У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Степанова посмотрела парню в лицо:
— Место помнишь?
— Найду. Там дом заметный.
Троица начала медленно продвигаться в город. Старались не показываться никому на глаза. Когда оставаться не видимыми стало невозможно из-за многочисленных прохожих, повязали на рукава красные повязки. Под видом патруля, открыто вошли в жилой микрорайон “Минутка”. Он был не столь разрушен, как окраины и центр. Даже деревья во дворах практически не пострадали. Снарядами были снесены верхушки. Упавшие сучки уже убрали. На стенах домов виднелись следы от осколков и пуль, но их было не так уж и много. Возле каждого дома осталась площадка, на данный момент тщательно расчищенная от завалов,
Держа автоматы под рукой, разведчики тронулись вдоль домов, внимательно оглядывая дома и закоулки. Стараясь все время держать ситуацию под контролем. “Схватить” пулю здесь было значительно легче, чем в бою. От пули в упор не спасет никакой бронежилет. Секторы наблюдения негласно разделили между собой: Марина шла в центре, держа под контролем центральную часть и зону в пределах видимости слева и справа. Бутримов шагал в паре метров справа и держал правую сторону и часть территории сзади. Мешков соответственно — левую сторону и часть сзади. Солнце, пробивавшееся сквозь кроны деревьев, слепило глаза и мешало смотреть, падая на лица пятнами света и тени.
Пожилая чеченка, закутанная до самых глаз в белый платок, покосилась на них и быстро прошла мимо. Несколько бегавших между деревьями детей остановились и долго, с любопытством, смотрели вслед. Особенно их заинтересовала женщина. Чеченец средних лет заранее вытащил паспорт, но патруль его не остановил. Народ косился, но в принципе, отнесся довольно спокойно. Чеченцы уже привыкли к появлениям российских патрулей. Только одно показалось странным — русских оказалось всего трое и поблизости никого не наблюдалось. Обычно патрулей шло несколько и они старались не терять друг друга из виду.
Осторожные жители мигом попрятались по квартирам. Из-за косяков внимательно следили за троицей. Лишь дети оставались на улице. Они прекрасно знали, что русские стрелять по ним ни за что не станут. Лже-патруль, стараясь не выказывать интереса к стоящим на площадках автомобилям, медленно прошелся практически по всему микрорайону. Отметили в памяти три выезда из него. Остановились у развалин при выезде на проспект. Женщина повернулась к ребятам. Встали кружком. Она пытливо спросила:
— Кто что заметил?
Мешков вполголоса произнес, глядя по сторонам и стараясь поймать взглядом любое движение впереди:
— Большая часть машин давно стоит, на крышах грязь с зимы осталась. Я насчитал десяток, которые ездили недавно. Причем три стоят напротив дома с номером двадцать один.
Марина кивнула:
— Так… Володя, а ты что заметил?
Бутримов сверкнул серыми глазами и уставился на развалины:
— Тоже, что Иван и кроме того: боковое стекло иномарки у задней дверцы с правой стороны пробито двумя пулями. Если бы это были старые пробоины, края давно покрылись бы грязью и не сверкали под солнцем свежими сколами. Заднее крыло пробито в нескольких местах. Сегодня утром дождь прошел. Сейчас асфальт уже высох, а под этой машиной он сырой. Утром она выезжала. Надо бы навести справочку, было нападение где или нет?
Степанова улыбнулась и хлопнула парня по руке:
— Отлично! Есть и еще одно, чего вы не заметили: из дома двадцать один со второго этажа третьего подъезда, по-моему из кухни, на долю секунды показался ствол автомата, им отодвинули занавеску в сторону. Мы были на мушке.
Мешков передернул плечами и на мгновение оторвался от наблюдения:
— И ты так спокойно об этом говоришь? А если бы этот тип стрелять начал? Почему нам не сказала?
— Потому и не сказала, что видела — стрелять не будут. Просто насторожились. Скажи я вам в тот момент, вы бы оба, дружно, уставились на окно. Автоматически уставились и все… Пиши пропало!
