Тысяча и одна ночь отделения скорой помощи

– Можешь съесть весь эклер…

Сколько всяких пирожных и булочек я так и не съел в нашем школьном буфете…

Величайшая виновница всех бед – ручка на двери в туалет. Как я только не изворачивался, чтобы к ней не притрагиваться!

Самое надежное оружие? Мыться. Десятки раз на дню. Однако человек, постоянно намыливающий руки, вызывает нездоровый интерес.

Почему, по-вашему, я выбрал медицину? Здесь чем больше вы моете руки, тем меньше вызываете подозрений. Более того – на вас смотрят как на профессионала.

У каждого своя тайная причина стать врачом. У меня – страх перед дверными ручками.

Я набирал телефонный номер, но семья месье Коппера не отвечала. Бывают семьи, где никого никогда нет дома, а бывают семьи, которых лучше бы не было вовсе. Как, например, у моей следующей пациентки… Я отложил карточку месье Бутерброда-с-Рокфором и занялся старушкой. Открыл карточку.

Фамилия: Сервантес.

Имя: Консоласьон.

Возраст: восемьдесят семь лет.

Причина госпитализации: падение с лестницы.

К счастью для нее, переломов нет, но имеется вывих бедра, вправленный бригадой “скорой”. Сустав на месте, нужен просто домашний уход, а через несколько дней – контрольный снимок.

Я смотрел на нее. Консоласьон, маленькая облезлая птичка, лежала на носилках, покорная, сморщенная, с гримасой боли на лице. Хотелось свить ей теплое мягкое гнездо из заботливых рук. В то утро ваш покорный слуга пребывал в благодушном настроении: война – зло, истребление детенышей тюленей – тоже. Скажем наркотикам “нет”!

Я подошел к ее дочерям. Старшая, брюнетка, смотрела на меня враждебно, младшая, блондинка, нервно теребила ремешок своей сумочки.

Одна за другой в присутствии матери они категорично заявили:

– Мы ее не возьмем! У нас дела… Может, вы оставите ее здесь?

Я попросил их повторить, решив, что ослышался.

Нет, со слухом все было в порядке. Они отказывались от матери.

Я колебался: то ли дать им по морде, то ли напомнить, что больница – это не отель. Потом повернулся к Консоласьон:

– Вам больно?

– Больно.

Не знаю, что она имела в виду – бедро или сердце. Поскольку с сердцем я ничего не мог поделать, то принес обезболивающее и выбил для нее место в отделении наверху.

Даже в самом маленьком отделении самой маленькой государственной больницы я найду медсестер или сиделок, гораздо более способных к состраданию, чем дочери Консоласьон.

Я вспомнил о месье Коппере, одиноко лежавшем в палате и ожидавшем известий от своих “близких”.

В некоторых семьях у всех находятся “дела”, когда кто-то из родных заболевает.

Я это ненавижу.

Позже, зайдя в палату, я встретил одну из дочерей Консоласьон – блондинку, нервно дергавшую ручку сумки.

Она остановила меня. Видимо, почувствовала мое негодование и подробно рассказала, как мать колотила их обеих долгие годы. Любовь вызывает в ответ любовь. Благодарность – ответную благодарность. Безразличие – безразличие. Я усвоил урок. Неизвестно, почему люди такие, как есть. Мне нравится первая фраза “Анны Карениной”: “Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему”. У всех нас есть тысяча причин сердиться на тех, кого мы любим. И столько же причин их прощать.

11 часов,

бокс 2

Мелани, 11 лет, безобидное растяжение связок лодыжки. С ней приехали родители.

Все шутили, я им понравился, а они понравились мне. Все друг другу понравились! Не хватало только бутылки детского шампанского – и праздник бы удался. Медсестра принесла мне телефон. На связи – приемная семья месье Коппера. Наконец-то! Я объяснил им, почему старик попал в больницу: из-за несоблюдения гигиены его нога превратилась в чашку Петри.

Как они реагировали?

Семейка осыпала меня бранью: старика, видите ли, отвезли в больницу слишком далеко от дома, “это сколько ж придется потратить на бензин, чтобы приехать!”.

Маленькое уточнение: в тот день я пребывал в благодушном настроении. И все-таки война – это не так уж плохо, и истребление детенышей тюленей – тоже. Наркотикам – да!

Я хищно облизнулся и ощерился в трубку:

– Вы видели, в каком состоянии его ноги? Когда я снял с него носки, на пол упал ноготь длиной с коготь динозавра. Таким ногтем можно картошку чистить! Мыли бы ему ноги почаще, его конечность не превратилась бы в бутерброд с протухшим сыром, его не отвезли бы в больницу, и жизнь его не подвергалась бы опасности. ЧТД. Пока!

Я отсоединился, выругавшись по-испански. Будучи гражданином мира, я говорю по-французски, ругаюсь по-испански, молюсь на хинди, занимаюсь любовью по-итальянски или на идише (соответственно по четным и нечетным числам).

Я повернулся к Мелани и ее группе сопровождения. Я им понравился… но теперь они явно меня побаивались. Я разрядил атмосферу, расставил руки и, указав на снимок, улыбнулся так широко, что хрустнул височно-нижнечелюстной сустав:

– У Мелани будут длиннющие ноги и рост не меньше, чем у папы. А может, даже больше! Отдайте ее в баскетбол!

Я думал, что сообщил отличную новость. Она посмотрела на меня и, словно я был Богом Отцом, рисующим кривую ее судьбы, сообщила:

– Но я хочу стать жокеем!

Я потерял дар речи: мне впервые попалась девочка, мечтающая стать жокеем. Мысли завертелись со скоростью 1000 км/ч. Я ответил:

– Ты станешь жокеем. Of course [27] . И лошадь у тебя будет. Of course. Очень большая лошадь. Of course.

27

Разумеется (англ.).

Хорошо, когда мысли вертятся со скоростью 1000 км/ч. Я думаю по-английски. Of course.

Пока я мысленно исполнял английскую чечетку, пришла Брижит с телефоном в руке и с улыбкой до ушей:

– Звонит одна дама. У нее огромная, огромная проблема. Я сразу же о тебе подумала. О тебе и твоей пациентке из седьмой палаты. Очень интересная история! – И, прикрыв трубку пальцами, добавила: – Полный улет!

Время от времени раздаются такие звонки. Мы смеемся или, если съели что-нибудь мексиканское или тайское, злимся.