У каждого свой путь.Тетралогия

Вернулась на прежнее место. Тип в камуфляже продолжал прятаться за обомшевшим пеньком. Только теперь сверху на гниющем дереве лежала собранная снайперская винтовка и парень старательно вглядывался в оптику, рассматривая поляну, которая находилась, как на ладони. Марине тут же пришла в голову мысль: «Не тот ли это тип, что Монаха подстрелил?».

Степановой засада не понравилась и она направилась к бандиту, зажав в руке «Осу». Ступая бесшумно по мшистому ковру, все ближе и ближе подкрадывалась к снайперу. По дороге приглядела укромное местечко: корни вывернутой ели образовали нечто похожее на шалаш. Земля с корней не осыпалась из-за густо росшей травы и даже вблизи рассмотреть хоть что-либо в этом хаосе из корней было невозможно. До бандита оставалось метров десять, когда издалека снова донесся крик ворона. Стрелок ответил и в ту же секунду получил прикладом автомата по голове. Это Маринка бросилась вперед, преодолев оставшиеся метры за считанные секунды и по дороге решив не убивать бандита. Снайпер ткнулся лицом в мох, по виску потекла струйка крови.

Марина быстрехонько спеленала его, пока не очнулся. Заткнула рот и, откуда только силы взялись, оттащила в укрытие. Замаскировала следы, проведя по мху сучковатой палкой. Забрала винтовку с пенька и вернулась к пленнику. Из щелей между корней наблюдала за всем, что происходило вокруг. Горев шел уверенно, хотя часто осматривался и прислушивался. Он был одет в обычный армейский камуфляж. Поглядев на поляну и никого не обнаружив, Николай оглянулся и каркнул. Маринка преспокойно ответила. Горев поверил, что находится под охраной и вышел на край поляны. Встал за толстой елью, наблюдая за открытым пространством. Посмотрел на часы.

Степанова выбралась из укрытия и ползком подобралась со спины к бывшему приятелю. Оставалось не более пяти метров. Несколько минут разглядывала коренастую фигуру, приникшую грудью к еловому стволу. Она могла бы легко снять его, просто метнув нож, но все внутри взбунтовалось от этой мысли. Что-то мешало ей поступить так. Женщина даже не сняла автомат с предохранителя. Привалилась к ели спиной и сказала, не выглядывая:

— Зачем же пакости делать и снайпера приводить?

Он резко обернулся и прижался к стволу спиной. В руке был пистолет. Она заметила промелькнувшее на лице изумление. Ахмад цепко оглядывал деревья, силясь угадать, за которым спряталась бывшая подружка. Никого не обнаружив, Горев спросил:

— Что ты с ним сделала?

Она, все так же не выглядывая, ответила на вопрос вопросом:

— А что делают с врагом?

— Значит, убила?

Степанова усмехнулась:

— Может уберешь пистолет? Если бы я была такой же подлой, как ты, я бы давно выстрелила тебе в спину или метнула нож. Ты у меня на мушке.

Горев деланно улыбнулся и спрятал ТТ в карман:

— Смотрю, ты навыки не растеряла!

Она ответила со злой улыбкой, стараясь за ней скрыть ярость:

— Пока на земле имеются подобные тебе, нельзя мне навыки терять.

— Зачем звала?

— Убить тебя, но в честном поединке.

Он усмехнулся:

— Думаешь, получится?

— Давай попробуем!

Решительно вышла из-за дерева и замерла всего в пяти метрах от него. Николай тяжело уставился на женщину, продолжая прижиматься к стволу спиной. Лицо Марины было отчужденно-холодным и Ахмад мгновенно понял, что она всерьез собралась с ним драться. В душе все обмерло. Он мысленно выругал себя, что пришел на эту встречу. Она спросила, заметив, как бывший дружок приподнял пальцы и спрятал их в рукав:

— Нож метать собрался? Давай, мясник, кидай! Ты привык ножом орудовать. Только потом моя очередь! Умирая, я и то тебя убью!

