Ты будешь мой
Шрифт:
Фэйри пожимает плечами.
– Не знаю, я их не видел, - и, окинув меня равнодушным взглядом, добавляет: – Не считая тебя.
– Но ты же сразу сказал, что я русалка! – с неба начинает накрапывать мелкий ледяной дождь. Как же холодно! А фэйри идёт в один штанах – как будто так и надо. Неужели не мёрзнет?
Сильвен снова пожимает плечами.
– На тебе печать духов воды.
– Где? – вскидываюсь я, машинально оглядывая себя. Что, в довершении вчерашнего у меня ещё и печать какая-то появилась?
– Жемчужина на твоём браслете, - невозмутимо отвечает Сильвен.
– И что жемчужина?
– Печать водных духов.
Меня так и подмывает устроить ему истерику. Грандиозную – с рекой слёз. Я редко это делаю, только в исключительных случаях, и эффект обычно ошеломительный. Всё сразу получается по-моему. Правда, сомневаюсь, что на этот раз мама оживёт, лес пеньков исчезнет, а Марк снова будет носить меня на руках.
Поднимается ветер, тоскливо шелестит сваленными в кучу ветками, швыряет в лицо морось. Откуда-то тянет дымом – Сильвен принюхивается, снова смотрит на небо, и мы в очередной раз сворачиваем невесть куда.
– Какой жуткий лес! – вырывается у меня.
– Это уже не лес, - отзывается фэйри, глядя вокруг со знакомой ненавистью.
– А как же Эйния? – очередной порыв ветра швыряет мне волосы в лицо. – Нам рассказывали, что за пределами Дугэла везде лес, где не море.
Сильвен снова косится на меня – с отголоском той же ненависти.
– Был лес. Пока дугэльская королева не привела сюда туман. Теперь здесь это, - он кивает на ближайший пень, массивный и широкий, как стол. – А раньше росли дубы…
Дубы я видела только на картинках в учебнике, как и море – в Дугэле ни того, ни другого нет. Так что, как всё это выглядит, помню плохо. Но пни впечатляют.
- Сильвен, а куда мы идём? – через паузу решаюсь спросить я. Не похоже, чтобы у нашего пути была какая-то цель – на мой взгляд, мы с ночи так петляем, что прийти в какое-то определённое место просто невозможно.
– К морю, - отзывается фэйри, и я прикусываю язык от неожиданности. К морю? Это ж невесть как далеко!
– Зачем? – ветер подхватывает мой вопрос и несёт по усеянному пнями и ветками полю.
Фэйри отвечает не сразу: снова принюхивается. Мы ускоряем шаг.
– Ты хочешь умереть, русалка?
– Чего?
– Нет? Тогда помолчи.
Молчу. Огибаем какой-то холм, вдалеке показывается дорога. Сильвен шипит что-то и снова принюхивается. Зачем-то поворачиваем назад – к другому холму. Дорога скрывается из виду.
Дождь усиливается. Я закрываю голову капюшоном, жмурюсь. Меня снова клонит в сон. Так остаток дня и мелькает – среди холмов, серых теней и завываний ветра.
На ночь мы устраиваемся на вершине очередного холма, среди клыков-камней. Ветер здесь свистит ещё сильнее, чем внизу, но почему-то почти не ощущается.
Лошадь невозмутимо щиплет жухлую траву, изредка поглядывая на меня – её взгляд очень напоминает мне Сильвена. Такой же равнодушный.
Сам фэйри в это время снимает сумки с седла, ставит их рядом со мной.
– Лучше найди что-нибудь тёплое, - тихо говорит он,
наклоняясь ко мне. – Или замёрзнешь ночью.– Мы не будем разводить костёр? – удивляюсь я. Во всех историях, которые мы читали в школе, попавшие в лес путешественники разводили костёр. Почему они при этом не пользовались согревающим камнем, учительница нам сказать не могла.
– Нет, - фэйри садится неподалёку, и я замечаю, что он дрожит. – Слишком заметно.
– Но кому? – костёр значит тепло. Мы и правда задубеем здесь к утру! Да и кого бояться, мифических гленских чудовищ? За весь день никого не встретили.
– Солдатам королевы, - тихо отзывается Сильвен. – Дровосеки… здесь… повсюду, - его глаза закрываются раньше, чем он успевает договорить.
А я целую секунду смотрю на него, вспоминая, что я-то полдня продрыхла (и пол вчерашней ночи тоже), а он нас куда-то вёл почти без остановок.
Мне стыдно.
Роюсь в сумке с одеждой, нахожу шерстяную толстую кофту, надеваю, а своим плащом накрываю Сильвена – поскорее, чтобы не растерять тепло.
Без костра плохо. Мы даже когда с мамой и Марком ездили в горы, всегда разводили костёр. Правда, не для того, чтобы согреться. Это просто было очень… мило: Марк занимался собственно огнём, а мама – едой и всё волновалась, как бы я не простыла. Хотя ночевали мы всегда в одном из домиков в селе неподалёку. Обычно снимали пару комнат, а то и весь дом. Весело было…
Сейчас совсем не весело. Холодно и голодно. Я нахожу остатки мясного пирога – мама готовила ещё до отъезда в Битэг. Раздумываю, не разбудить ли Сильвена. Но он так крепко спит и кажется таким уставшим, что решаю: не стоит. Пусть лучше отдохнёт.
Изучаю содержимое сумок. В той, что с одеждой, обнаруживаю на дне два греющих рубина. Ну спасибо, Марк! От души!
Руны на камнях тихонько загораются, когда я дотрагиваюсь. Поскорее прячу один камень под кофту, другой подкладываю Сильвену. Фэйри морщится во сне, но обнимает камень. Я поправляю плащ, чтобы закрывал обоих, сажусь рядом и слушаю ветер. Потихоньку согреваюсь, но сна всё равно ни в одном глазу.
Сквозь тучи пытается проглянуть луна. У неё плохо получается, несмотря на ветер, которому следовало бы небо расчистить. Но он будто только сгущает темноту.
Неуютно.
Пытаюсь пообщаться с лошадью. Она ведёт себя ровно как Силвьен (может, все фэйри такие –и даже их животные?). Не смягчается даже в ответ на подачку в виде яблока, которое, впрочем, съедает.
Остаток ночи провожу в полудрёме. Прав был Сильвен, кто-то неподалёку точно есть. Я замечаю отблески далёкого света где-то внизу.
– Ты сумасшедшая, - шипит Сильвен, проснувшись утром и брезгливо отбрасывая рубин. – Сбегать от дугэльской королевы и пользоваться её магией?!
– А причём тут королева? – кажется, я начинаю привыкать к его шипению, равнодушию и вечному недовольству. Огрызаться уже не хочется.
– Твоя тюремщица служила ей, - нехотя отвечает фэйри, укутываясь в плащ и тут же с удивлением принимаясь его ощупывать. – Нет, ты точно сумасшедшая. Забери это немедленно! Ты и так будешь обузой, а если заболеешь, тебя ещё и лечить придётся.