Бутримов
спросил:— Это вы в Афгане так натренировались?
Она вздохнула:
— Не только. После войны я несколько лет лесником работала. Ну, что, пошли свяжемся с нашими? Выясним обстановку на сегодняшнее утро.
Вышли на проспект и почти сразу наткнулись на пятерых мужиков из московского ОМОНа. Быстро обменялись “верительными грамотами”. От ментов узнали о произошедшем утром нападении на солдат, разбиравших завалы:
— Подлетела машина. Из нее шарахнули по ребятам из пары гранатометов и обстреляли из крупнокалиберного пулемета. Семеро погибших и более двух десятков ранено. Развернулись и спокойно скрылись где-то в этом районе. Нагло действуют, сволочи! Никак не можем прищучить.
Степанова спросила:
— По машине стреляли?
— Из автоматов, но похоже, что не попали.
— Цвет у машины какой, не знаете?
— Серый. Иномарка. Но какая, никто не разглядел. Кто говорит “Форд”, кто “Ауди”, а двое вообще утверждают, что “Тойота”… — Омоновец внимательно поглядел на спезназовцев. — Вы что-то знаете? Может, поделитесь?
Женщина пожала плечами и не стала говорить правду. Вздохнула, изобразив на лице сожаление:
— У нас задание — разыскать летучий отряд. Собираем сведения, только и всего.
— Тогда удачи вам! У нас, кстати, аналогичное задание. Если что услышите, сообщите. Совместными усилиями с бандитами быстрее покончим.
— Будем иметь в виду!
Едва отошли, Мешков спросил:
— Почему ты им не сообщила о машине?
Степанова не успела и рот раскрыть, как Бутримов опередил:
— Ваня, пораскинь мозгами! Менты привыкли напролом переть. Они же скопом к этой машине рванут. Начнут осматривать, а по ним из квартиры могут из автомата пальнуть. В этом случае на нашей совести трупы. В лучшем случае, для ментов разумеется, Мурзаев просто смоется в другое место, оставив их живыми. Найдет другую машину и ищи-свищи. А нам это надо? В квартиру их без боя тоже не пустят. Там люди вокруг. Западные журналюги нас обвинят в “расстреле мирного населения”. Связаться с ОМОНом мы всегда успеем.
— И что будем делать? Ждать, когда они на дело поедут?
Марина усмехнулась:
— Именно ждать! Возвращаемся к Огареву. Смыться они не смоются — патрулей в округе полно в связи с их сегодняшней вылазкой. Навряд ли станут рисковать. Наведаемся сюда ночью. Пока можем отдохнуть. Поработали на сегодня, я считаю, весьма плодотворно!
Но отдохнуть не удалось. Едва появились на территории, как всех троих вызвали к полковнику Огареву. Часа полтора Марина и Иван занимались писаниной, излагая на бумаге то, как удалось обнаружить подразделение вражеских снайперш. Бутримов этой участи избежал, так как на первом этапе не участвовал. Он собирался отправиться к себе в палатку, но Огарев попросил принести обед для всех и всучил три котелка. Счастливое лицо Володи несколько потускнело: в это время возле полевой кухни толпилось слишком много народу и он знал, что проскочить “без очереди” не удастся. Вздохнув и оглянувшись на друзей, он отправился на кухню.
Пока Бутримов ходил, Мешков и Степанова закончили писать. Полковник прочитал их рапорта. Положил оба листка на стол и прихлопнул ладонью. Поглядел на обоих:
— Капитан Фуфарев во всем сознался. От задания вас, Марина Ивановна, я освобождаю. Этим займутся мои парни. Не стоит рисковать Вы и так хорошо потрудились.
Степанова возмутилась и аж вытянулась за столом:
— Как это — “освобождаете”? Почему? Что я сделала не так?
Огарев повертел в руках карандаш. Взглянул ей прямо в глаза: