У каждого свой путь.Тетралогия

Марина сходила на школьный карнавал вместе с детьми. Встретилась с постаревшими учителями. Поседевший и заметно сдавший директор школы Юрий Семенович весь вечер не отходил от бывшей ученицы. С интересом расспрашивал о Чечне и нынешней жизни. Вспоминал прошлые многочисленные проделки и рассказывал о хитростях ее детей. Оба, от всей души смеясь, поглядывали на хоровод вокруг разукрашенной елки. Саша так и не отошел от сестры. Они показались Марине самыми красивыми на новогоднем балу.

Иван Николаевич Ушаков обрадовался приезду дочери наверное больше всех. И не только потому, что давно не видел, просто перед праздниками работы было невпроворот, а участок у него стал заметно больше. Главный лесничий еще осенью разделил бесхозный лесоучасток, граничащий с кордоном, между тремя лесниками. Из-за низкой зарплаты люди не рвались поработать в лесу. Ушаков не мог поспеть всюду даже с помощью лошади и ждал дочь, как манну небесную. От районного начальства он уже получил директиву — «не допустить вырубки молодой поросли елей к празднику». С приездом Марины в деревне многие приуныли. Селяне помнили, на что была способна лесничиха и ничуть не сомневались в том, что навыки она сохранила.

Не успела Марина приехать, как тут же пришлось помогать отцу. Днями моталась вместе с Иваном Николаевичем по лесу, стараясь спасти елочки от вырубки. Кое-кто из деревенских, с ее приездом, решил не рисковать. Уже к вечеру в дом лесника заглянуло около двух десятков сельчан, с просьбами выписать елку. Ушаков не отказывал и даже предложил сам нарубить зеленых красавиц и привезти в деревню. Все равно требовалось кое-где разрядить зеленую поросль. Пообещал привезти красивых и пушистых елей. Это устроило народ куда больше.

И все же нашлись такие, кому запреты лесника и появление его воинственной дочери, оказались «не указом». Платить десять рублей они не захотели. Не смотря на мороз, Степанова с отцом мотались по лесу с 27 и до вечера 31 декабря. На широких, охотничьих, лыжах обходили участок. За пять дней поймали полтора десятка браконьеров, «наградив» мужиков перед праздниками крупными штрафами. На все попытки «договориться», отец и дочь отвечали отказом.

Тридцатого декабря дети нарядили елку в доме Ушаковых. В новогоднюю ночь Елена Константиновна на пару минут отвлекла детей, а дочь разместила под наряженной зеленой красавицей подарки для всех домашних, привезенные ею с Москвы и до поры до времени спрятанные в шкафу. Сколько было радости и веселья! Обе женщины наготовили всякой всячины, а Марина даже испекла торт.

Засиделись за столом до пяти утра. Смотрели телевизор, разговаривали. Дети уничтожали сладкие подарки. Уставшая Юля заснула за столом. К удивлению Марины, сын осторожно подхватил девочку на руки и унес в спальню, что-то шепча на ухо завозившейся сестренке. Вернулся к столу и вполголоса, словно взрослый, сказал:

— Умаялась! Спит. Я с нее туфли снял…

Все эти дни Иван Николаевич и Елена Константиновна старались не расспрашивать дочь о войне. Но второго января этот разговор начал Саша. Ушаковы только пообедали. Мальчик вылез из-за стола и присел рядом с матерью на диван:

— Мама, расскажи о войне. Там страшно?

Степанова вздрогнула. Внимательно поглядела на сына, только в эту минуту заметив темный пушок над верхней губой. Саша повзрослел и вытянулся, став по росту выше ее. Она провела ладонью по черным волосам и слегка прижала сына к себе. Чмокнула в макушку и вздохнула:

— Что рассказывать, сынок? Стреляют. На все мирные предложения федеральных войск бандиты пулями отвечают. Складывать оружие не хотят. И сколько война эта продлится, никто не знает. Политики мешают завершить военные действия.

Иван Николаевич вздохнул:

— Марина, ты отпуск снова после ранения получила?

Она отрицательно покачала головой:

— Нет, пап! На этот раз дырки во мне нет. Задание выполнила…

— Тут в деревне слушок прошел, будто Колька Горев в Чечне объявился. Не знаешь, правда или нет?

