Ты будешь мой

Фэйри ставит подсвечник на столик у кровати.

– Задуешь свечи, когда ляжешь, - говорит он, поворачиваясь к двери.

– Сильвен, - вторая часть имени превращается в зевок. – Извини… Ты хоть поел?

Фэйри смотрит на меня молча пару мгновений, потом коротко улыбается.

– Ты такая заботливая, моя госпожа, - сарказма в его голосе куда больше похвалы. – Подумай лучше о себе.

И уходит, больше не отвечая ни на один из моих вопросов. Очевидно, его хорошее настроение кончилось.

Мне совершенно не хочется над этим раздумывать и, кажется, я засыпаю, как только голова касается подушки. Не помню, задула ли свечи.

Глава 12. Илва

Солнце облизывало каменную стену напротив. Я следила, как лучистый язык, по-утреннему неяркий, ползёт к кровати, на которой под двумя одеялами лежит Рэян, и не могла отвернуться. Меня трясло.

Сейчас он проснётся, и я увижу в его глазах туман. Снова останусь одна среди теней – Зелёная колдунья права, но думать о ней совсем тошно.

Солнечный луч дополз до изголовья кровати и скрылся за тучами.

Утро началось.

Я аккуратно подоткнула одеяло.

«Илва?»

Вдохнула поглубже, заставляя себя улыбнуться.

«Я здесь».

Заклятие тумана спадёт после нашей свадьбы. Я уверена. Я изучила манускрипты. Я…

«Моя королева».

Не надо!

Я заставила себя улыбнуться, пряча страх, что Рэян будет называть меня так лишь под заклятьем. И лишь под заклятьем будет нежным… А целовать всё равно станет только свою русалку.

Должен же быть выход!

Рэян ласкал меня взглядом – и я всеми силами пыталась не видеть в его глазах проклятый туман. Улыбался мне в ответ и спрашивал, чем он меня расстроил. Я обиделась на то, что он был слишком резок прошлый раз? Конечно, ему следовало спросить у своей обожаемой королевы, что она хочет и делать только это…

Слушать его, такого, было больно. Больнее, чем вчера ночью.

Я заставила его выпить укрепляющие зелья и пообещала вернуться вечером. Рэян протестовал – оставаться снова одному ему, конечно, не хотелось. Но если его королева приказывает…

Королеве было тошно.

Во дворец я вернулась смертельно уставшая – ночью так и не удалось как следует поспать – и расстроенная. Впереди был день, полный приёмов, визитов в мастерские и осмотра кругов камней.

Я успокаивала себя, что после свадьбы всё образуется: даже если Инесс решится воевать (хотя война острову совершенно невыгодна, особенно сейчас), Рэян от меня никуда не денется. Дело было за малым – каким-то непостижимым образом заставить инесского короля засвидетельствовать брак, скрепив узы.

О том, что Рэян будет ненавидеть меня после этого, я старалась не думать. Само его присутствие было для меня как глоток воздуха. С ненавистью разберусь – так я думала. Но пусть он всегда будет рядом.

Фрейлины тем утром кружили вокруг меня долго – и я, выныривая порой из мыслей, отмечала: да, они действительно не более чем тени. Сгустки тумана. Я на мебель обращала больше внимания…

Ближайшая фрейлина – хорошенькая блондинка, надевавшая на меня парадную накидку – поймала мой взгляд и потупилась. Но страх в её глазах я заметила. А ещё – как задрожали пальчики, пытающиеся продеть рубиновые пуговицы в петлицы.

Само собой всплыло в памяти – смех таких же фрейлин, постоянно доносившийся из покоев матери. Я, маленькая, жадно вслушивалась: для меня никто так не смеялся. Если только надо мной. И это было зло, неприятно. Радостный смех маминых подруг я тоже ненавидела, потому что завидовала, потому что мне очень хотелось к ним.

Это было ещё до Битэга. После во дворце при мне уже никто не смеялся. Кроме разве что Рэяна.

Фрейлина, расчёсывавшая мне волосы, дёрнула запутавшиеся пряди – слишком резко. Я ахнула, обернулась.

Девушка тут же потупилась, сжимая гребень.

«Простите, госпожа».

Что-то в ней было странным. Что-то… магия? Но все мои фрейлины волшебницы в той или иной мере. Правда, пользуются в основном бытовой магией: флер нанести, приворот, волосы подкрутить…

Я протянула руку, приподняла подбородок девушки, отмечая, что, удивительно – не так уж она и красива. Узкая, высокая дылда. И кого-то мне напоминает. Значит, я должна её знать?

Золотистые глаза глянули на меня в ответ прямо и совершенно без страха. Со злостью даже.

Надо же…

«К-кто ты?» - поинтересовалась я, не сводя с неё взгляда. Я же знаю, знаю, кто она… только вспомнить не могу. Чья дочь?

«Бодисия, госпожа. Моя племянница», - натянуто улыбаясь, встряла статс-дама. Забрала у девицы гребень, шикнула. «Вы её простите, - продолжала она, принимаясь за мои волосы, - девочка слегка неуклюжа. Новенькая. Но скоро приноровится».

Новенькая? Где же я её тогда видела?

Впрочем, когда полчаса спустя советник завалил меня дугэльскими новостями – большей частью неприятными – и фрэйлины, и туман вылетели из головы.

До полудня – когда я наткнулась на знакомо-незнакомую девицу в своём кабинете.

«З-заблуд-дилась, м-милочка?»

Фрейлина оторвалась от рассматривания портрета русалки, соизволила повернуться и неуклюже присела в поклоне. Я заметила, как некрасиво скособочились её юбки, и фыркнула. Кому-то, вот, тоже с внешностью не везёт.

«Простите, госпожа. Меня прислали узнать, не нужно ли вам чего-нибудь?»

Забавно. Не помнила я раньше за своей статс-дамой такой трогательной заботы.

«Н-нужно. Расп-порядись насчёт об-беда».

Фрейлина согнулась ниже – и ещё неуклюжей. Бросила последний взгляд на портрет,

«К-красивая?» - усмехнулась я, сгружая на письменный стол гору свитков – документы, которые нужно было разобрать сегодня.

Фрейлина кивнула, потом, опомнившись, сказала:

«Очень, госпожа».

Я усмехнулась. Честная, значит. Честных я люблю.

«И к-кто к-краше?» - слабо улыбнулась я, глядя на фрейлину и думая, что надо потушить светящиеся камни. Глаза слезятся…