Творения

Это и подобное этому помыслив, думаю, говорил этот богоносный муж: «когда боговидное это и божественное, то есть наш ум и наше слово, соединим со сродным [ему], и когда образ взойдет к Прообразу, к Которому теперь имеет влечение» {113}, — посредством этих же самых немногих слов сразу и уводя по — учительски тех, кто считает что-либо из существующего когда- либо предвосхитившим эту меру, — [уводя, то есть,] от того, чтобы так думать, и проясняя попутно смысл (логос) [своих слов: ] «мы есмы частица Бога», и намекая на будущую особенность {114} блаженного прекращения {115} [действия], и поощряя к незыблемому, то есть — невозмутимому и никуда перепадов [не испытывающему] {115а} — наслаждению ею тех, кто очищается и подгоняется надеждой на [Бога]^[2476]. Ведь он знал, что и мы, — как если бы к тому, чего мы по сущности и определению (логосу) имеем отражения {116}, подошли соответственно логосу и природе прямо, простым приложением [способностей] {117}, — без какого- либо изыскания (в пределах которого только и возможно оступаться и заблуждаться), боговидно, насколько [нам] доступно, будем знать все [вещи], уже не поддерживая [состояние] движения вокруг них за счет неведения, как придвинувшиеся своим умом, словом — логосом, духом вплотную к великому Уму, Слову — Логосу, Духу, а лучше [сказать]: собою целиком — к целому Богу, как прообразующему Образу {118}.

Как он и в Слове о граде повествует, говоря так: «И примет их [как наследников] невыразимый свет и созерцание {118а} Святой и царственной Троицы, воссиявающей явственней и чище, даже смешивающейся целиком с умом как целым; это- то [созерцание], полагаю я, и [является] единственным Царствием Небесным»^[2477], когда удовольствием удовольствуется и веселится — если могу, дерзнув, с его [словами] сочетать мои — все разумное творение ангелов и [тех] людей, которые ни один из божественных логосов, природно прилаженных к ним Создателем для соответствующего движению завершения, не испортили по невниманию {119}, но, напротив, себя целомудренно сохранили цельными и неизвращенными, зная, что они и суть, и станут органами божественной природы, объяв которые целиком, всецелый Бог, наподобие души {120}, по Своему усмотрению использует, точно члены тела, которые станут слаженными и благопотребными Владыке, и исполняет Своей славы и блаженства, давая, то есть даря, им жизнь присносущную и неизреченную, и совершенно свободную от всех признаков, составляющих особенность настоящей, составившейся из порчи жизни, — [то есть жизнь,] которую не вдыхаемый воздух составляет, и не токи крови, идущие от печени, но всецелый Бог, цельными причаствуемый и становящийся подобием души в [ее] отношении к телу для души (и посредством души — для тела) [каждого их них] {120а}, как знает Сам, чтобы [душа] получила не — обратимость {1206}, а [тело] — бессмертие, и человек целиком обожился, боготворясь благодатью вочеловечив- шегося Бога, целиком оставаясь, конечно, по душе и телу человеком за счет природы, и Богом целиком становясь по душе и телу за счет благодати и ему всецело соответствущей божественной светлости блаженной славы, после которой нельзя ничего более светлого или высокого помыслить.

Ибо что для достойных вожделеннее обожения, соединяясь в котором со ставшими богами, Бог за счет благости всё делает Своим? Состояние такого рода, — бывающее при божественном узрении и следующем за ним наслаждении весельем, — прекрасно назвали поэтому и «удовольствием», и «страстью», и «радостью»; «удовольствием» — как являющееся завершением природных действий (ведь так определяют удовольствие) {121}; «страстью» же — как можение исступления, подводящее претерпевающее к действующему (соответственно приведенной для примера причине [движения] воздуха к свету и к огню железа {122}) и убеждающее от природы, то есть подлинно, что не что иное, как это, [из] существующего главное (?????????) — следствием чего обязательно является бесстрастность; «радостью» же [его назвали] как не имеющее ничего, противоположного себе, — ни прошлого, ни будущего. Говорят ведь, что радость ни прошлой печали не помнит, ни насыщения {122а}, [бывающего] из-за страха {123}, в качестве ожидающегося не допускает, как удовольствие. Поэтому, — то есть, поскольку наименование «радость» указывает на будущую {124} истину, — богодухновенные Речения и умудренные ими в том, что касается Божественных тайн, отцы наши безоговорочно его утвердили.