Степанова внутренне содрогнулась, но вида не показала. Родители внимательно смотрели на нее. Дочь удивленно пожала плечами:

— Откуда такие сведения?

— Ты знаешь, что сын Казвировых, Степка, офицер? Он в Грозном служит. На побывку приезжал месяц назад, говорит, что его видел в бинокль. Хотя и не уверен. Твердил, что уж больно похож. Видел он его среди чеченов. Марусю после этого в больницу увезли с сердцем, а Алексей замкнулся и почти не разговаривает. Даже на улицу не выходит. Витька отматерил Степку. Да и то сказать, столько лет ни слуху, ни духу и на вот! У Николая, должно, косточки сгнили, а родители все маются. Сходила бы ты к ним…

Дочь вздохнула и постаралась перевести разговор в более спокойное русло:

— Вот сегодня и схожу. Витек так и занимается фермерством?

Отец с энтузиазмом принялся рассказывать:

— Занимается не то слово! Расширил! Летом взял у колхоза в аренду коровник. Все равно пустует. Коров-то еще в прошлом году по осени к соседям перегнали. У двух дворов, что похуже, крышу стащил и стеклянные каркасы поставил. Полы выворотил, земли навозил и теперь лук зеленый выращивает. В полметра длиной перо вырастает! Говорят, в Москву возит и куда-то сдает по хорошей цене. В остальных дворах свинарник создает. С начальством районным договорился. В этом году собирается еще земли в аренду взять. Так что он теперь — Хозяин! Половина деревенских у него работают.

Степанова искренне удивилась:

— Вот это ничего себе! Тогда тем более надо заглянуть. Сейчас схожу…

Встала, собираясь идти в спальню, чтоб переодеться. Елена Константиновна, все это время молча наблюдавшая за лицом дочери, сказала:

— Марина, ты уж о Николае не начинай разговора, разве только если спросят. Маруся совсем плоха. Без нитроглицерина никуда не выходит.

Дочь кивнула. Дети переглянулись и попросили:

— Мама, можно мы с тобой? С Марленом и Сашкой поиграем.

Она кивнула:

— Пошли!

С визгом и хохотом ребятишки бросились мимо нее. С русской печки стащили валенки и просохшие за ночь брюки и рейтузы. Наперегонки натягивали свитера, застегивали пальто. Дед с бабкой смотрели на эту кутерьму и улыбались. Прежде чем уйти, Марина приготовила подарки для младших Горевых.

В новом доме Витька Горева Марина еще ни разу не бывала. Ее привели туда дети. Старый Барс вылез из конуры и беззлобно залаял на нее. Лай был отрывистый, хриплый и какой-то неспешный. Постаревший пес лаял словно по обязанности. Степанова четко произнесла:

— Барс! Снова не узнал?

Пес нерешительно помахал хвостом и женщина шагнула к нему. Стащив перчатки погрузила руки в густой жесткий мех на шее собаки. Прижалась к нему:

— Здравствуй, старик. Смотри-ка, морда совсем седая стала, да и клыки пожелтели…

Собака узнала ее и оскалила зубы «в улыбке». Вся задняя часть ходила ходуном от радости. Пушистый хвост, словно помело, со свистом рассекал воздух. Передние лапы дважды поднимались на плечи женщины, обнимая ее. Барс несколько раз лизнул Марину в лицо, заглядывая женщине в глаза. Юлька удивленно сказала за спиной матери:

— Барса вся деревня свирепым считает, а ты его спокойно обнимаешь.

Марина обернулась к детям:

— Когда-то давно, Витек нашел маленького костлявого щенка в крапиве. Он еще не умел лакать и лишь тоненько скулил. Я как раз приехала в отпуск. Притащила детскую соску с бутылочкой. Вот так и выходили. Барс все помнит.

На крыльцо выскочил Витек в накинутом на тельняшку ватнике, спортивных штанах и валенках. С криком:

— Маринка!!! — Он буквально скатился с крыльца. Сгреб женщину в охапку и закружил вокруг себя. Ватник упал на снег, а Горев даже не обратил внимания: — Вот уж не думал, что зайдешь! Проходи! И вы, гвардия, ну-ка в дом! А то морозно. А я-то думаю, чего это Барс погавкал и замолчал? Обычно он до хрипоты орет. Он тебя узнал!