Ты меня бесишь

Мак тихо смеётся.

— Размером с коня, — повторяет он, и забирает у Сони фонарик, чтобы осмотреться получше.

И вскоре находит рисунки в ящике на полу.

Мак замирает, разглядывая портрет Сони в обнажённом виде, и спешно прячет его, чтобы не заметила она.

— Что у тебя там?

Соня оборачивается. За её плечем на экране высвечивается просьба ввести пароль.

Мак прячет рисунок за спину.

— А у тебя?

— Не представляю, какой у него может быть пароль. Я сейчас понимаю, что вообще плохо знаю, каким он стал.

— «Соня…», эм, как тебя там, — выдаёт Мак. — Или просто: «Соня». «Сонечка». «Моя любимая Сонечка». Не знаю, что-то такое, короче.

— Как тебя там? — переспрашивает со строгостью, вздёрнув бровь и возвращает внимание монитору, вбивая предложенные Маком варианты.

— Я фамилию твою всегда забываю… — виновато роняет он, и пытается спрятать рисунок под книги.

«Соня» подходит, она оборачивается на Мака, чтобы сказать об этом, и хмурится:

— Что ты там делаешь?

Он роняет рисунок и резко оборачивается, наступая на него.

— Ничего.

Но Соня замечает это и протягивает руку.

— Отдай.

Он вздыхает, но подчиняется и протягивает рисунок ей.

Она отводит взгляд очень скоро и возвращает листок Маку.

— Не знала, что он умеет рисовать… Но я не так выгляжу. И это видели полицейские… Положи, где взял.

Она со вздохом возвращается к компьютеру и начинает исследовать файлы.

Мак отчего то смущается и кладёт рисунок на место.

— Я понял, что не такая. Тебе не идёт такое тело.

Он замолкает, соображая, что сморозил чушь, и чихает. Уже громче.

— Прости, — шепчет он, вжимая голову в плечи. — Прости…

Она застывает, потому что на первом этаже слышится шум.

— Это какой-то бред, Колин! Не надо меня успокаивать, они говорят, что он светит кредиткой направо и налево, что он в чёртовых южных штатах, а ты предлагаешь мне успокоиться?!

Соня вдруг садится на пол и приникает ухом к паркету.

— Но это же хорошо, — возражает отец Томаса, — лучше знать, что он сбежал, но… жив…

— Он бы не поступил так с нами!

У Мака в ушах оглушительно колотится сердце.

Ему никогда не было настолько жаль незнакомых ему людей…

Он садится на кровать Тома, которая издаёт протяжный, но тихий скрип, и закрывает лицо руками.

Страх быть замеченным добавляется к иным переживаниям, и Мака начинает трясти.

Соня же выдыхает от облегчения и возвращается к компьютеру.

— Ты слышал? — шепчет, не оборачиваясь на Мака, — он мог просто уехать. Он был очень мрачный в последнее время. Может, дело не во мне.

— Я думаю… Думаю, нам стоит уйти.

— Почему? Я нашла папку с фотографиями. Мне нужно ещё немного времени. Ты… в порядке?

Мак отнимает от лица ладони и смотрит на неё покрасневшими глазами.

— Нет смысла. Прости.

Голос у него совершенно убитый.

Среди фотографий на мониторе есть одна, где Том задувает пятнадцать свечей на торте в той самой рубашке, кусок которой так взволновал Соню. Видно, что у него недовольный вид, скорее всего, его фотографируют родители, которые хотят, чтобы их чадо радовалось и было… нормальным.

Но Соня отвлекается и отходит от стола, чтобы подойти к Маку, как вдруг замирает, услышав шаги на втором этаже.

Мак бледнеет и это, кажется, заметно даже в темноте.

— Ну перестань, — доносится голос Колина, — иди ко мне. Всё будет в порядке, слышишь? Он найдётся. Его найдут. Скоро. Не ходи туда, не трави душу.

— Я останусь спать у него, — голос матери Тома совсем убитый.

Слышатся шаги и тихий вздох.

— Идём, — Соня едва разбирает слова Колина, — дорогая, пожалуйста.

Маку становится дурно, кажется, вот-вот и вывернет наизнанку.

Он в комнате убитого парня, в его свитере, с дочерью его убийцы, слушает, как за дверью родители Тома всё ещё ждут его и надеются на лучшее.

#43. Круговорот жизни

— Ладно, ты прав, конечно… Меня так раздражает фото той девчонки, когда я там. Что если он сделал что-то с собой из-за неё? — мать Тома всхлипывает.

Мак ещё больше жалеет о том, что позволил Соне прийти сюда, и берёт её за руку.

Ладони его оказываются неожиданно горячими.

— Ну думаю, Майя, пойдём… — успокаивает жену Колин.

— Он бы не бросил наблюдать за ней!

— Или решил сменить обстановку и забыть о ней. Он подросток. Ты сама в этом возрасте совершала глупости… — голоса затихают, скрипят ступеньки лестницы, они уходят к себе.

Соня садится рядом с Маком и молчит.

Прерывает молчание он, хотя и сразу об этом жалеет. Не хочется усугублять и без того непростое положение.

— Они заметят, что здесь кто-то был…

Соня качает головой.

— Мы все оставим так же, как было, хорошо?

А сама думает, что приемные родители Тома любят его больше, чем их с Маком родные родители любят их.

Она слабо улыбается и обнимает его.

— Может, они правы, и он уехал, чтобы перестать думать обо мне?

Мак прижимает Соню к себе крепче и целует её в волосы.

— Как бы там ни было, ты не виновата.

— Я хотела бы знать, что случилось. У меня такое чувство, что мне нужно знать…

Соня собирается подняться, чтобы досмотреть фотографии на компьютере.

Но Мак ловит её за руку, тянет на себя, чтобы она оказалась у него на коленях, и крепко обнимает.

— Я не сказал тебе всей правды, когда ты спрашивала про Тома.

— Что? — её сердце начинает бухать в груди. — Говори.

— Он убит, — почти беззвучно шепчет в ответ.

Соня чувствует себя так, будто её с вертолета сбросили в центр Тихого Океана.

Он убил его. Убил его и пошел сюда с ней в его комнату.

— Как это произошло?

Мак шумно сглатывает ком в горле.