Итак, если кратко, соответственно моей малости {125}, подытожить: показано от природы, Писания и Отцов, что из приводимого в бытие ничто ещё когда бы то ни было, будучи движущимся, не остановилось, то есть не достигло зависящаго от него соответственно Божественнй цели прекращения [движения] {125а}, и к тому же — что не может накрениться ступень удостаивающихся постоянства в Боге. Ведь как может быть (подкрепим немного сказанное рассуждениями), чтобы те, кто существуя^[2478], однажды [уже] пришли в бытие в Боге {126}, восприняли оскорбительное с точки зрения влечения насыщение {127}? Ведь всякое насыщение соответственно своему понятию (логосу) и определению включает гашение стремления и наступает двумя путями (тропосами) {128}: стремление либо [просто] гасится, определяя [свои] предметы как малозначащие, либо, оценивая [их] как позорные и безобразные, от которых естественно возникает пресыщение, испытывает отвращение {129}. Для Бога же, как по природе беспредельного {129а} и драгоценного, естественно наоборот, растягивать до безграничного стремление наслаждающихся Им через причастие {130}.

Если же это истинно (как оно, конечно, и есть), то не было так называемой «Энады» умов, которая бы, насытившись божественным постоянством, разделилась и своим рассеянием произвела возникновение этого мира {131}, чтобы нам [на основании этого] не делать Благо чем-то описуемым и дешевым, как ограничивающееся каким-то насыщением {131а} и бывающее причиной восстания для тех, чье влечение оно не смогло удержать недвижным {132}. И зря продолжают некоторые, как мне кажется, вещать об этой [Энаде], воображая то, чего нет, и — что тяжелее, конечно, [вынести] — клевеща даже на этого блаженного отца, [Григория,] будто он так думал. Но оставив их как есть, — то есть, под этим предлогом имеющими возможность не только самим преспокойно думать, что души пришли в тела из прежнего вида [своей] жизни в наказание за бывшие [в ней] прежде злые [дела], но и других пытаться так же основательно обманывать ссылкой на авторитеты, поступая некрасиво и недостойно, — [оставив им это,] сами мы мысль Учителя благочестиво рассмотрим вдобавок к сказанному и под иным углом (тропосом) {133}.

Не думаю, чтобы он здесь хотел изложить [причину] возникновения человеческой [природы], но[, полагаю,] — причину наложившегося на него {133а} бедствия {1336}. Ибо оплакав жалкое состояние нашего тела в словах: «Ох уж это мне сопряжение и отчуждение! Которого боюсь, то холю; и которое лелею, того страшусь»^[2479] {134} (и далее [по тексту]); и как бы сам к себе [обратившись] в недоумении с вопросом о причине зол, держащих нас в тисках, и о соответствующем этой [причине] мудрейшем промысле: «Какова обо мне мудрость, и что за великая это тайна?» — он прибавляет, разъясняя решение [вопроса] так: «Разве что {134а} для того, чтобы, будучи частицей Бога и стекши свыше, мы не презирали Создателя, — превозносясь своим достоинством и надмеваясь, — хочет [Он], чтобы мы всегда к Нему взирали в борьбе и брани с телом, и чтобы сопряженная [с нами] немощь была детоводительницей [нашего] достоинства».

