У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Она покачала головой, легонько двигая кистями и удерживаясь на плаву:
— Нет, Коля. Спасибо, конечно, за честь, но нет! Я до сих пор люблю Сашу. Тебя я давно простила, но твоей никогда не стану!
Скрылась под водой. Вынырнула метров через пять и широкими гребками поплыла к берегу. Он бросился за ней и настиг, когда она начала выбираться на берег. Схватил за руку и тут же почувствовал, что летит. Степанова провела прием полуобернувшись. Правая рука женщины сцапала его за кисть и потянула к себе, левая рука плотно обхватила плечо и дернула, резко наклонившись вперед. Горев
— Я другая и лучше бы тебе не нарываться. Широкие плечи и бычья сила тебе на этот раз не помогут.
Обошла и направилась к лежавшему халату. Оделась и не оглядываясь направилась по тропинке наверх. Горев так и остался лежать там, куда она его бросила. Потом еще раз ополоснулся от налипшей грязи, оделся и мрачно глядя перед собой, направился домой.
Прошло еще две недели. В деревню на побывку приехал Витек Горев. Тетя Маруся на всю деревню кричала, увидев живого сына, а дядя Леша не скрываясь плакал, прижимая его к себе. Сразу сообщил:
— Маринка приехала, да не одна. Мальчишку усыновила. Смугленький такой. Хорошенький, словно ангелок!
Витек сделал вид, что удивлен:
— Во дает! Надо будет повидаться!
Мать голосила, не отпуская его от себя ни на шаг:
— Господи! Дитятко мое, живой! — Прижимала к себе, плача и смеясь: — Нам твой командир письмо прислал, что ты в плену. Как хоть убежать удалось?
— Парень один, Искандер, вытащил меня и еще пятерых.
— Что же ты его не привез? Мы бы стол собрали…
— Секретный он, мам. Не положено.
Николай стоял в стороне и смотрел на младшего брата, у которого тоже посеребрило виски. Витек неожиданно шагнул к нему и крепко притиснул к себе:
— Здорово, братуха!
Прошло три месяца. Наступила осень. Саша научился ходить и теперь лез всюду, пытаясь дотянуться даже до поверхности стола. Марина сидела на полу вместе с ним и собирала из кубиков картинки. Малыш наблюдал, временами одним движением руки раскидывал игру по полу и весело смеялся. На улице шел дождь и выходить из дому не хотелось. Раздался стук в дверь. Она встала и выглянула на кухню. Крикнула, глядя на входную дверь:
— Открыто!
Дверь распахнулась: на пороге стоял Юрий Лозовой. Парень был в гражданской серой куртке и джинсах. Он шагнул вперед и успел подхватить на руки падающую женщину. Уложил на диван в кухне. Набрал в ковш воды и побрызгал ей в лицо. Зеленые глаза открылись. Он присел рядом и тихо сказал дрожащим голосом, глядя в лицо Степановой:
— Здравствуй, Искандер!
Она села и заплакала, уткнувшись ему в грудь. Сквозь слезы прошептала:
— Сейчас я Маринка…
Из комнаты раздался топот, потом пыхтение у порога. Юрий обернулся: из-за двери показалось смуглое личико с кудрявыми черными волосами. Внимательно глядя на него, мальчонка протопал мимо и уткнулся в Маринкины колени:
— Мама! Саса кам-кам! Дать!
Степанова подхватила сына, целуя в пухлую щечку. Стерла следы слез тыльной стороной ладони правой руки и
посмотрела на остолбеневшего Юрия:— Мой приемный сын. Его зовут Саша. Извини, я его сейчас покормлю и спать уложу. Раздевайся, тоже кормить буду. Потом поговорим…
Лозовой отказался:
— Сначала с ним разберись, а потом уж со мной. Я еще не совсем проголодался.
Внимательно наблюдал, как она кормит мальчика, ласково приговаривая и часто утыкаясь лицом в его волосы:
— За маму ложечку! За папу ложечку! За бабушку и за дедушку! Вот какой Сашенька у меня умный, все съел! Большой вырастешь, сильный. А теперь пошли баиньки ложиться. Пусть тебе самые сладкие сны приснятся…
Она кивнула Юрию и унесла ребенка в свою старую спальню, где теперь стояла еще и детская кроватка. Уложила малыша, дала ему соску. Укрыла одеяльцем и поцеловав еще раз, вышла. Саша привык засыпать самостоятельно. Степанова вернулась в кухню, оставив дверь в комнату слегка приоткрытой:
— Извини. Придется говорить потише. Давай пообедаем? Я еще не ела.
Он согласился, разглядывая красивое лицо:
— Что же ты тогда не открылась мне? Я чуть с ума не сошел, когда твою косу обнаружил в рюкзаке. Полтора года в поисках провел. Об Искандере все слышали, но где находится, никто не знал. Столько о тебе слышал, волосы дыбом иной раз вставали. Маринка, зачем ты пошла туда?
Она поставила тарелку с супом перед ним и грустно взглянула в его глаза:
— Ты и сам знаешь ответ. Никто не должен знать, что я и есть Искандер. Мои родители до сих пор не знают, что я в Афганистане воюю. Ты Олегу сказал?
— Сказал. Он тебя не выдаст. Мы вместе искали. Однажды чуть-чуть не поймали: ты в Кандагаре была, находилась в одной из частей. Мы приехали и узнали, что ты спишь. Будить не стали, а утром тебя не было. До сих пор жалеем вместе с Олегом, что не разбудили…
Лозовой с аппетитом принялся за суп. Марина мигом вспомнила выгоревшую палатку в Кандагаре: тогда ее ранило первый раз и она не спала, а была на операционном столе. Вытаскивали пулю. Ночью ее забрали и перевезли в Кабул. Рассказывать об этом она не стала:
— Было такое. Срочное задание дали. Отдохнуть не удалось.
Он закончил с первым и подвинул к себе тушеную в русской печи картошку с мясом. Взял пупырчатый соленый огурчик с тарелки. С хрустом откусил почти половину. Зацепил вилкой горку картошки и тоже отправил в рот. Прожевал и пытливо взглянул на нее:
— Откуда ребенок, Марин? Ведь он не русский…
Она отставила пустую тарелку после супа и вздохнула:
— Скажу, но ты молчи об этом. Олегу не говори: Саша афганец-сирота. Я нашла его и забрала с собой. Теперь он мой сын.
Лозовой обрадовался:
— Значит, ты больше не полетишь в Афган?
Степанова покачала головой:
— Полечу. Сашу оставлю на родителей, уже договорились. Они считают, что службу в Москве бросать нельзя. Пойми: Искандер нужен там. Сколько парней в плену находится, вытаскивать надо. Я спецом стала по этой части.
Он задумчиво протянул:
— Марин, а может стоит завязать? Пусть другие покрутятся! Ты и так немало сделала. Подумай о ребенке!
Она твердо ответила: