У неё была слишком хорошая память

Как и у Филлис Балеброк, они окунулись в кромешную темноту, в которой мог бы сориентироваться лишь тот, кто хорошо знал место. Сержант не стал тратить время на безуспешные поиски и во все горло позвал кого-нибудь. Почти тут же раздался сильный шум, и яркий свет залил грязный проход, в котором топтались Кларенс и Перл. Они увидели застекленную дверь, из-за которой выскочила крупная женщина в халате, который она тщетно пыталась застегнуть левой рукой, в правой же она держала кочергу, назначение которой было нетрудно отгадать. Она остановилась в двух шагах от Кларенса и Перл и заорала:

— Ну что, закончите скандалить? Здесь живут порядочные люди! Отправляйтесь быстро отсюда! А не то я вас вышвырну!

Храбро прикрыв собою Перл — к чему его обязывали любовь и галантность — Брэдфорд встал перед чудовищем в женском обличии и стал объяснять, что он полицейский и имеет приказ поговорить с Дорой Карпентер. В одно мгновение ярость консьержки сменилась на любопытство.

— Мисс Карпентер? Да что вы говорите! Она что, всем сегодня ночью понадобилась?

Кларенс почувствовал, как по голове у него побежали мурашки, а на спине выступил холодный пот.

— Что вы хотите этим сказать?

— Минут пятнадцать тому назад к ней приходил какой-то тип,

— Вы его хорошо разглядели?

— Нет, он прошел тихо, не то, что вы, да у него был электрический фонарик... Он вроде не спускался, наверное, еще там, у мисс Карпентер.

— На каком этаже?

— На четвертом, слева.

Перед тем как устремиться вверх по крутой лестнице, Брэдфорд попытался убедить Перл подождать его в такси, но она наотрез отказалась.

Подходя к комнате мисс Карпентер, они увидели под дверью полоску света. Кларенс постучал так сильно, что можно было разбудить весь этаж. Однако никто не откликнулся. Сержант взялся за ручку двери и стал с силой в неё ломиться, но и это не произвело никакого эффекта. Тогда, как самый обычный взломщик, Брэдфорд вынул из кармана связку ключей и при помощи особых щипчиков преспокойно справился с замочной скважиной, к великому негодованию Перл, которая не могла понять, как лицо, облеченное полномочиями преследовать грабителей, может пользоваться их приемами и орудиями. Когда дверь была открыта, Кларенс и Перл очутились в изящно обставленной комнате, но они не сумели оценить это по достоинству, потому что оба в тот же момент заметили на ковре струйку крови. Перл смертельно побледнела и, вцепившись в руку своего спутника, сделала шаг вперед. А когда она увидела тело Доры, ноги у неё подкосились, и она рухнула, не испустив ни звука.

Полицейскому не нужно было долго размышлять, чтобы понять, что Дору зарезали точно так же, как ее подругу Филлис, и что — судя по тому, что тело было еще теплым, и кровь продолжала течь — преступник только что был здесь, и он мог столкнуться с ним перед домом. Но неожиданным образом, новое убийство снимало подозрение со Стефена Мориса, потому что во время покушения на мисс Карпентер он был в Ярде.

Кларенс ухмыльнулся от удовольствия, представив, какое будет выражение лица у Толстяка Моргана, изнуренного допросом Мориса, когда он поймет, что терял время зря и что дело, которое он считал почти законченным, только начиналось. И если Джордж-Герберт испортил ему этот вечер, то он, его помощник, испортит шефу не только остаток ночи, но еще много дней и ночей. Однако было не время думать о мести. На руках у Брэдфорда две женщины: одна — без чувств, пробуждения которой он побаивался; другая — уже отрешенная от мира, но владеющая ситуацией. Сержант подумал, что, когда он позвонит в Ярд и скажет, что обнаружил еще одну зарезанную молодую женщину, его могут прозвать Синей Бородой, но что ему оставалось делать?

Кларенс поднял Перл, которая не приходила в сознание, и вынес ее на руках из комнаты, тщательно прикрыв за собой дверь. Прислонив свою невесту к стене и придерживая ее одной рукой, полицейский повернул ключ в замке, чтобы сотрудники следственной службы нашли комнату такой, какой ее покинул убийца, лишь потом он стал спускаться по лестнице со своей драгоценной ношей. Он не встретил никого. Когда ночной воздух освежил лицо Перл, сознание вернулось к ней. Придя в себя, она быстро высвободилась из объятий своего внимательного и услужливого кавалера, который стал выражать сожаление по поводу того, что ровно через сутки по его вине она увидела еще один отвратительный труп. Однако на этот раз. Перл не позволила ему использовать неисчерпаемые возможности диалектических рассуждений и твердым тоном заявила, что не ее призвание соединить жизнь с человеком, который проводит свои лучшие годы рядом с зарезанными девицами. Она желает более спокойного существования и предпочитает супружество с каким-нибудь чиновником, служебные драмы которого заключены в папках с бумагами, или с коммерсантом, заботы которого определяются хорошими или плохими отношениями с покупателями. Она созналась, что сожалеет о разрыве с Кларенсом, но хочет предупредить его, чтобы он не питал никакой надежды. Хорошо, что она вовремя все поняла и не совершила ошибку, которую вот-вот могла совершить. Произнеся свою речь, четкость которой не допускала никаких возражений, она протянула Кларенсу руку. Тот так растерялся, что не смог ее задержать. Он осознал случившееся лишь тогда, когда такси, увозившее Перл, тронулось с места.

