У каждого свой путь.Тетралогия

— Амир, где ты видел мирную республику, в которой бы безнаказанно убивали и грабили? Где сбиваются в банды, чтобы легче терроризировать иноверцев? Я же не спрашивала тебя на перевале, какой ты веры. Это не повод для резни. Места всем хватит. Я пришла в Чечню драться с бандитами, а не чеченцами и совсем не ожидала встретить среди них тебя. Ты же афганец! Ни чеченцам, ни русским война по большому счету не нужна. Но она нужна нашим политикам, что твоим, что моим — все упирается в огромные деньги, которые крутятся в этой войне. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю.

Он глядел в стол и не поднимал головы. Глухо спросил:

— Что ты хочешь, Искандер?

Она остановилась напротив:

— Помоги прихлопнуть этого бешеного волка. Ведь он в Афгане и тебя предал. Предал всех, кто воевал честно. Почему ты помогаешь предателю? Я не прошу сдать всех, кого знаешь — отдай мне только Ахмада! Ты же знаешь, где он! Тот план, который я придумала, требует времени, а за это время Николай натворит дел в Чечне…

Бесланов молчал. Она не торопила, понимая, что для такого важного решения нужно время. Поставила погнутый алюминиевый чайник на железную печку, подкинула дров. Насыпала в котелок заварку. Чай настоялся и она разлила его по кружкам. Поставила одну перед мужчиной. Достала сахар в целлофановом пакетике и остатки галет. Амир молча пил обжигающий губы напиток и смотрел на нее через стол. Смотрел внимательно, словно пытаясь заглянуть ей в душу. Тихо заговорил:

— Ахмад должен появиться в квартире через пару дней между девятью и десятью вечера. Где он сейчас, я не знаю. Я связываюсь с ним еще через пару человек. Передача идет по цепочке. Если бы сегодня побег удался, мне пришлось бы дежурить поблизости. Каким образом он появится, не знаю. В детали нас не посвящали. Знаю только, что он будет в форме русского подполковника. Сколько с ним придет народу, неизвестно.

— Ты знаешь его в лицо?

— Нет. Он должен сказать: “Здесь живет механик? У нас что-то с машиной”. Ответ: “Механик убит, но здесь его брат. Он разбирается в технике. Может и договоритесь”. Это все, что мне известно…

Марина отхлебнула глоток из кружки и спросила:

— Амир, почему ты не выдвигаешь условий?

Он устало ответил:

— Мне теперь все равно, что со мной будет… Я уже столько всего натворил!

— Тогда, если не возражаешь, я выдвину условие за тебя: свобода и никаких преследований. Суда не будет!

Он попросил:

— Возьми меня в засаду. Если я открою дверь, вопросов не возникнет. Я не предам тебя.

— Не боишься? В этом случае они сразу поймут, что ты их сдал.

Бесланов пожал плечами:

— Когда-нибудь все равно придется расплачиваться.

Они договорились, что говорить Мурзаеву, если спросит. Оставив Амира в палатке, Марина нашла Огарева и передала разговор со старым знакомым. Полковник зашел в палатку, внимательно поглядел на чеченца и дал согласие на его участие в организации засады. Чтобы не вызывать ненужных подозрений, Степанова попросила начальство вызвать на допрос нескольких бандитов. С ними говорил сам полковник, Марина лишь присутствовала, что бы иногда перевести сказанное по-чеченски. Мурзаев рассказал обо всем, кроме связи с Ахмадом. Огарев несколько раз спрашивал его:

— Кто такой Ахмад? Наш человек слышал, как вы произнесли его имя. Где нам его искать?

Главарь упорно отрицал знакомство с человеком, носящим это имя:

— Ваш человек ослышался — я сказал Ахмет. Это один из группы, он ушел от нас, но снабжает отряд питанием. В его квартире можно отсидеться.

