Творения Великих.Пришлая

– Мне пора, – засуетился толстяк, сунув под мышку кожаную сумку. Такую же пухлую, как и он сам.

– Благодарю, что приехал по первому зову, – господин Роджи пожал мужчине руку.

– Ну что ты, Нолан, пустяки! – загудел Берим, раскачиваясь взад-вперед. – Я загляну к вам ближе к вечеру, а пока строго следуйте моим инструкциям.

Офелия прижала руки к груди и всхлипнула.

Попрощавшись, толстяк протиснулся мимо меня и потопал вниз, а я поспешила к чете Роджи.

– Что произошло? – взволнованно спросила я у Нолана. Офелия тем временем приветственно кивнула мне и тихонько юркнула в приоткрытую дверь.

Вместо ответа мужчина глубоко вздохнул и толкнул дверь широкой ладонью. Я подошла ближе и заглянула в щель.

Комнатка была светлой и уютной. На небольшой кроватке, выкрашенной в нежно-розовый цвет, лежала Ияри. Ее личико, обращенное ко мне, блестело потом, а некоторые пряди светлых волос прилипли ко лбу.

Офелия же сидела рядом на стуле и то и дело рассеянно поглаживала дочь по голове.

– Ияри заболела, – глухо проговорил господин Роджи, словно самому себе. – Доктор Берим говорит, это серая лихорадка… Возможно, он ошибается. Очень надеюсь. Но пока…

Нолан все говорил и говорил, а я практически его не слышала. Круглыми от беспокойства глазами глядела, как тяжело вздымался холмик из одеял, которыми с ног до головы была укутана девочка, и сердце мое сжималось до боли. До колик меж ребрами.

***

– Где же… – бубнила я, зарывшись в рюкзак по самые локти. А отыскав наконец пакетик с серебристыми блистерами, издала победный возглас и молнией метнулась в спальню Ияри.

Собираясь на Иппор, я проявила небывалую для своей натуры предусмотрительность и взяла с собой лекарства первой необходимости. Аспирин, пластырь, йод… Удивительно только, что их не отобрали у меня в Управлении.

– Вот, возьмите, – запыхавшись, проговорила я, вложив таблетки в тонкие, ослабевшие за одну бессонную ночь пальцы Офелии. – Это снизит жар.

Женщина поглядела на меня с недоумением.

– Что это? – повертела она блистер в руках.

Я замялась. Объяснять, что я пришелец, а это самое распространенное жаропонижающее моего мира, совсем не хотелось. Шут знает, как на это может отреагировать семья Юджина. А вдруг испугаются и прогонят меня?

– Ну… Это снизит жар, – повторила я, не найдясь, что ответить. – Это совершенно безопасно! Вот, – я выхватила таблетки у госпожи Роджи и закинула одну себе в рот. Скривившись, проглотила. – Только лучше запивать водой…

– Берим обещал достать сбор трав к вечеру, – с сомнением протянула Офелия и вновь бросила полный беспокойства взгляд на тяжело сопящую дочь.

– Госпожа Роджи, поверьте, это действеннее трав!

Офелия, еще немного поколебавшись, послушно подставила руку, и я выдавила круглую белую таблетку в ее ладонь.

– Вы останьтесь с дочерью, а мы с господином Роджи справимся в таверне сами, – проговорила я тихо, когда женщина напоила Ияри лекарством, и та вновь впала в болезненную дрему.

Офелия кивнула, не отрывая взгляд от девочки, и я, ступая на цыпочках, вышла и понуро поплелась я на кухню, чтобы наскоро позавтракать. Денек обещал быть не из легких.

«А впрочем, переживу!» – тревожно дернула я плечом, вспомнив изможденное, сероватое лицо девочки.

Главное, чтобы Ияри поскорее поправилась. Остальное пустяки.

***

Как и предвещал Юджин, в преддверии Летнего фестиваля народу во всех кругах Онтаса значительно прибавилось. А работы в таверне и подавно.

– Дорогая, – продираясь сквозь толпу, кряхтел старик в красной попоне. – Елизавета!

Я обернулась на зов и приветливо улыбнулась, водрузив на деревянный, выскобленный стол тарелки с заказами.

– Господин Алео, здравствуйте!

Старец, пыхтя и отдуваясь, сложился чуть ли не пополам и махнул рукой. Однако улыбка на моих губах тут же погасла. За стариком гордо, возвышаясь над доброй половиной посетителей, шествовал Эргон Гуно.

– Не усадите нас куда-нибудь? – вопросительно поглядел на меня своими водянистыми глазками Барбус. – Ох, этот Фестиваль… На улицах не протолкнуться!

Я кивнула и, чуя на лопатках обжигающий взгляд архивариуса, ринулась к свободному столу.

– Пожалуйста, – выдала сдержанно, зачем-то достав заткнутое за пояс кухонное полотенце и проведя им по чисто-выскобленной деревянной столешнице. – Что будете заказывать?

Барбус заметно оживился и выложил на стол алый чепец. К слову, такой же красный, как и попона.

– Будьте любезны, дорогая, – причмокнул старик, – фирменное жаркое госпожи Офелии. Кстати, а где она сама?

Барбус недоуменно заелозил на месте, оглядываясь.

– Ее дочь простудилась, – ответила я коротко, сделав пометки на листе.

– Ох, я, кажется, слышал что-то такое, – опечаленно покачал старик лысеющей головой. – И что говорит доктор Берим?

Я на секунду замешкалась. Не знала, насколько уместным будет обсуждать с Барбусом семейные дела.

– Если не ошибаюсь, серая лихорадка, – до тех пор неотрывно глядя перед собой, Эргон Гуно встрепенулся и перевел на меня взгляд могильно-темных глаз.

Я с удивлением кивнула.

– Да. Но откуда вам…

– Юджин утром рассказал, – заметив мое недоумение, пояснил архивариус. – Я распорядился, чтобы доктор Берим в ряду первых навестил девочку.

Я так и опешила. Вот так новость! С чего бы вреднючему архивариусу заботиться о здоровье Ияри?

Сам же Гуно, кажется, не видел в своем поступке ничего предосудительного. Лишь ковырял меня неизменно пытливым взглядом. Ждал чего-то.

– Благодарю за заботу, – выстояв перед тяжелым взглядом, отважилась я сменить тему. – Так что закажете, господин Гуно?

– Принесите воды, – бросил он.

Барбус нелепо замахал сухими, как ветки руками.

– Ой, да перестаньте, Эргон! Съешьте что-нибудь! В «Таверне Роджи» прекрасно готовят.

– Не сомневаюсь в кулинарных способностях местных поваров, – отозвался Гуно. – Но я уже отобедал сегодня.

Барбус печально вздохнул, а я, пообещав через пару минут принести заказ, только собралась удалиться, как…

– Это просто чудо! – совершенно некстати возникла прямо передо мной Офелия. – Настоящее чудо! У Ияри спал жар. Вы просто кудесница, Елизавета!