Маринка, не скрываясь, выдернула «Осу» из петельки в рукаве, не сводя глаз с Горева ни на секунду. Тот сразу опустил пальцы. Жадно смотрел на постаревшее обветренное лицо. Сердце сжалось, когда до него вновь дошла такая простая истина — они стали врагами. У Николая холодок пробежал по спине, до такой степени ему захотелось прижать Марину к себе. Почувствовать мягкость и теплоту ее волос. Он смотрел на нее и не шевелился. Степанова начала приближаться к нему. Все так же не моргая, фиксировала каждое движение. Ахмад почувствовал в душе усталость и предложил:

— Может поговорим? Расскажи, как там мои…

Степанова зло усмехнулась, встав в паре метров от него:

— Твои? Дядя Леша твои взрослые фотки все сжег, ты умер для него. Тетя Маруся болеет, но и для нее ты не живой. Витек тебя пристрелит сразу, если найдет. Его дети не знают о твоем существовании. Понял? Ты для них умер. У меня есть фотографии, могу показать.

Он протянул руку:

— Давай…

Марина подошла вплотную. Понимая, что он не бросится, вытащила из внутреннего кармана документы и вытянула три фотографии. Летом, она тайком сняла отца, мать и племянников Кольки. Горев так и не двинулся с места. Женщина протянула фотографии и заметила, как затряслись руки у матерого волка. Ислам исламом, но он так и не смог отречься от родных людей. Ахмад судорожно вздохнул, разглядывая полностью седую голову отца и сгорбленную мать, стоявшую с палочкой у новенького палисадника. Двух веселых мальчишек с удочками на таком знакомом с детства угоре. Глухо спросил:

— Как пацанов назвали?

— Марлен и Саша.

Николай вскинул голову и она поразилась — Ахмад плакал. Крупные слезы текли по щекам. Заметив, что женщина удивленно смотрит на него, тут же опустил глаза:

— Странное имя у парня…

Женщина ответила:

— Ничуть. В честь тети Маруси и моей мамы. Мария и Елена!

Он попросил, не сводя глаз с изображений:

— Отдай мне эти фотографии…

Она решительно забрала фотки из его рук и положила в военный билет:

— Зачем? С этой поляны один из нас сегодня не уйдет. Если ты меня убьешь, заберешь фотки и так. А если я тебя прикончу, они тебе ни к чему. На чем драться будем? Пистолеты, автоматы, ножи или рукопашная?

Он мрачно смотрел ей в лицо. Устало предложил:

— Марин, давай разойдемся. Слово даю, я тебя больше преследовать не стану. Уйду из этих мест и друзей твоих никто из моих подчиненных не тронет.

Она холодно поглядела ему в зрачки:

— Зато я стану тебя преследовать, пока не убью! Где бы ты ни был, я буду идти за тобой. Я не забыла Амира. По твоей милости ослеп полковник Шергун. Ты отдал приказ Яндиеву схватить его. Ты! Я все знаю. И ты отсюда не уйдешь!

Степанова решительно сняла автомат с плеча и повесила на сучок. Стащила бушлат и шапку. Эта решительность давалась ей очень тяжело. Все внутри восставало против боя с бывшим приятелем. Перед глазами вновь и вновь возникали картинки из совместного детства, но она заставила себя думать о пытках, которым по приказу Ахмада подвергали ее друзей. Горев не двигался, наблюдая за ней. В его памяти возникали приблизительно такие же эпизоды из детства. И когда она сказала:

— Выбирай оружие!

Он твердо произнес:

— Я не стану драться с тобой. Ты была и осталась моей единственной любовью. Я исковеркал себе жизнь сам и мне не кого винить, но все эти годы я не переставал думать о тебе…

Марина с кривой усмешкой слушала его речь. Хотя это оказалось не легко. Затем подошла и крепко врезала ему по физиономии кулаком:

— Станешь драться, станешь!

Колькины глаза сверкнули. С уголка губ потекла струйка крови, но он сдержался, хотя женщина видела, как сжались его кулаки. Он так и стоял прижавшись к стволу ели. Она, глядя в серые глаза, врезала ему еще раз. Обручальное кольцо, которое так и не сняла с правой руки, оставило глубокую вмятину на скуле Горева. Он не шелохнулся, лишь прикрыл глаза, чтобы не видеть ее искаженного ненавистью лица. У Маринки перед глазами встало бледное лицо Амира, слепые глазницы Олега и она озверела окончательно, хотя душа продолжала болеть. Врезала в третий раз, совсем не желая того. Послышался хруст и из носа у Горева хлынула кровь. Он не выдержал и отскочил в сторону. В руке сверкнул нож. Крикнул: