Тяготению вопреки

Трепет крыльев стих, и Кендрик нашел дорогу к еще одному лестничному колодцу, уводящему далеко-далеко вниз. И где-то там, на самых нижних уровнях, погибли люди, в том числе его друзья.

Сам Роберт Винченцо погиб где-то там, внизу. И Питер Мак-Кован.

Лето 2088 года (точная дата неизвестна). Лабиринт

Кендрик искал, пока не нашел обещанный тайник провизии и воды там, где раньше (он готов был поклясться в этом) ничего не было. Он остановился и так жадно заглотил все это, что его чуть не стошнило, хотя еды на самом деле было не так уж много. В любом случае, это был в основном протеин вакуумной сушки - высохший и безвкусный. Но этого было достаточно, чтобы прожить еще несколько дней.

Он позволил себе краткую мечту о свободе, об огромных металлических дверях, отъезжающих в сторону по мановению руки, послушных, как хорошо выдрессированные собаки.

Потом он собрал все, что только мог, из оставшихся припасов и нашел обратную дорогу сквозь уровни.

У одной из бронированных дверей (сейчас они стояли открытыми, ожидая его возвращения) из спикера раздался голос:

–  Оставь еду.

–  Кто говорит?
– вскрикнул Кендрик и сам услышал, какой у него хриплый голос.
– Где Зирацки?

–  Брось еду или умрешь, - повторил голос.

И послышался звук вращения отлично смазанной машины. Пулемет повернулся к нему и плюнул короткой очередью - бетон над головой разлетелся осколками, осыпавшими Кендрику голову и плечи.

Он припал к земле лицом вниз, бросив пищу и воду там, где они упали.

–  Теперь прошу на выход, - сказал голос.

–  Я помню, что случилось, когда дверь в Расчлененку спятила.
– Мак-Кован поскреб подбородок.
– Но я тогда не придал этому особого значения. Много что тогда работало не ахти как, кроме пулеметов.

Бадди покачал головой:

–  Нет, я тоже это почувствовал. Это мы что-то такое сделали, отчего оно и случилось.

Кендрик кивнул в знак согласия:

–  А если мы смогли заставить ее открыться, может, бронированные тоже отреагируют? И мы их сможем открыть?

Мак-Кован засмеялся:

–  Говорить можете что хотите, но пока что особых успехов в попытках отсюда выбраться у вас я не вижу.

–  Наверное, для этого нас тут и заперли, - желчно сказал Кендрик.
– Психами им надо быть, чтобы кого-нибудь из нас отпустить отсюда живым.

* * *

Питера Мак-Кована пригласили на следующий день.

И снова голос в динамиках был другой. За мгновение до того, как он со щелчком отключился, Кендрику показалось, что он услышал фоновые крики или вопли.

Он снова присел возле одной из бронированных дверей. Мак-Кован появился чуть позже, и больше часа просто сидел, таращась бессмысленными глазами в темноту.

Кендрик ждал, что он будет делать. Если Мак-Кован откажется уйти на уровни убийства, то протянет, наверное, еще день или два. На нем, как и на всех прочих, одежда уже висела лохмотьями, как на пугале. Глаза сверкали во тьме как самоцветы.

Имя Мак-Кована было названо в последний раз. Через несколько секунд прозвучало и имя Кендрика. Глаза Мак-Кована блеснули - он посмотрел на Кендрика. Потом он встал и вышел.

–  Кен?

Кендрик заставил себя медленно повернуться. Мак-Кован стоял неподалеку, в дальнем конце склада - такого же, как тот, где погиб Роберт Винченцо.

Кендрик заметил, что у него нет ножа.

Взгляд Мак-Кована упал на длинное лезвие, зажатое в руке у Кендрика. Он грустно покачал головой:

–  Значит, прирежешь меня этой штукой?

Кендрик открыл рот, но ничего не смог произнести, кроме нескольких заикающихся нечленораздельных звуков. Потом он затряс головой, будто так можно было сбросить смущение и почти лихорадочное возбуждение, им владевшее.

И он стал смеяться, смеяться так, что слезы покатились по лицу и смех перешел в резкие, сотрясающие тело всхлипывания, высасывающие все остатки энергии, что еще были в нем. Он опустился на холодный и твердый бетон, обхватил голову руками, нож со стуком упал рядом.

Потом он почувствовал руку у себя на плече.

–  Кажется, ты знаешь правила лучше меня, - сказал Мак-Кован.
– Поэтому возникает пара вопросов.

–  Питер…

–  Этого мы делать не будем, - твердо сказал Мак-Кован.
– Так?

Кендрик кивнул:

–  Я все время думал, что должен быть какой-то выход, - сказал он после долгой паузы.

–  Что ж, вы пока никакого успеха не добились в попытках колдовством открыть эти двери. Послушай, если я выйду, то могу придумать способы получше, чем поступать так для развлечения Зирацки.

–  Зирацки мертв.

Мак-Кован вопросительно склонил голову набок:

–  Что заставляет тебя так считать?

–  Это слышно каждый раз, когда туда зовут людей. Голоса другие. Они… они не владеют собой, мне кажется, Это уже совсем не испытание военной технологии - перестало им быть. Они просто убивают нас наиболее садистским из всех возможных способов.

–  Так что будем делать?

–  В первый раз у меня не было возможности исследовать даже одну десятую этих коридоров. Но если над нами все разваливается, то может быть есть такое место, где нас не увидят или не найдут. Или может найтись оружие, которое мы повернем против них.

–  Я слышал рассказы, что бывает с людьми, которые здесь не хотят делать то, что им сказано.

–  Ты про газ?

–  Так я слышал. От газа не убежишь.

–  Может быть, но если мы не найдем выхода, то нам так или этак, а помирать.

Мак-Кован кивнул:

–  Послушай, прежде всего прочего, хочу у тебя одну вещь спросить. Нож, который у тебя в руке был пару минут назад, ты его действительно собирался пустить в ход против меня?

Кендрик почувствовал, как бросился жар ему в лицо, и отвернулся.

–  Я не буду играть в эту игру, каковы бы ни были последствия, Кен. Не буду.

Кендрик медленно кивнул.

–  Если мы не найдем выхода, нас обоих удушат газом. Мак-Кован пожал плечами:

–  Так мы же все равно уже покойники?

Они искали, то вместе, то порознь, окликая друг друга через бездонную тьму. Нестойкая карта нижних уровней начала уже складываться у Кендрика в голове, но никаких потайных входов, никаких замаскированных ниш, где можно было бы спрятаться от солдат, управлявших Лабиринтом. Он ощущал нарастающую досаду отчаяния: не было времени как следует осмотреть нижние уровни.