У Вечного огня

 — Ты права! Спасибо за ужин, дорогая! — он поцеловал жену в щеку, и вышел из кухни. Осторожно приоткрыл дверь в комнату, подошел к детской кроватке. Маша, закинув ручки за голову, спит. Почему дети, когда спят, поднимают руки вверх? Улыбнулся Павел. Наверное, и я так спал! На цыпочках прошел по ковровой дорожке, осторожно сдвинул створки двери. Сел на диван, щелкнул пультом. Засветился экран телевизора.

 О чем думал за ужином? Вспомнил Павел. Как изменить общество? Круто загнул! Но что-то надо делать! Очень много злобы среди людей! Распался союз! Вырос новый класс олигархов! Новые русские! И почти все, выходцы из преступного мира, Как Вадим! Сколько лет его искали! Обыкновенный вор! Ограбили банк! Спрятали деньги! Поубивали друг друга. Один вышел победителем из кровавой бойни. Таких тысячи! Не хватает штата и времени у милиции, чтобы досконально всех проверить! С чего начинали эти деятели? Каков их «творческий» путь! Спекуляция! Фарцовка! Мошенничество! Список можно продолжать. И вряд ли там окажется хоть один пункт, связанный с честным трудом. Работая на заводе, или фабрике, даже будучи членом академии, вряд ли можно скопить такую сумму денег, чтобы построить ресторан, завод и еще какое предприятие, приносящее прибыль. Стать во главе нефтяной компании, построить дом на «Рублевке». Без начального капитала это невозможно! Разворовали государственную собственность по кусочкам. Переводят награбленное за границу, а потом, подставные лица, возвращают эти средства, как иностранные инвестиции. Иностранцы не переведут свои капиталы в Россию! Они не заинтересованы в процветании нашего государства! Во времена НЭПа, буржуазии отдавали заводы, фабрики. Но тогда все это было построено царской властью, хотя при жестокой эксплуатации бедного люда, рабочих и крестьян. За годы Советской власти выстроены жилые дома, детсады, и прочая недвижимость. Руками Советского народа, на деньги народа. Значит, и принадлежит народу. Разве можно все это отдать в руки частников? Тем более, за бесценок? Перестройка разбазарила государственную собственность. Чиновники намеренно выставляли на торгах и аукционах, предприятия по заниженным ценам. Если государство обеднело, не может содержать народ, вынуждено продавать имущество. Так есть иной выход. Аренда! Не продать навсегда, а сдать в аренду на обговоренный в договоре, срок.

 — О чем задумался! — Нина положила руки на плечи мужа.

 — Сам не знаю! Далеко меня, однако, занесло! — вздохнул Павел. — Давно пора на отдых! Завтра новый день!

* * *

 Каждый утро, все четыре месяца, Надежда Ивановна шла с маленьким внуком на процедуры. Заносила малыша в кабинет, и, не смотря, на разрешение медсестры, остаться, выходила в коридор. У нее не было сил смотреть на маленькое, синюшное тельце, безжизненный, поворот головы, искривленный ротик, руки и ноги, как плети, лежащие возле тела. Будто, каждая часть этого живого существа, живет сама по себе, своей жизнью. Поворачивается головка, а все остальное, неподвижно. Застывшие глаза! Видят или нет! Она садилась на лавочку возле двери физиотерапии, и ждала. Сердце ее замирало от страха, при каждом скрипе, или даже, малом шорохе. Боялась, выйдет врач, и скажет, самую ужасную для нее весть, о смерти мальчика. Она постоянно готовила себя к этому страшному известию. Но каждый раз, заканчивалось время процедуры, и молоденькая сестричка, с улыбкой, предлагала забрать малыша.

 — Забирайте своего внука, Надежда Ивановна! Он у вас, молодец!

 Она пеленала, прижимала к груди теплый комочек, и торопилась, если совпадал рабочий день, на дежурство. Или шла домой, по дороге, посещая магазин, беря все необходимое на три дня вперед. Чтобы выходные никуда не отлучаться, и быть постоянно рядом с ребенком. За своей спиной, почти всегда слышала одни и те же слова.

 — Черная вдова! Мужа схоронила, сына! Наташка родила дистрофика, она и возится с ним. Не пожалела ребят! Прокляла! Вот и сама пожинает плоды своего проклятия! Возится с уродцем, тратит на него время, а только, одному Господу известно, выживет он или нет!

 Не оглядываясь, она шла по улице. Он должен выжить и поправиться! Слышишь, Сереженька! Поправляйся скорее! Молилась она про себя! Я никому не сделала зла! Значит, ребенок должен поправиться.

 Часто, после лечения, опаздывала на работу. Заходила в отделение, ожидая упреков. Но девчонки, исправно выполняли необходимую работу, стараясь, не вызывать у нее раздражения, предупреждая наперед, каждое ее распоряжение. Она не знала, что Георгий Львович наказал, ни о чем ее не расспрашивать.

 Сегодня заканчивается курс лечения. Пеленая ребенка, женщина внимательно смотрела на мальчика. Кажется он, покруглел, глазенки повеселели. Губки стали розовые. Или мои глаза видят только то, что хотят видеть! Все бы отдала за его здоровье! Какой приговор скажет врач? Стоит надеяться, или нет? Назначит новые процедуры?

 Завернув малыша, она пошла к городской больнице.

 Глаза Надежды Ивановны ловят каждый жест Веры Никитичны. Послушала грудь гребенка, повернула на спинку. Погладила ножки, развернула ручки, соединила маленькие ладошки, согнула и разогнула ножки в коленях.

 — Дистрофию мы побороли! — Вера Никитична сняла очки. — Сколько бессонных ночей ты провела у его кроватки!

 — Не думала, не верила, и не считала! — вздохнула Надежда Ивановна. — Разверну пеленки, а у него ручки, ножки, как плети. Рыгает постоянно!

 — Сегодня ему четыре месяца. Теперь он быстро пойдет на поправку. Вздохни уже свободно! Кризис миновал! Как ты управляешься на работе?

 — На дежурство с собой беру! Двое суток дома! — Надежда Ивановна улыбнулась. — В сад тоже не буду отдавать! Справлюсь!

 Он тебя мамой станет звать! Ты ж еще не старая! На бабку не похожа! — рассмеялась доктор. — Тебе бы мужика хорошего! Счастья женского ты так и не испытала. Сыну жизнь посвятила, теперь с внуком возишься. Считай, с того света мальчонку вернула!

 — Это он меня к жизни вернул! — Надя поправила на малыше одеяло.

 — Чаю хочешь! — Вера присела к маленькому столику. — Иди сюда! Вон мне какие пирожки принесли.

 Надежда присела к столу.

 — Словно, с того света вернулась! Вспоминать страшно!

 — Не вспоминай! Воспоминания разрушают душу! — Вера откусила пирожок, запила чаем. — Вкуснятина! И есть же у женщин время на хозяйство. У меня всегда его не хватает. Работа все отнимает. Хорошо, муж не ворчит, и часто готовит. Сын вырос, я не и не заметила.

 — У тебя хороший муж! — улыбнулась Надя. Я не смогу уделять внимание мужчине. Приноравливаться к его капризам. Одна забота! Вырастить Сережу!

 — Так ты найди не капризного, покладистого!

 — Никого не надо! Пойду я! — встала Надя. — Сережу кормить пора. Завтра на смену! В дежурке, уголок для него отвела. Георгий Львович знает и не замечает.

 — Дедом стал! Нина дочку родила. Потому и понимает!

 Надежда Ивановна взяла на руки заснувшего ребенка.

 — Спасибо, Верочка.

 На улице, Надежда Ивановна гордо подняла голову, выпрямилась всем телом. Вот и лето настало. Вон как деревья раскрыли листву к солнышку. А я только сейчас заметила! Теперь можно вздохнуть свободно! Сережа победил болезнь! Начинается новая жизнь! Заботы о внуке! Это приятные хлопоты. Прижимая к груди, свою бесценную ношу, бодро зашагала к дому.

 Прошло три года.

Глава 49.

 Высокий мужчина, в капитанском кителе, остановил машину у кромки зеленеющего поля.

 — Спасибо! Пешком пройду!

 Поставил на землю чемодан, раскинул в стороны руки, с наслаждением вдохнул всей грудью, воздух, с неповторимым деревенским запахом.

 — Хорошо! — давно, однако, не был дома! Как там соседка управляется! Приглядывает, или нет. Может, уже и дом развалился, или крыша потекла. Три года, как похоронил мать, сюда не заглядывал. Иван поднялся на пригорок. Вся деревня, отсюда видна, как на ладони! — Красотища, какая! — не сдержал восхищения, мужчина. А вон, мои хоромы! Забор покосился! Окна заколочены. А у соседей, кто-то копается в огороде. Неужто, новый хозяин! Продала, все-таки, Томка!

 Он сбежал вниз, ускорил шаг.

 — Бог в помощь! Хозяюшка!

 Женщина потерла ладонью, занемевшую, от работы на грядке, спину, медленно разогнулась. Незнакомец в форме военного офицера, остановился у калитки, приветливо улыбнулся. Женщина пошла по дорожке.

 — Тамара! — Иван прищурил левый глаз. — Что ты здесь делаешь!?

 — Ваня! — Тамара приложила ладонь к груди. Сердце забилось толчками, словно, пытаясь выпрыгнуть.

 — Сто лет тебя не видел! — рассмеялся Иван, явно довольный неожиданной встречей. — У тебя бабушка тут проживала, насколько я помню. Только уж, сколько лет, приезжаю в отпуск, постоянно вижу заколоченные окна. Да и сам давно сюда не заглядывал.