Это как если бы он говорил, — поскольку человек из души и тела пришел в бытие за счет благости со стороны Бога {135}, — что данная ему при этом словесная и умная душа, как (изначально) существующая, конечно, соответственно образу Сотворившего ее, с одной стороны, соответственно влечению и всепоглащающей любви, от всего [ее] можения [исходящей], со знанием крепко держась Бога, приобрела и обоженность соответственно подобию; а с другой — соответственно знающему промыслу, [обращенному] на опускающееся {136}, и заповеди, повелевающей любити ближ- няго якоже сам себе^[2480], разумно поддерживает тело {137}, [поскольку] она способствует тому, чтобы посредством [ее] добродетелей сделал и его словесным {138}, и, как со — раба, своим у Бога, живущий в [ней] Творец, — посредством себя самой делает Самого [ее с ним] Связавшего нерасторжимой связью с ним и данного [ей] бессмертия {139}, чтобы чем Бог [является] для души, тем же точно стала душа для тела; и обнаружилось {140}, что один Создатель всего, посредством человечества шествующий во всех существующих [творениях] соразмерно [каждому из них]^[2481]; и [чтобы] сошлись воедино многие {141} отстоящие друг от друга по природе, сходясь друг с другом у единой природы человека, и [чтобы] стал Сам Бог всяческая во всем^[2482], все заключив и воипостазировав в Себе, вплоть до того, что ни одно из существующих [творений] не имело бы движения, предоставленного себе и непричастного Его присутствию, соответственно которому мы и боги, и чада, и Тело, и члены, и частица Бога, и тому подобное, есмы и называемся по отношению к завершению [как осуществленности] Божественной цели {142}.

Поскольку, стало быть, так — и из-за этого — человек пришел в бытие, но в праотце, готовом для власти [над землею], использовал [эту власть] на худшее, перенеся [свое] стремление с дозволенного на запрещенное (ведь был и самовластен {143}); и, чем приле- пипгися Господеви и един дух быгпи, прилепитися блуднице и едино тело быти^[2483] {144} предпочел, будучи обманут, и вольно себя отстранил от божественной и блаженной цели, сочтя за большую честь соответственно [своему] выбору стать прахом, чем быть по благодати Богом), — Бог мудро и вместе с тем человеколюбиво, то есть подобающим Его благости [образом], устраивающий наше спасение, противологосному движению [имеющегося] в нас умозрящего можения в качестве обязательного последствия его противопоставил наказание, с достаточным, пожалуй, основанием (логосом) покарав смертью то самое, обо что мы раздробили можение любви {145}, причитавшееся по идее одному лишь Богу, — [покарав,] чтобы нам, вожделеющим (любовно) к ничто {146}, стать обученными выводить это можение обратно к существующему, ког- да-нибудь научившись [этому] через претерпевание (страданий).

Именно это, продолжая, он делает более наглядным, говоря: «Но мне и потому кажется, что ни одно из здешних благ ни надежно для людей, ни долговременно, — хотя если что и затеяно прекрасно искусником — Словом и всяк ум превосходящей Мудростью^[2484], так это, — что видимые [вещи] разыгрывают нас, переменяясь и [нас] переменяя то так, то этак, и вверх, и вниз носясь и обращаясь, и прежде, чем быть схваченными, уходя и ускользая, чтобы, усмотрев в них непостоянство и неровность, мы переключились бы на будущее. Ведь что бы творили мы, будь наше благополучие устойчивым, когда и при том, что оно таковым не пребывает, мы настолько к нему привязаны, и нас так поработили [обусловленные] им удовольствия и иллюзии, что мы и помыслить не можем ничего, что было бы лучше и возвышеннее настоящего, и это при том, что слышим и веруем, что произошли по Образу Бога, существующему выше и к Себе влекущему?»^[2485] {147} И опять — в Слове к горожанам, говоря: «Чтобы мы сознавали себя ничем перед истинной и первой Мудростью, но всегда бы склонялись к Нему одному, и искали бы озарений сияниями оттуда; или [потому, что] через неровность видимого и обращающегося Он переводит нас к устойчивому {148} и пребывающему»^[2486].