Остальные трое твердили тоже самое. Полковник оставил бандитов в покое. Вызвал майора Раксу и втроем начали разрабатывать план операции.

В квартиру, служившую Мурзе убежищем, проникли в ночь с четверга на пятницу. Свет не зажигали. Бесланов старался держаться рядом с Мариной. Женщина понимала, что Амиру не уютно в компании русских и старалась отвлечь его разговором. Они вместе сели в широкое кресло. Она расспрашивала его о чеченских обычаях и традициях, стараясь не касаться военной темы. Оба говорили по-чеченски. Иногда он поправлял ее произношение.

Время перевалило за два ночи. За день Степанова устала, под его тихий голос она незаметно уснула. Бесланов рассказывал старинную чеченскую легенду и заметил, что она спит лишь тогда, когда ее голова коснулась его плеча. Бесланов замолчал и скосил глаза на женщину. Заметил, что спецназовцы внимательно смотрят на него: автомат женщины был совсем рядом и его было легко вырвать из ее рук. Амир усмехнулся. Осторожно подвинулся в кресле, чтоб Марине было удобно, положил руку на плечи женщины и откинувшись головой на спинку кресла, задремал. Ее голова во время сна медленно сползла ему на грудь. Рука самопроизвольно легла на пояс, обнимая мужчину. Он проснулся, почувствовав ее движение.

За эти два дня Марина часто вызывала его якобы для допроса, а сами сидели чаще всего вдвоем в палатке полковника и болтали: вспоминали Афган, обсуждали войну в Чечне. Оба при этом старались не горячиться. Амир не стал скрывать свое прошлое:

— Я воюю на стороне Джохара уже два года. Дудаев говорил об отделении от России, об отдельном государстве. Его слова казались мне правильными… Я ушел к Дудаеву после того, как мои жена и сын погибли от случайного попадания снаряда, выпущенного русскими. Родители бежали из Чечни еще в 94-ом и где они сейчас точно находятся, я не знаю…

Амир поймал себя на мысли, что говорит о смерти родных без ненависти и какое-то время молчал в удивлении. Марина предложила:

— Хочешь, я помогу тебе найти их?

Он внимательно поглядел ей в глаза и кивнул:

— Хочу, если тебе не трудно. Знаешь, встретив тебя, я вдруг задумался, а кто действительно виноват, что моя семья погибла? Раньше я как-то не задумывался, да и некогда было. Я просто воевал…

Она слегка улыбнулась:

— Что-то изменилось?

Он тяжело вздохнул:

— Все командиры, с которыми приходилось сталкиваться, Дудаев и Удугов твердили, что в войне виноваты только русские. Несколько лет вбивали чеченцам в сердца и головы ненависть к России. Особенно тем, кто потерял родных. Расписывали, как мы будем жить, когда победим. Призывали жить по Корану, заставляя убивать и грабить подобных себе.

— Неужели раньше ты этого не замечал?

Он пожал плечами:

— Когда овца одна, она может думать, но если эта овца в стаде, она подчиняется вожаку. Вот то же и со мной. Я верил в свободу Ичкерии. Видел, что большинство русских, проживавших в Грозном, вообще потеряли всех. Их убили такие же чеченцы, как я сам, еще до начала войны. А ведь эти русские не испытывали ненависти к нам. Они жили среди нас очень долго и вдруг стали врагами только потому, что они другой веры…

Голова Марины сползла еще немного и он подставил руку, глядя на нее. Почувствовал мягкие волосы и теплую кожу щеки. Наклонил лицо и понюхал волосы. Бесланов не заметил, что полковник Огарев наблюдает за ним с легкой полуулыбкой. Майор Ракса ревниво поглядывал из угла комнаты. Амир заснул, поддерживая ладонью ее лицо на груди. Утром Степанова принялась готовить завтрак на всех. Чеченец выбрал момент, когда она осталась в кухне одна и спросил:

— Ты замужем?

Она обернулась от плиты: