она уже потянулась к клавиатуре, чтобы удалить письмо, как вдруг её взгляд зацепился за имя и фамилию в подписи.

Нурия Мухамеджанова? Быть того не может!

Смутно вспомнилась подходившая к ней в сутолоке галереи неприметная посетительница с покрытой на восточный манер головой, длинным носом и черными, как у жука, глазами.