Стало быть, как я думаю, Учитель дает в тех словах объяснение отнюдь не за возникнование человечества отвечающей причины, но, как сказано {149} — бедствия {149а}, привнесенного за счет преступления в нашу жизнь после возникновения [ее] {150}, как это очевидно для наиболее ревностно и старательно занимающихся Божественными его писаниями. Ведь посредством этих слов он представляет нам причину второго [то есть бедствия], — откуда, за счет чего {151}, зависимостью отчего [или кого] (сф’ ф) [обусловлено] и ради чего [или кого] оно, — указывая на устраивающееся мудро посредством него Богом наше спасение; а намекая на значение первого [то есть возникновения человечества] для таинства {152}, [обусловленное] которым [человечество] возникло {152а}, пользуется другим оборотом (тропосом) речи, делая явной свою относящуюся к этому благочестивую цель, как [она] обнаруживается в его Слове на Рождество, — говоря: «Итак, ум и (чувственное) восприятие, столь разделенные друг с другом, уже стали в своих пределах и несли в себе [образы] величия Создателя- Слова, — молчаливые певцы и пронзительные глашатаи величия дел [Его]; но еще не было смеси из обоих, ни смешения противоположных, признака большей мудрости и расточительности в отношении природ, то есть не все богатство благости [ещё] было ведомо. Это-то захотев продемонстрировать, и создает из обоих (говорю о видимой и невидимой природах) искусник — Слово одно животное — человека; и из вещества, ставшего прежде ипостасным, взяв тело, а от Себя вложив жизнь (что Слово {153} знает как умозрящую душу и образ Божий), как бы некий второй мир — в малом великий — ставит на земле, иного ангела, смешанного [из разных естеств Своего] поклонника»^[2487], и далее [по тексту]. А в Слове на Светы^[2488]: «Поскольку же таким [образом существуют] эти [Три], или это [Одно], надлежало же не ограничиваться поклонению только вышними [поклонниками], но быть каким-то поклонникам и внизу, чтобы всё [творение] наполнилось славой Божией (раз уж [оно] Божие), [то] и ради этого творится человек рукою Божией и образом [Его] награжденный»^[2489] {153а}.

Достаточно, на мой взгляд, и этого (пусть и не многого) для настроенного не только поспорить и считающего не одно только сражение показателем [того, кто прав], чтобы целиком обнаружилась мысль Учителя о сказанном. Если же [кто] ещё возражает, что как [же] Учитель [в таком случае] назвал нас частицей Бога, то выше об этом уже многообразно дан отчет (логос).

А чтобы стал он более достоверен, опираясь на доводы (логосы) Духа, святой и блаженный апостол Павел, премудрость, прежде век в Боге сокровенную^[2490], приобретший, и просветивший всю несветлую жизнь людей на [этом свете], то есть мрак неведения отогнавший от [их] душ, достаточным явится [свидетелем], повествуя об этом эфесянам так: «Да Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, даст вам духа премудрости и откровения, в познание Его: просвещении очеса сердца вашего, яко уведети вам кое есть упование звания вашего, и кое богатство славы достояния Его во святых, и кое преспею- щее величество силы Его в нас верующих по действу державы крепости Его, юже содея о Христе, воскресив Его от мертвых, и посадив одесную Себе на небесных, превыше всякаго начальства и власти и силы и гос- подствия, и всякаго имени именуемого, не точию в веце сем, но и во грядущем, и вся покори под нозе Его: и Того даде главу выше всех Церкви, яже есть тело Его, исполнение исполняющаго всяческая во всех»^[2491]. И после других [предметов] опять: «И Той дал есть овы убо апостолы, овы же пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители, к совершению святых, в дело служения, в созидание тела Христова: дон- деже достигнем ecu в соединение веры и познания Сына Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова: да не бываем ктому младенцы, влающеся и скитающеся всяким ветром учения, во лжи че- ловечестей, в коварстве козней льщения: истинствующе же в любви да возрастим в Него всяческая, Иже есть глава Христос, из Негоже все тело составляемо и счиневаемо приличие, всяцем осязанием подаяния, по действу в мере единыя коеяждо части, возращение тела творит в созидание самаго себе любовию^[2492].