— Перл! Перл! Это невозможно! Вы не должны...

Но машина уже умчалась. Вот так, из-за чудовищного убийцы — которого Брэдфорд в гневе поклялся увидеть болтающимся на виселице — он во второй раз потерял свою единственную в мире девушку.

***

— Вы устали, Морис. Кончим на этом. Вы знаете, что я не хочу вас мучить. Но, с другой стороны, моя профессия имеет свои строгие законы. Я обязан найти убийцу Филлис Балеброк. На данный момент кажется очевидным, что ее убили вы. Ваш адвокат изложит повод для убийства перед судом присяжных и попросит снисхождения. Меня это не касается. В мою задачу входит получить ваше признание и передать вас в руки правосудия. В таком случае, покончим с этим скорее. И вам и мне очень хочется отдохнуть. Признаете ли вы, что убили вашу любовницу Филлис Балеброк?

— Нет.

Толстяк Морган не был сторонником жестких методов допроса подозреваемых, но бывали моменты — как, например, этот,— когда он сожалел, что у него такое чувствительное сердце... Сколько еще времени этот старый упрямец Морис будет отрицать очевидное?

— Послушайте, Морис, вы должны отдавать себе отчет в том, что бессмысленное отрицание...

Его прервал телефонный звонок. Раздраженный, Джордж-Герберт снял трубку.

— Морган слушает!.. Кларенс? Почему вы еще не явились с мисс Карпентер?.. Что-что?.. Таким же образом?.. Это все меняет... По- вашему, когда?.. Полчаса тому назад максимум?.. Да, конечно... Во всяком случае, нужно подтверждение судебно-медицинского эксперта... Вы всем сообщили?.. Хорошо. Делайте, что следует, и приезжайте... Не думаю, что сумеем отдохнуть этой ночью!

Старший инспектор повесил трубку, потом обратился к полицейскому Бобу Флэкому, присутствовавшему при допросе:

— В котором часу вы арестовали Мориса?

— В десять часов сорок семь минут.

Морган вздохнул: нужно было все начинать сначала. Он был огорчен, потому что ему казалось, что он был на верном пути, а отказываться от успеха, которого почти достиг, всегда неприятно. Но, с другой стороны, он был счастлив. Он представил себе Глэдис Морис, и эта чисто человеческая радость компенсировала с лихвой профессиональное разочарование.

— Морис, я должен извиниться перед, вами и делаю это с удовольствием. Счастлив за вас и за вашу жену. Однако я не имею права отпустить вас до тех пор, пока не будет неопровержимых доказательств, что вы ни при чем в деле об убийстве Филлис Балеброк. Немного терпения, мне нужно изучить с моими сотрудниками некоторые сведения. Думаю, что завтра вы сможете отправиться домой. Мы сообщим миссис Морис. А пока постарайтесь отдохнуть.

Морган протянул Морису руку, тот схватил ее и сжал изо всех сил, повторяя дрожащим голосом:

— Спасибо, мистер Морган. Большое спасибо. Спасибо, мистер Морган.

Он вышел в коридор в сопровождении Боба Флэкома, который поддерживал его под руку, и всё повторял, как молитву:

— Спасибо, мистер Морган. Большое спасибо.

***

Кларенс старался не смотреть в ту сторону, где в странной позе лежало тело девушки, которая была милой Дорой Карпентер. Глядя на неё, трудно было поверить в смерть, и если бы не кровь, можно было подумать, что это шутка, и что Дора сейчас поднимется и засмеется над тем, как она их напугала. На этот раз у сержанта возникло чувство, которого он никогда не испытывал рядом с другими трупами, которые он должен был осматривать в силу своей профессии. Это было смутное угрызение совести: он, Кларенс, разыскал Дору Карпентер на Грик-стрит, значит, он приговорил ее к смерти. Убийца, должно быть, узнал, что она связана с Ярдом, и, боясь разоблачения, зарезал ее так же, как Филлис Балеброк. Мышцы его напряглись от гнева. Он хотел бы, чтобы убийца был здесь и напал на него. Тогда бы он с удовольствием сразился с ним, набросился бы на него, как на дикого зверя, и обезвредил. Неосознанно, в смятении и тоске, Кларенс подумал о том, что Толстяк Морган, благодаря своей хитрости и упорству, наверняка сможет отомстить за Филлис и Дору и посмотреть в глаза тому, из-за кого безвозвратно ушла Перл.

Не найдя в комнате ничего, чем могло бы воспользоваться следствие, сержант хотел уже уйти, когда услышал, что по лестнице поднимались сотрудники службы расследования. Он указал им на труп мисс Карпентер, но воздержался от каких бы то ни было объяснений. Фотограф Мурлок попытался пошутить:

— Вторая за сутки. Это теперь ваша специализация, Кларенс?

В то время как другие занимались отпечатками пальцев, Мурлок подошел к убитой, изучающе посмотрел на неё и, подготавливая аппарат и вспышку, сказал: