У Судьбы на Качелях

— Она плохо понимает иврит, — сказал он, — говори по-английски.

— Ася все поняла, я ведь вижу. А вот ты девушек понимаешь плохо, я всегда это знал, — улыбнулся Моше и поморщился. — Ну идите, идите, дайте человеку отдохнуть. Завтра, в крайнем случае, послезавтра я выйду на работу, так что езжай и ни о чем не волнуйся! Удачи вам!

Они опять прошли сквозь длинный коридор, в котором теперь было не протолкнуться, люди негромко переговаривались, кто-то судорожно всхлипывал. У стены на стуле сидела молодая смуглая женщина и громко рыдала, а пожилой мужчина пытался ее успокоить и гладил по голове трясущейся рукой.

У Аси сжалось сердце, хотелось поскорее выйти отсюда. Как же они живут в этой стране, можно ли жить в постоянном ужасе или в ожидании его?.. Амир, словно угадав ее мысли, сказал, когда они вышли на улицу:

— Да, вот так мы живем. Сегодня радуемся, завтра плачем, послезавтра снова радуемся. Но они не дождутся, чтобы мы плакали каждый день. Мы живем и будем жить как люди, а не как запуганные мыши в норе.

Амир поднял вверх голову, посмотрел на слепящее солнце и улыбнулся.

Они пообедали в маленьком полупустом ресторанчике неподалеку от больницы. Пили красное терпкое вино и смотрели поверх бокалов друг на друга. Потом вышли и сели в машину. Она не спрашивала, куда они едут. В машине росло напряжение, невидимые искры пролетали между их телами и каждое случайное соприкосновение заставляло обоих вздрагивать.

— Я больше этого не вынесу, — прошептал Амир и резко остановил машину у тротуара. — А ты?…

Они целовались долго. Наконец, Амир, тяжело дыша, оторвался от Аси и взялся за руль.

— Здесь стоянка запрещена, — пояснил он, — но мы найдем другое место. если ты не против.

Полумрак за спущенными шторами. Мягкий ковер под босыми ступнями. Шелковое тонкое и ненужное одеяло. Белые прохладные простыни и шепот нетерпеливых губ, как шепот листвы за открытым окном — неизвестно о чем. Безумно короткое обоюдное счастье.

Выходя из маленького отеля, она оглянулась. Чтобы запомнить его, или просто так.

— Поедем опять туда, — сказал Амир. Она без пояснений поняла, «куда».

Когда они доехали до верхней террасы, был уже поздний вечер. Хайфа под ними переливалась разноцветными огнями, а над головой сиял золотой купол Храма.

— Что ты попросила сегодня у рыб? Какое желание ты загадала?

— Я загадала три… — Ася не могла признаться, что осознала свои желания в тот момент, когда они вышли из больницы. Но они были те же самые, что и тогда, возле рыб, только в ту минуту показались слишком безумными.

— Назови хоть одно из них, — попросил он.

— Получить золотую рыбку, — рассмеялась Ася.

— Зачем она тебе?

— Она будет рассказывать мне про тебя и про твой любимый город.

Амир притянул ее к себе и шепнул:

— Все твои желания исполнятся… вот увидишь.

Ася усмехнулась. Все ее три желания были об одном. Чтобы этот день никогда не кончился. Или чтобы всё повторилось когда-нибудь, но поскорее. Чтобы они не расстались навсегда, совсем навсегда. Но они ведь не бугенвилии, они уже расплели свои ветви.

— Какой был длинный сегодня день, — сказала она, — но он пролетел мгновенно. И как много он вместил. Мне кажется, что я стояла здесь не сегодня утром, а давно-давно.

— У тебя цвет глаз как у моря. Я еще утром рассмотрел.

— Но море всегда разное, — возразила Ася.

— Ну да. Ты тоже такая. То смеешься, то волнуешься, то грустишь. Как море. А еще. еще. — он не договорил и стал целовать ее так, что губам было больно, но она не отстранилась.

— Ты вернешься сюда? — спросил он, когда они слегка отодвинулись друг от друга, чтобы отдышаться.

— Зачем? И когда? — она покачала головой. — У меня ведь тоже работа, как и у тебя. И у меня тоже там всё, как и у тебя здесь. Но твой город я не забуду. И тебя тоже. и все, что с нами здесь было. Отвези меня домой, — грустно сказала она. — Уже поздно, моя тетушка беспокоится.

Она сказала адрес, и совсем скоро, как ей показалось, машина остановилась у дома. Они долго сидели и молчали.

— Дай мне свой почтовый адрес, — наконец, сказал он. Ася протянула свою визитку.

— Мужчины не любят писать, и ты тоже не напишешь.

— Ты права, — улыбнулся Амир и сунул листок в карман. — Ненавижу писать письма.

Тетушка, пыхтя от волнения и беспокойства, собирала Асю в дорогу. Мальчишки уже ушли в школу, хотя очень просились остаться под предлогом, что вещи тяжелые и женщинам нельзя их поднимать, и вообще, так хочется съездить в аэропорт, там же самолеты! Но тетушка осталась холодна к их мольбам. Ася ходила следом за тетушкой и стонала:

— Ну, куда ты кладешь фрукты, зачем? У нас там всё есть, всё! Да и не пропустят в лондонском аэропорту, у вас одни микробы, а у нас другие! Не разрешат!

— Разрешат! Перестань сказать, я знаю, как у вас все дорого!

Но Ася все же выложила фрукты, только от ананаса не смогла отказаться, она их очень любила, и они действительно там были дорогие.

— Ну скажи, скажи, — приставала тетушка, — тебе у нас понравилось? Какой город, а! А природа! Перестань сказать, у вас там солнца не бывает, не говорю уж о фруктах! Приезжай еще, ты ребятам очень понравилась. Ты с ними столько разговаривала, я ведь мало разговариваю, мне некогда! Ну и они молодцы, весь город тебе показали. Да, у нас много красивых местечек. Я рада, что ты все посмотрела. Жалко, что Соломон тебя так и не увидел, ведь он только послезавтра приедет, дружок-то его совсем плох… Перестань сказать, я знаю, что все будет хорошо! Приезжай еще! Я тебе хорошего парня найду. Что ты смеешься? Перестань сказать, ну сделала я ошибку! Хотя. толстый немного, но вполне приличный парень! Хватит смеяться, иссмеялась вся! Будешь писать родителям, передавай от меня большой привет! Напиши, что я приглашаю их в Хайфу. Не в гости, это само собой, а насовсем! Они таки соберутся когда-нибудь или как?

— Или как, — вздохнула Ася. — Им с дачей расставаться жалко.

— Зачем им дача? — изумилась тетушка. — В Хайфе никакой дачи не надо, Хайфа сама как дача! Перестань сказать, неужели им не надоело в земле копаться? Так я им устрою здесь огород, возле дома, петрушку с укропом посадят, — засмеялась она. — Дача им нужна!

Тетушка все тараторила, но, наконец, они сели в такси и поехали в аэропорт.

«Всё прошло как сон пустой, царь женился на другой». Эта строчка из пушкинской сказки навязчиво ее преследовала. Ни звонка, ни письма, ни хоть какой-то открыточки. С глаз долой, из сердца вон. Да разве успела она поселиться в его сердце, разве успела оплести его своими цветками. нет, конечно, нет, смешно и думать, смешно и надеяться. И эти открытки с видами Хайфы, а особенно ту, где гора Кармель, лучше засунуть подальше.

Однажды рано утром в дверь позвонили. Несколько мужчин, одетых в синюю, с какими-то значками форму, внесли в комнату большой, обитый деревянными планками продолговатый ящик. Долго и осторожно распаковывали, перебрасываясь непонятными фразами. Она ничего не понимала и за их спинами ничего не видела, а на ее вопросы они только улыбались. Наконец, с радостными восклицаниями они отошли в сторону и жестами позвали ее — смотри! Она приблизилась и увидела странный стеклянный контейнер. и вскрикнула. Внутри плавала золотая рыба. немного поменьше тех, что они видели тогда. Рыба сверкала чешуёй и шевелила золотыми плавниками. Ася закрыла лицо руками, постояла так и снова взглянула. Нет, не привиделось. Рыба вильнула блестящим хвостом и ушла вниз, тут же опять всплыла. Вдруг разошедшиеся за окном облака пропустили солнечный луч, и он пронизал воду — рыба вся заискрилась, она словно загорелась золотом. Ася потрясенно спросила: — Это мне?..