У каждого свой путь.Тетралогия

— Товарищ майор, душманенок!.. Что делать будем? Мать убитая лежит, камнем голову размозжило. Здесь оставим? Духи вернутся, заберут. Или с собой возьмем?

Из грязного одеяла раздалось слабое попискивание. Васильев растерялся. Маринка положила автомат на пол вертолета, спустив ноги вниз села и протянула руки:

— Дай сюда ребенка.

Солдат с готовностью протянул ей сверток. Степанова осторожно откинула ткань в сторону: на нее смотрело смуглое личико с темными глазами и черными кудрявыми волосенками. Это был мальчик. Ребенку было всего несколько месяцев. Грязные ручонки потянулись к ней. Малыш заплакал. Марина прижала сверток к себе и тихо сказала:

— Я заберу его с собой. Он дите, а не душманенок и ни в чем не виноват. — Васильев и остальные молча смотрели на нее. Степанова подтянула к себе рюкзак, покопалась в нем и поставила на край высокую металлическую банку: — Майор, вы можете вскипятить на костре воды? У меня есть банка сгущенки. Ребенок голодный.

Васильев вздохнул и приказал солдату, принесшему малыша:

— Корза, разведи костер и вскипяти водички…

Из кабины пилота вдруг раздался голос:

— Не надо кипятить! У меня есть уже кипяченая, надо подогреть малость. Только соски с бутылкой нету…

Женщина кивнула:

— Все будет. — Одной рукой отстегнула фляжку с пояса и протянула присевшему рядом Гореву: — Витя, выплесни эту воду. Фляжку ополосни кипяченой водой, а потом налей внутрь сгущенки и немного воды. Разболтай…

Все внимательно слушали. Даже иностранные инструкторы в хвосте вертушки замерли: только что яростно убивавший афганских моджахедов парень, косвенно виновный в гибели матери этого малыша, теперь спасал его. Лишь Хайрулла молчал, только внимательно наблюдал за русскими. Марина приподняла край бронежилета и вытащила из кармана металлическую коробку. Неловко обернулась:

— Полковник, у вас есть дети?

Жигаев удивленно ответил:

— Трое. Уже взрослые почти, младшему семнадцать…

— Тогда достаньте отсюда презерватив. Сотрите смазку ватой и закрутите его в виде соски. В кончике проткните маленькую дырочку чем-то острым. Поняли?

Никто даже не улыбнулся при этих словах. Мужчина молча принялся за дело. С любопытством открыл крышку: коробочка вмещала в себя множество весьма необходимых для выживания мелочей. Полковник с завистью подумал, что подобную коробочку надо бы и самому заиметь, только вначале научиться всем пользоваться. Ребенок на руках у Марины немного похныкал и заснул. Грязные ручонки вцепились в палец Марины и не отцепились от него даже во сне. Она легонько покачивала ребенка. Солдаты начали забираться в вертушки, готовясь лететь назад. Степанову подняли под локти. Она присела на откинутое сиденье.

Когда мотор заработал, мальчик проснулся и раскричался. Женщина забрала из рук Жигаева фляжку с разведенным молоком и попыталась всунуть импровизированную соску в рот мальчишке. Тот принялся было отплевываться, но видимо почувствовал вкус сладкого молока и жадно вцепился в соску. Наевшись, он заснул. Марина молча протянула дите полковнику. Тот неловко взял крошечный сверток, а сама направилась в хвост вертолета. Присела на корточки перед Хайруллой:

— Это твой сын?

Главарь решил не скрывать правды и покачал головой:

— Нет. Муж Зубейды погиб два месяца назад. Он был в моем отряде. Она жила в оазисе вместе с нами уже больше года. Так ей было легче прокормиться. Выполняла женскую работу для меня.

— Как зовут мальчика?

— Мохаммад.

— Родственники есть?

— Есть, но зачем им ребенок? Он не нужен никому. Они сами с трудом перебиваются. Отдайте его в приют при мечети.

Марина ничего не сказала. Встала и вернулась на место. Забрала мальчика у полковника. Смотрела на смуглое личико и все больше мрачнела.

С ребенком на руках, с автоматом на шее и винтовкой на плече, в бронежилете и маске, хромающая на правую ногу, Марина вошла в палатку радиста и выгнала его. Положив малыша на стол, настроилась на нужную волну:

— Искандер вызывает Альфу!

Писк и треск стояли в эфире минут десять, затем проклюнулся голос полковника Бредина:

— Искандер, что у вас?

Она вкратце рассказала о проведенной операции, о полученном ранении. Попросила:

— Альфа, помогите усыновить найденного ребенка.

Минуты две в эфире слышались только посторонние звуки. У Бредина пропал голос от удивления. Затем он спросил:

— Он афганец?

— Да. Сирота нескольких месяцев от роду. Я увезу его к своим родителям и продолжу работу поисковика.

— Оставайтесь в отряде майора Васильева. Завтра вас и малыша заберут.

— Есть оставаться в отряде.

— Поздравляю с удачно проведенной операцией. Будете представлены к ордену Красной Звезды.

— Служу Советскому Союзу!

После разговора со Степановой полковник крепко задумался. Кустистые брови на лице сошлись на переносице. Скулы крепко сжались и старый шрам на подбородке побелел. Он несколько раз энергично провел ладонью по густым седым волосам, пышной шапкой нависавшим над широким лбом. Будучи отцом двух мальчишек, Евгений Владиславович прекрасно понимал, какую ответственность хочет взвалить на себя Маринка. Вся его жизнь, за исключением последних четырех лет, прошла в разъездах. На жену Тамару свалилось воспитание сыновей, ведение хозяйства, обустройство жилья, так как он постоянно пропадал на полигонах, в командировках, в частях. Но ведь это были их совместные дети!

Он не отказывался даже от самых сложных и опасных заданий, так как считал — “кто, если не я, ведь я офицер”. Только терпение и мудрость жены не дали семье развалиться. Бредин был очень благодарен Тамаре за понимание и поддержку. За двадцать шесть лет совместной жизни его ни разу не посетила мысль “сходить налево”, хотя командировки бывали очень длительными. Обоюдная любовь помогала переносить все. Каждый вечер он спешил домой, к жене и внучонку, родившемуся у старшего сына. С удовольствием таскал Димку по квартире и даже научился менять пеленки.

В случае с Мариной, больше всего полковника смущал факт, что ребенок афганец. Он знал о бездетности молодой женщины и теперь испугался, что малыш свяжет ей руки и она станет не пригодной для заданий. К словам Степановой насчет продолжения службы, он отнесся скептически и не поверил. Еще пару минут подумав, Бредин вызвал к себе Горчакова.

Пока ждал, вскипятил чайник и заварил чай. Так он всегда делал, когда вопрос оказывался сложным. Разлил чай по стаканам и сел рядом с низеньким журнальным столиком в кресло. Леонид Григорьевич, едва вошел, понял, что разговор будет серьезный. Устроился в кресле напротив и взял стакан с чаем в руки. Бредин, немного отхлебнув из стакана, рассказал о “причуде” Искандера и спросил: